Чужой для всех. Книга 3 - Александр Михайлович Дурасов

заорал зампотех батальона. Лицо тридцатилетнего капитана перекосилось, потемнело от нервного перевозбуждения. Пальцы подрагивают, сжимая бинокль.

Замковый немедля выполнил команду, быстро повернул ствол вправо. Выстрел. «Матильда» задымилась, затем вспыхнула.

— Получай, Чемберлен! — проронил с усмешкой замковый.

Пламя быстро ползло к двигательному отсеку. Отчаянно кричали танкисты, пытаясь выбраться через люки. Двоим удалось, они скатились в ледяную воду Мааса.

Новые команды. Новые выстрелы из орудия. Вспыхнул бронетранспортер. Десантники бьют короткими прицельными очередями, прореживая англичан, как морковку. Английская атака захлебывалась. Британские штурмовики залегли, прижались к земле, но не отступали, ожидая команды. Пулеметный расчет из ветеранов, укрывшись за обломками бронетранспортера, повел ответный интенсивный огонь. Бил здорово, прицельно в створ скалы. Двое десантников, менявшие позиции, распластались на брусчатке.

— По пулеметам! Гранатой! Взрыватель осколочный! Ориентир 2-й! Прицел 5! Огонь!

Снаряды ложатся густо один за другим. Гремят взрывы, летят осколки. Исковерканный броник взвивается вверх, тянет за собой пулеметный расчет и шумно падает в Маас. Над развороченной улицей стелется черный дым, сносится ленивым ветром в сторону десантников, к реке. Ничего не видно. Трудно дышать, тем более стрелять. Прогоркло-кислый воздух сжимает легкие.

Англичане, пользуясь задымлением, стали отходить к городу. Вдруг за их спинами раздался страшный взрыв горящей «Матильды». Танк раскололся, как орех, взорвались боеприпасы. Раскаленный металл, словно косой, режет близстоящих солдат в касках-тарелках. Обезумевшие бриты, не оглядываясь, бегут к центру города, оставляя стонущих раненых и оружие.

— Товарищ майор, вас вызывает командир.

— Что? — Коноплев обернулся на голос связиста. Взор распаленный. На впалых щеках засохшая кровь.

— Подполковник Новосельцев на связи.

— Давай! — начштаба перехватил из рук связиста тяжелую американскую трубу, зажал пальцами левое ухо, чтобы не отвлекаться на выстрелы затухающего боя, крикнул: — Слушаю, первый.

— Помощь нужна? Слышу, у тебя идет серьезный бой.

— Справляюсь. Яков выручил, молодец! Без английской шестифунтовой пришлось бы туго. Как вы?

— Объект в наших руках. Разминировали. Переходим к заключительной фазе. Поддержи, как освободишься.

— Есть поддержать! Что со второй? Как Лысенко?

— Там хуже. Рота попала на минное поле, есть потери, но блокпост захватили, удерживают. Нам главное — до вечера продержаться. Фрицы на подступах к Динану. Сегодня пойдут на штурм. Немец пообещал кресты офицерскому составу и двухнедельный отпуск всем за успех в операции.

— Лучше пусть заказывает своим березовые. Гады! Не трави душу, командир, конец связи.

— Хорошо! Дам «зеленую», поддержи…

ГЛАВА 12 17–19 декабря 1944 года. Париж. Версаль. Отель «Трианон». Высший штаб совместных экспедиционных сил в Западной Европе

Генерал Кеннет Стронг держал перед собой объяснительную записку и внимательно читал. Бескровные губы заметно шевелились, а глаза наливались кровью по мере прочтения материала. Закончив читать, разведчик небрежно отбросил лист и выскочил разъяренный из-за стола. В одно мгновение подскочил к машинистке, сидевшей напротив на стуле, выкрикнул прямо в лицо:

— Издеваешься, сержант?

Джессика Питерсон в испуге закрыла глаза и дрожащим голосом произнесла:

— Сэр, я написала правду. Что вам надо от меня?

— Правду? — взревел удивленно начальник разведки.

Холодные длинные пальцы ухватились за нежный подбородок девушки, приподняли голову.

— Смотреть на меня! Не отворачиваться.

Их глаза встретились: широко открытая голубизна и сумрачно-желтая муть. Главный разведчик прожигал взглядом машинистку, пытался парализовать ее волю, навязать свое мнение, выбить нужные показания.

— Вы зачем вынесли печатную бумагу из канцелярии? — процедил грозно Стронг, уставившись на Джессику.

— Я уже отвечала. Чтобы заворачивать булочки на обед. Иногда остатки еды заворачиваем и уносим, чтобы подкормить голодных котят.

— Каких еще котят, мерзавка? Смотреть, не опускать глаза! Ну! — и Стронг беспричинно хлестко ударил ладонью Джессику по лицу.

Девушка не упала, удержалась на стуле. Всхлипывая, дотронулась до рдеющей щеки.

— Мне больно, сэр! Не бейте меня больше, я могу вечером к вам зайти.

— Зайти? Ко мне? Ты думаешь, я соблазнюсь твоим похотливым телом и закончу расследование? Ты ошибаешься, детка! Я очень брезглив. Я не из тех штабных солдафонов, которые не прочь лечь в постель с той, которая прыгает под одеяло к любому, кто поманит пальцем. У меня есть серьезные улики. Мы нашли у вас и в других комнатах общежития использованную печатную бумагу, подложку. Ее сейчас изучают на предмет секретности оттиска. Как она оказалась в комнате? Кто отдал команду вынести? Это лейтенант Кей Соммерсби Морган? Это так? Отвечай!

— Нет, сэр. Кей не отдавала команды. Я сама для булочек…

— Лжешь! Кей подбирала людей в канцелярию. Она не могла не знать, что вы делаете и чем занимаетесь, что выносите. Если не вам, то другой машинистке могла отдать команду. Это так?

— Я не знаю, сэр.

— Лжешь!

Генерал размахнулся и вновь дал пощечину Джессике. Девушка вскрикнула. Глаза наполнились слезами.

— Не бейте меня, мне больно, — всхлипнула машинистка.

— Будет еще больнее, если вами займется военный следственный отдел. Повторяю, могла лейтенант Кей Соммерсби Морган отдать команду собирать черновые копии печатных документов?

— Не знаю.

— Ну! — Стронг размахнулся, рука зависла над головой девушки.

Джессика сжалась, вобрав плечи, выдавила тихо:

— Могла, сэр…

— Молодец, сержант Питерсон. Вы поступаете правильно, что идете навстречу следствию. Вы должны написать заявление о том, что лейтенант Морган, проявляя халатность, могла допустить утечку информации сотрудниками канцелярии в виде черновых печатных копий, а также, возможно, сама их выносила или кому-то давала поручение сделать. Уловила мою мысль?

— Да, сэр…

— Молодец, детка. Можешь идти. О нашем разговоре никому ни слова. Это приказ.

Джессика нерешительно поднялась со стула, шмыгнула носом, стала поправлять на себе форму.

Стронг внимательно следил за руками машинистки. Девушка быстро из плаксивой школьницы превращалась в штабную куколку. Форменная блуза коричневато-оливкового цвета, прямая узкая юбка, бежевые чулки подчеркивали ее точеную фигурку, красивые ноги. А когда Джессика тряхнула головой, укладывая смоляные волосы под пилотку, Стронг залюбовался смуглой сотрудницей. Глаза заблестели, замаслились. Бескровные тонкие губы долговязого генерала сложились в улыбку, он мягко произнес:

— Свое заявление, сержант, принесете мне лично после ужина в кабинет. Я буду ждать. Ясно?

— Есть, сэр! — ответила Джесcика, приложив руку к пилотке.

Идя на выход по большому кабинету, машинистка оглянулась. Генерал махнул рукой. Пухлые губы Джессики с трудом выдавили улыбку.

Все послеобеденное время начальник разведки Верховного штаба допрашивал сотрудников канцелярии. Допрашивал лично, с пристрастием, без свидетелей, как и сержанта Питерсон. Генерал Стронг пытался найти улики халатности в служебных делах руководителя канцелярии, выбивал наветы. Кей пока не трогал. Отстранил от выполнения обязанностей без объяснения причины до возвращения главнокомандующего из Вердена, которого ждал 16 декабря к обеду.

Военно-оперативная обстановка в Арденнах менялась катастрофически быстро. Несмотря на усилия разведки Верховного штаба, собрать достоверные сведения о противнике, его продвижении и