Тот, кто меня купил - Алекс Чер

— Поцелуй меня, Тая. Притворись, что любишь. Поцелуй так, чтобы я поверил. Не надо слов, пожалуйста. Только чувства. Я пойму. Мне сегодня очень нужно, чтобы… ты понимаешь?..

Я понимала. Смотрю на него с грустью. Мне так больно, словно кто-то взял и загнал осиновый кол в моё сердце. Без слов так без слов. Мой суровый слепой Гинц. Ему не нужна моя любовь. Только немного жалости. На время, чтобы прийти в себя. Простит ли он когда-нибудь молчаливого свидетеля, что был рядом, когда у него всё болело и рвалось наружу?.. Я снова и снова задаю себе этот вопрос.

А затем я его целую, вкладывая в поцелуй всё, что я к нему чувствую. Целую так, словно это последний день на земле и другого не будет. Целую так, чтобы его проняло. Может, он всё же услышит, поймёт, догадается?..

— Тая, Таечка, — шепчет он, не открывая глаз. Прикасается ладонями к моему лицу. Целует сам. В губы, в глаза. Покрывает горячечными поцелуями каждый сантиметр моей кожи, а затем снова возвращается к губам.

Мы так и не притронулись к еде. Нам было не до того. Мы лечили друг друга поцелуями и утешались. Самообманывались и успокаивались.

Какая разница, зачем я ему нужна? Мне безразлично. Я отдам ему всю душу, всю кровь — пусть только попросит или намекнёт. Не раздумывая, безоглядно. Потому что сильней любить, чем сейчас, невозможно.

На том конце телефона отвечают так быстро, что я не успеваю сообразить: а был ли хоть один гудок?

— Я слушаю.

Сердце из груди у меня как не выскочит. Захлёбываюсь воздухом и не могу произнести ни слова. Женский голос. Мягкий, но звонкий, как у подростка. Снова вспоминаю, что не знаю её имени. Как обратиться и что сказать?

— Я слушаю, алло! Эдгар? Не молчи, пожалуйста!

— Это не Эдгар, — выдавливаю из себя наконец. — Не бросайте трубку, пожалуйста. Я… его жена.

— Жена?.. — кажется, она растеряна. — Мой мальчик женился?..

Дважды, — хочется сказать, но зачем?

— Ты не Виктория, — уверенно говорит далёкая женщина. Она слегка задыхается, словно бежит или очень волнуется.

Какая ещё Виктория?.. Я совсем потерялась. Наверное, всё же не нужно было звонить.

— Меня зовут Тая, — пытаюсь я вырулить. — Простите, не знаю вашего имени.

— А кому ты звонишь — знаешь? — прорывается горечь и какая-то усталая обречённость.

— Вы мама Эдгара, — мне сейчас важно хоть какую-то ниточку сплести, чтобы завязался разговор. Или чтобы женщина не отключилась внезапно. — А я его вторая жена. Не Виктория. Я бы очень хотела поговорить с вами.

— А сейчас ты что делаешь? — интересуется она холодно, и я ёжусь, узнавая знакомые интонации. Видимо, в моём муже не так уж и мало от матери. Как бы он ни утверждал, что унаследовал всё от отца.

— Встретиться. Есть вещи, которые не скажешь по телефону.

Она молчит мучительно долго, будто думает, достойна ли я разговоров и встреч, но мне всё равно. Сейчас важно одно: она жива.

— Откуда у тебя этот номер телефона?

— Сева… Всеволод Мелехов дал моему мужу, а он… в общем, я подобрала. Эдгар ищет вас. И беспокоится.

Она снова молчит. Я слышу в динамике её дыхание и какие-то шорохи. Где она? Что с ней?..

— Не говори ему, что звонила. И номер не давай, — просит она. — Надеюсь, детей он не выкинул, как этот телефон.

— Нет-нет, что вы. Они с нами. С ними всё хорошо, — спешу я её уверить.

— С вами?.. — она снова молчит, кашляет, судорожно втягивая воздух. Мне становится нехорошо: звуки какие-то неестественные, словно она мучается от удушья. Она больна? Умирает? Что с ней? — Он не сплавил их в дорогие закрытые пансионы или школы? — в слабом голосе — издёвка.

— Какие школы?.. Лето же, — теряюсь я окончательно и уже не пытаюсь понять странную женщину, что задыхается на том конце эфира. — Если вы так плохо думали о нём, то почему отдали детей? Чем пансионы лучше интерната или детского дома?

— Тем, что там кормят хорошо и приглядывают лучше. К тому же, деньги творят чудеса. Я уверена, что он не оставит их без куска хлеба и крыши над головой.

Какой холодный меркантильный подход. И проговаривает она слова спокойно. Не спрашивает о малышах, не интересуется, как дела у Леона.

— Чего же ты хочешь, девушка Тая? Посмотреть бесстыжей матери в глаза? Упрекнуть? Плюнуть? Высказать, какая я дрянь?

— Если бы только это, я могла бы и по телефону… Я не могу вас заставить. И любить Эдгара тоже… и Марка с Настенькой. И Леона.

— Что ты знаешь обо мне? — и снова та же горечь. И голос звенит, как изломанная стрела, что никогда не попадёт в цель.

— Может, потому и звоню, чтобы узнать? — это последний аргумент, с которым я пытаюсь пробить непонятную мне женщину с очень большими тайнами.

Она снова молчит. Я начинаю считать про себя: один, два, три… десять… пятнадцать…

— Я не в городе, — отзывается она наконец-то, когда я дохожу до двадцати одного. — Ты бы смогла улизнуть незаметно?

— Я попробую, — ломаю голову, как отделаться от своего плотного эскорта.

— Не говори ничего Эдгару, — настаивает она. — Обещай!

— Обещаю, — прислушиваюсь к гулко бьющемуся сердцу. Это же не предательство? Я лишь встречусь с его матерью. А потом расскажу ему.

Она называет день, место и время. Я даже приблизительно не знаю, где это, но, благо, сейчас есть Интернет, и можно выяснить, как добраться. На худой конец, найму такси.

Выдыхаю с облегчением. Разговор вымотал меня до предела.

— Тая? — называет она меня по имени, когда я собираюсь отключаться. — Меня зовут Эльза.

И всё. Тишина. Я понимаю, что её больше нет в разговоре, но телефон от уха отнимаю не сразу. Ноги меня не держат. Что я натворила? Имею ли я право молчать? Но и сказать сейчас, когда она просила не рассказывать, воспринимаю как предательство. Нет. Вначале встречусь, поговорю, не буду давать больше опрометчивых обещаний, а уж потом всё расскажу. Покаюсь. Эдгар поймёт и простит. Наверное.

Эльза… у неё экзотическое имя, как и у детей. Только Настенька затесалась, как робкий воробышек среди павлинов. Мне становится смешно от сравнения, что пришло в голову.

Прочь неуверенность. Хватит себя поедать. Я тянусь к планшету, чтобы узнать, куда занесло Эдгарову мать, но мои планы нарушает Синица.

— Пошли, погуляем?

Вид у неё какой-то пришибленный. А сама она бледная. Наверное, страдает по Севе. Я даже спрашивать боюсь: последние два дня она не в себе. Думает о чём-то. Ей очень тяжело сосредоточиться на занятиях. Только усилием воли удаётся мне выдернуть её из тяжёлых дум и заставить запоминать.

Я скучаю по занятиям с Эдгаром. В последнее время он возвращается слишком поздно. Ему не до меня с моими конспектами да книжками. Так что Линка — идеальный партнёр для зубрёжки.