Тень мессии - Иван Кузнецов

— Это хорошо. — Олег отступил и снова опустился в кресло. — Присядь, скоро полегчает.

— Ты знал заранее, — прошептал я одними губами. — Ты просто кормил меня на убой. Я — неудачный эксперимент маньяка.

Олег покачал головой.

— Дурак ты, Геннадий. Какой же ты все-таки дурак… Сядь! — Я плюхнулся на подушку. Тело отреагировало на команду раньше, чем сознание успело воспротивиться.

— Что он сказал? — Интонация, с которой был задан вопрос, подразумевала абсолютное подчинение.

— Что я сгорю. — Во рту пересохло. — Что ты намеренно подсадил в меня зародыш Паразита. Растил его, холил и лелеял… Что я делал не так?! — Я сорвался на крик. — С самого начала я беспрекословно вам подчинялся! Поступал так, как говорили… За что, Наблюдатель? Почему ты обязал меня умереть?

— Надо понимать, словам тех, кто пытается тебя убить, ты веришь безоговорочно? — Олег сцепил пальцы, сгорбившись, наклонился вперед.

— Зачем ему врать? — просипел я.

— Действительно, зачем? — Олег изогнул бровь, изображая удивление. — А ты не задался вопросом, зачем он пытался тебя убить и, главное, почему ему это не удалось?

— Убирал отходы производства. За вектором, чья деятельность признана ошибочной. — Вторую часть вопроса я предпочел проигнорировать. В голове понемногу прояснялось. Тело перестало быть мешком с костями. А ведь и правда легчает…

— А он не объяснил, зачем эта возня понадобилась? Элиане, личное вмешательство самого, — Олег сделал ударение на слове, — Наблюдателя? Не проще было оставить тебя на Гарте? Сидел бы там, никому не мешал, сгорал потихоньку. — В голосе звучала откровенная издевка.

— Значит, не проще. — Я скрипнул зубами.

— Значит, не проще, — эхом отозвался Олег. — Осталось догадаться — почему? И ради чего он подключил элиан? Мог бы, к примеру, взять и телепортировать тебя на орбиту планеты. Как думаешь, долго бы ты в открытом космосе протянул?

— Тебя там почему не было?! — вновь выкрикнул я. — Почему бросил меня на этом чертовом Гарте?!

Олег посерьезнел.

— На деле эти вопросы связаны. — Он рассеянно потер уголок губ. — Вектор моих действий действительно признали ущербным. — Олег криво улыбнулся. — У нас ведь демократия, Геннадий. Демократия, доведенная до абсолюта. После твоего нападения на элианский крейсер и столкновения с Айей Сиини, вектор действий… гм… оппозиции был признан корректным. Все, что я успел, — отправить тебя на Гарт и максимально осложнить реализацию намерений наших противников.

— И что дальше? На меня продолжат охоту или в многодневном диспуте тебе удалось переубедить политических противников?

— Нет. — Олег прищурился. — Политических противников ты уничтожил на Гарте. И тем самым вернул мне способность вмешиваться. После чего я спас тебя от коллапса пси-поля и выдернул с планеты.

— То есть с моей помощью ты вновь дорвался до власти? — Я почувствовал, как внутри снова поднимается волна гнева. Наблюдатель поморщился.

— Геннадий, прямое нападение на тебя — жест отчаяния. После того, как ты отбился от Айи, выбор был невелик. Отступить, вернув мне… право руководить, или, уничтожив тебя лично, попытаться реализовать свою логику. В случае успеха моя деятельность лишалась смысла. — Олег замолчал, потом словно нехотя добавил: — У него и времени-то в запасе не было. Промедли еще немного, и я в любом случае вернул бы утраченную позицию.

— Почему ты рассказываешь это только сейчас? Почему не предупредил заранее? — Я сам не заметил, как снова оказался на ногах. Олег пожал плечами.

— Наши решения не дискретны, и мы не действуем в рамках да-нет-логики. Когда два вектора вступают в противоречие, на обе стороны накладываются ограничения. И чем значимее конфликт, тем жестче рамки. Я мог забросить тебя на Гарт и дать совет, как затруднить лоцирование, но не описать ситуацию в целом. Уничтоженный тобой… Наблюдатель сообщил название планеты элианам, но был не в силах помочь в прямом поиске. До того, как ты сцепился с Айей, он вообще не мог вмешиваться напрямую.

— Свежо предание. — Я скривился. — Неясно только, как вам удается сделать хоть что-то, постоянно вставляя друг другу палки в колеса.

— У нас редко возникают разногласия, — с тоской, словно приходилось объяснять очевидное, произнес Олег. — В большинстве случаев оптимальные решения видны сразу. К сожалению, бывают исключения. Геннадий, поверь, я делал все от меня зависящее. Ты — ключевой элемент. Если с тобой что-то случится, мой выбор, мое существование станут бессмысленны.

— Мой выбор, мое существование… Достали! Господи, как же вы достали. — Усталость и головная боль, переходящая в тошноту, накатили вновь. — Один хочет слепить карманного спасителя, другие — содрать кожу живьем… Верни меня домой! Не хочу. Надоело. Не хочу подыхать за ваши идеалы. У меня свой дом — планета Земля. Мне еще жить и жить… Не хочу, понимаешь!

— Ты не сможешь убежать, — едва слышно проговорил Олег. — И ты не сможешь жить как прежде. Яйцо разбилось, цыпленок выбрался в большой мир. Ему не спрятаться, не забиться в осколки скорлупки.

— Я не цыпленок, и Земля — не яйцо.

— Верно. Но это лишь осложняет. Геннадий, нельзя войти в одну реку дважды.

— В мое отсутствие сборник афоризмов прочитал? — Я скрипнул зубами. — Надо понимать, отказ окончательный?

— Ты не отдаешь себе отчета…

— Верни!.. — Я согнулся пополам и рухнул на колени. Психосрыв накатил неожиданно. Гнездившаяся в висках боль выплеснулась наружу. Вихрь пси-деформации распух, врезался в барьер, окружавший Наблюдателя, взвыл, пытаясь расколоть невесомую стенку.

Меня вырвало. Спина мгновенно покрылась липким потом. Тело била крупная дрожь. Глаза кололо так, что хотелось вырвать их с мясом. Ни разогнуться, ни тем более подняться на ноги не было сил. Еще один приступ тошноты — и я едва удержался от того, чтобы не растянуться на полу.

Не знаю, сколько это длилось. Минуту или час. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу, обхватив колени и прислонившись спиной к кровати-подушке. Шторм улегся. Олег с задумчивым видом изучал ноготь большого пальца.

Я закашлялся. Вместо блаженной пустоты, остающейся после психосрыва, в ушах звенел многоголосый писк комариной стаи.

— …ни. — Горло сдавил спазм.

Олег перевел взгляд с ногтя на меня. Лживое сочувствие в несуществующих глазах.

— Верни, — прошептал я одними губами. — Верни домой.

— У нас почти не осталось времени, Геннадий.

— Верни, прошу…

— Ну что мне с тобой делать?.. — Наблюдатель поднялся, сунул руки в карманы брюк. — Эх ты, карманный спаситель…

— Верни… — Веки склеились сами, и милостивая пустота позволила наконец упасть в свои объятия.

Явления природы — данность. Эту простую истину дети усваивают от родителей еще до группы первичной социализации. Испытывать негативные эмоции — недостойно, а испытывать их в отношении природы просто глупо. Ни изменить, ни как-то повлиять на погодные явления невозможно. Более того, погоду прогнозируют с высокой достоверностью уже на протяжении нескольких тысяч арков, и всегда можно подготовиться к тому, что ожидает вне дома.