Последняя Охотница на драконов - Джаспер Ффорде

– Я – всего лишь последний в череде великих умов, – ответил Мальткассион. – Даже я не знаю всего. Только то, что ты должна выполнить свой долг по собственной воле и своему разумению. Такова твоя судьба, Дженнифер. Сделай же это.

Я стиснула в ладонях рукоять Чрезмера, и тут где-то вдалеке большие часы начали отбивать двенадцать ударов. Мальткассион задрал подбородок, подставляя уязвимое местечко на горле. Я расплакалась, крупные капли потекли по моим щекам и закапали в траву. Иногда долг зовет тебя в такую жуткую тьму, куда ты ни за что бы не сунулся по своему выбору. Но не зря говорят люди – долг есть долг…

Легкий ветер зашевелил опавшие листья и ветки. Я подняла меч, приставила острие к его коже, помедлила…

– Прощай, Дженнифер, гванджи. Я прощаю тебя, – сказал мне Мальткассион.

Я закрыла глаза и ткнула мечом снизу вверх так сильно, как только могла. Все произошло мгновенно – и очень страшно. Мальткассион содрогнулся и с чудовищным треском обрушился наземь. Поднялась туча пыли, меня отбросило и сбило воздушной волной. Я задохнулась и только пыталась подняться, ожидая, что немедленно сработает какая-нибудь невероятная магия. Я коротко покосилась на Мальткассиона и поспешно отвела взгляд. Самоцвет у него во лбу начал меркнуть, и в лесу постепенно воцарилась неестественная тишина.

А потом большой валун посреди поляны вдруг перестал гудеть, и меня как ударило: что, если я ошиблась и все было напрасно? Волшебник Мубин рассказывал мне, что Большая Магия срабатывала хорошо если один раз из пяти. Мальткассион и его народ возложили на Большой Магический Взрыв надежду на свое выживание. Им пришлось ждать много веков, но что еще они могли сделать?.. И вот я тоже совершила для них все, что могла, и…

И ничего не происходило.

Не разразилась буря, не ударил гром, не заблистали сполохи таинственного света. Даже не зажужжало нигде! Вообще ничего!

Если такова была Большая Магия, она очень сильно разочаровала меня.

Я вдруг почувствовала себя очень маленькой, одинокой и беззащитной. Я в полном одиночестве сидела посередине трехсот пятидесяти квадратных миль спорных территорий. Территорий, зажатых между двумя мощными армиями с их артиллерией и сухопутными кораблями. Рядом со мной совсем никого не было – только сорокатонная туша мертвого дракона. Я запоздало извинилась перед павшим гигантом, но он меня не услышал.

Все кончилось. Древний род драконов прекратился навсегда.

Поднявшись, я тупо оглядела окружавший меня лес, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Издалека долетел грохот артиллерийского выстрела. Еще несколько секунд – и снаряд, со свистом промчавшись у меня над головой, разорвался где-то в глубине Драконьих Земель.

Это был знак. Знак того, что война все-таки началась.

Все, что происходило в последние дни, вдруг стало таким неважным. Я подвела волшебника Мубина и Большой Магический Взрыв, подвела Мальткассиона и давным-давно умерший Драконий Совет. Мальткассион туманно намекнул мне, что-де я была избрана типа за чистоту помыслов и нравственную непреклонность. Вольно ж ему было меня такими качествами наделять. Я им совершенно явно не соответствовала. Я ведь не испытала ни малейших угрызений совести, когда Гордон Ван Гордон прямо у меня на глазах превратился в порошковый суп из пакетика. А «Полезности», король Снодд и толпа претендентов на землю, жадно дожидавшаяся за межевыми камнями, вызывали только чувство острого отвращения. Были и другие грехи. Например, как-то раз я дернула за хвост монастырскую кошку.

Нет, кто-то определенно ошибся. Они выбрали не ту Дженнифер Стрэндж. Где-то существовала моя тезка, в полной мере наделенная чистотой и добром, о которых говорил Мальткассион. Дженнифер Стрэндж, умевшая только прощать, Дженнифер Стрэндж, которая никогда не дергала за хвосты кошек и вообще вела непорочную и благодатную жизнь. Вот у нее бы все получилось… может быть…

Вдали снова бабахнуло. Еще один снаряд пропел в вышине, чтобы потом, падая, разорвать глубокой воронкой плодородные почвы Драконьих Земель.

Я снова посмотрела на погибшего дракона. Теперь он еще больше прежнего напоминал большую груду битого камня. Быть может, годы спустя кто-нибудь вспомнит случившееся здесь и, чего доброго, откроет маленький музей. Его экспозиция расскажет о том, что некогда представляли собой Драконьи Земли. О предательстве Могучего Шандара и о последнем усилии пытавшихся выжить драконов… Вот только мне уже казалось, что это навряд ли кому-то понадобится. Скорее уж у Йоги Бэйрда появится персональный музей. Спонсированный зерновыми хлопьями «Вкусняшка»…

Я сидела на поваленном дереве, между тем как издалека прилетел третий снаряд. Должно быть, еще несколько минут – и начнется сражение. На девственные территории тяжеловесно двинутся сухопутные дредноуты короля Снодда. Громадные траки их гусениц растерзают и вомнут в землю леса, оставляя позади себя исковерканные холмы – вперед, на Брекон! А потом, почти без задержки – дальше, завоевывать для короля Снодда Уэльс!

Я инстинктивно скатилась со ствола и прижалась к земле, когда четвертый снаряд громыхнул ярдах в ста от меня, повалил огромную старую пихту. Дерево рухнуло, с треском сокрушая подлесок – только ветки с листьями полетели. Огонь, впрочем, был не прицельным, орудия били скорее наугад.

Правда, мне от этого было не легче. Сердце понеслось вскачь, меня обдало жаром, я ощутила нарастающий гнев, потом начало лихорадить. Я рванула ворот рубашки: что-то происходило со мной, и это что-то мне очень не нравилось. Я стиснула кулаки, потому что перед глазами поднялась багровая пелена. Это уже был не гнев, а самая настоящая ярость! Я попробовала подавить ее, но не совладала. Ярость была слишком сильна.

Несколько мгновений я тихо кипела, как скороварка под крышкой. А потом вскипела и взорвалась.

Все разумные помыслы улетучились из моей головы. Я себя больше не контролировала. Перед глазами всплывали то глаза умирающего Кваркозверя, то гнусно ухмыляющаяся рожа Гордона. Я думала о вооруженных колышками и шнуром толпах кругом Драконьих Земель, и мне хотелось их передушить. Все восемь или сколько там миллионов. Там, за межевыми камнями, были сплошь негодяи и кровопийцы, ненавидевшие драконов.

Я бросилась туда, где остался лежать Чрезмер, и сомкнула ладони на рукояти в такой хватке, что сама вскрикнула от боли. Сейчас я готова была в одиночку атаковать сухопутный корабль и голыми руками рвать его стальную броню, с железной решимостью встать под дула орудий! Я шарахнула мечом по ближайшему валуну, здравым краем сознания надеясь таким образом дать выход бушевавшей во мне ярости. Дулю! Камень легко распался напополам, но снедавший меня гнев не только не улегся, наоборот, еще больше возрос. В голове загудел ураган, все мышцы напряглись в пружинной готовности…

И вот тогда пришла боль. Каждый нерв моего тела словно вспыхнул огнем! Инстинкт подсказал мне единственный путь к облегчению. Я разинула рот и завопила. О, это был такой вопль!.. Говорят, его было слышно у пограничных камней. И даже в самом Херефорде. От него в ужасе разбегались животные, а парное молоко прокисало прямо в подойниках. Плакали дети, шарахались и несли лошади…