Смертельная любовь - Агата Кристи

– Случайное? – спросил мистер Кин.

– Если б они только ограничились утверждением, что убили сэра Джеймса, не уточняя, как именно, – продолжал мистер Саттерсуэйт, – каким был бы результат?

– Им могли бы поверить, – ответил мистер Кин со странной улыбкой.

– Все было точно как в романе, – сказал полковник.

– Оттуда они и взяли эту идею, смею предположить, – подтвердил мистер Кин.

– Возможно, – согласился с ним мистер Саттерсуэйт. – То, о чем человек читал, приходит ему на ум самым странным образом. – Он взглянул через стол на мистера Кина. – Конечно, часы действительно казались подозрительными с самого начала. Никогда не следует забывать, как легко перевести стрелки любых часов вперед или назад.

Мистер Кин кивнул и повторил его слова.

– Вперед, – произнес он, помолчал и прибавил: – Или назад.

В его голосе слышался какой-то намек. Блестящие, темные глаза пристально смотрели на мистера Саттерсуэйта.

– Стрелки часов перевели вперед, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Мы это знаем.

– Неужели? – спросил мистер Кин.

Мистер Саттерсуэйт уставился на него.

– Вы хотите сказать, – медленно произнес он, – что это часы для гольфа перевели назад? Но это не имеет смысла. Это невозможно.

– Это возможно, – пробормотал мистер Кин.

– Ну… это абсурдно. Кому это могло быть выгодно?

– Полагаю, только тому, у кого было алиби на это время.

– Клянусь богом! – воскликнул полковник. – Это то самое время, когда молодой Делангуа, по его словам, разговаривал с егерем…

– Он очень точно назвал нам это время, – заметил мистер Саттерсуэйт.

Они переглянулись. У них возникло тревожное ощущение, будто твердая почва уходит у них из-под ног. Факты закружились вокруг, поворачиваясь к ним новой, неожиданной стороной. А в центре этого калейдоскопа находилось смуглое улыбающееся лицо мистера Кина.

– Но в таком случае… – начал полковник Мелроуз, – в таком случае…

Быстро соображающий мистер Саттерсуэйт закончил за него предложение:

– Все совсем наоборот. Подброшенная улика, но улика против камердинера… О, но этого не может быть! Это невозможно. Зачем каждый из них обвинил себя в преступлении?

– Да, – сказал мистер Кин. – До того момента вы подозревали их, не так ли? – Он продолжал говорить, спокойно и мечтательно. – Точно как в книге, так вы сказали, полковник. Они взяли эту идею оттуда. Так поступают невиновные герой и героиня. Конечно, это заставило вас считать их невиновными – на их стороне сила традиции. Мистер Саттерсуэйт все время говорил, что это похоже на театральную сцену. Вы оба были правы. Это все ненастоящее. Вы говорили это все время, не понимая, о чем говорите. Они рассказали бы гораздо лучшую историю, чем эта, если б хотели, чтобы им поверили.

Оба собеседника беспомощно смотрели на него.

– Это было бы умно, – медленно произнес мистер Саттерсуэйт. – Это было бы дьявольски умно. И я подумал еще кое о чем. Дворецкий сказал, что пришел в семь часов закрыть окна; значит, он полагал, что они открыты.

– Этим путем Делангуа проник в дом, – сказал мистер Кин. – Он убил сэра Джеймса одним ударом, и вместе они сделали то, что должны были сделать.

Он смотрел на мистера Саттерсуэйта, призывая его реконструировать эту сцену. Тот неуверенно начал говорить:

– Они разбили часы и положили их набок. Потом изменили время на карманных часах и разбили их. Потом он вышел в окно, а она заперла его за ним. Но есть одна вещь, которой я не понимаю. Зачем вообще было возиться с часами? Почему просто не перевести стрелки часов на столе назад?

– Часы всегда были слишком очевидным приемом, – сказал мистер Кин. – Любой мог догадаться о такой довольно прозрачной уловке.

– А манипуляция с карманными часами была слишком надуманной. Ведь мы совершенно случайно подумали о них.

– О нет, – возразил мистер Кин. – Это леди нам о них сказала, помните?

Мистер Саттерсуэйт c восхищением уставился на него.

– И все же, знаете, – мечтательно произнес мистер Кин, – единственный человек, который, скорее всего, не забыл бы о часах, – это камердинер. Камердинеры лучше кого бы то ни было знают, что носят их господа в карманах. Если бы он изменил время на настольных часах, то поменял бы его и на карманных тоже. Они не понимают природу людей, те двое. Не то что мистер Саттерсуэйт.

Последний покачал головой.

– Я все неправильно понял, – удрученно пробормотал он. – Я думал, что вы приехали, чтобы их спасти…

– Это правда, – ответил мистер Кин. – О! Не тех двоих; других. Возможно, вы не заметили горничную леди? Она не была одета в синюю парчу и не играла драматическую роль. Но она очень хорошенькая девушка и, думаю, очень любит этого Дженнингса. Надеюсь, что вы вдвоем сумеете спасти ее мужчину от виселицы.

– У нас нет никаких доказательств, – мрачно произнес полковник Мелроуз.

Мистер Кин улыбнулся:

– У мистера Саттерсуэйта есть доказательство.

– У меня? – изумился тот.

Мистер Кин продолжал:

– У вас есть доказательство того, что карманные часы не разбились в кармане сэра Джеймса. Нельзя вот так разбить часы, не открыв крышку. Попробуйте, и вы убедитесь. Кто-то достал часы из кармана, открыл их, перевел назад стрелки, разбил стекло, закрыл их и положил обратно. Они не заметили, что не хватает одного кусочка стекла.

– О! – воскликнул мистер Саттерсуэйт. Его рука взлетела к карману жилета. Он достал изогнутый осколок стекла.

Это было его мгновение.

– При помощи этого, – важно произнес мистер Саттерсуэйт, – я спасу человека от смерти.

Мне едва удалось спастись от двух замужеств. Именно «спастись», потому что задним числом я отдаю себе отчет в том, что в обоих случаях это было бы настоящей катастрофой.

Первый можно было бы назвать «головокружительным романом». Я жила у Рэлстон-Патриков. Мы с Констанс на пронизывающем и яростном ветру катили на машине, когда нас нагнал молодой человек верхом на великолепном гнедом, он заговорил с Констанс и был мне представлен. Думаю, что Чарлзу, майору 17-го уланского полка, было около тридцати пяти лет, он часто наведывался в Йоркшир, чтобы поохотиться. В тот же вечер я встретила его на костюмированном балу, одетая как Элейн[32]: очень красивое платье, до сих пор храню его (ума не приложу, как я могла в него влезть); оно по-прежнему висит в шкафу для маскарадных костюмов в холле – мое самое любимое, из белой парчи, с расшитым жемчугом воротником. Мы с Чарлзом виделись еще несколько раз, и, перед тем как возвратиться домой, оба высказали вежливые взаимные уверения, что с удовольствием встретились бы снова. Он заметил, что, может быть, вскоре приедет в Девоншир.