Обещание - Дэймон Гэлгут

За грань могилы, судя по всему. Могила за гранью могилы! Замогильный мобильный! Антону надо рвануть наверх, в кабинет, чтобы это записать и потом, может быть, использовать в романе.

И, само собой, кончается тем, что Дезире договаривается с Сильвией, которая на своем сайте обещает сдернуть ради тебя покров, и в одно обычное буднее утро везет к ней Джейка. Дом малопримечательный, не слишком опрятный, довольно запущенный, в чем-то похожий на саму Сильвию – женщину плотного сложения, седоватую, с длинными грязными волосами и резким голосом, ничего такого духовного, спиритуалистического не видно ни в ней, ни в обстановке. Джейку нравится эта безыскусность. Не то что прежние варианты, он пробовал кое-что уже, там по большей части цветистость и фальшь. Они садятся у нее в гостиной на продавленный коричневый диван с салфеточками на подлокотниках. Она спрашивает, что его к ней привело, хотя вся история уже ей рассказана.

Эм-м, говорит Джейк. Моя жена умерла шестьдесят два дня назад.

Сильвия возмущена. Никогда не произносите этого слова! Оно очень сильно расстраивает ушедших.

Какого слова? Он не понимает, о чем она.

Даже вымолвить не могу. Такого просто не существует!

Наконец до него доходит. Смерти не существует, вот что она имеет в виду. И от ее негодования ему делается как-то теплее.

Моя жена… ну… ушла? И мне трудно это принять. У меня остались вопросы…

Есть у вас что-нибудь с собой, что принадлежало ей? Что она, может быть, носила или держала при себе?

Есть, потому что она уже сказала ему по телефону, чтобы принес такой предмет. Кое-что из личных вещей у Астрид, конечно, насильно забрали, и они разошлись по разным местам, принадлежат другим людям сейчас. У неодушевленных предметов своя жизнь, знали бы вы, как далеко они оказываются… Но он нашел на тумбочке с ее стороны кровати ее очки для чтения и теперь носит их с собой повсюду.

Он кладет их в маленькую ладошку Сильвии. Она смыкает пальцы, закрывает глаза, мычит и бормочет себе под нос. Раскачивается взад-вперед. Открывает глаза.

Мустафа мне говорит, сообщает она ему, что ваша жена в безопасности. Она хочет, чтобы вы знали, что у нее все хорошо.

Он кивает, едва осмеливаясь дышать.

Я ее вижу, она стоит у водопада, кругом лес. Солнце теплое. Она счастлива, ей ничего не угрожает.

Это хорошо, отзывается он.

Ваша жена говорит, если вам когда-нибудь придется отправиться в долгое путешествие, то нужна будет крепкая обувь. И держитесь ближе к реке.

Понятно, кивает он. Буду стараться.

Там с ней кто-то еще. Мужчина. Он всячески ее опекает.

Кто он? спрашивает Джейк, подаваясь вперед.

М-м-м. Сильвия опять опустила веки, она крепко сжимает очки Астрид. Со стороны кажется, пытается расслышать далекий голос сквозь облака помех, и она на самом деле примерно так это ощущает, она словно бы прислушивается к плохому радиоприемнику, выхватывая из треска отдельные слова. Высокий. С бородой. Очки? Напоминает это кого-нибудь вам?

Имя, говорит Джейк. Может ваш вожатый узнать имя, фамилию?

Эм-м-м. М-м-м. М-м-м. Мустафа пытается добыть информацию.

Ну как? Есть что-нибудь?

Может это быть Роджер? Говорит вам что-нибудь это имя?

Я не знаю никого по имени Роджер.

Ричард? Она выходит из транса, открывает глаза. Ричард, я думаю, но было не очень отчетливо. Возможно, Роберт. Что-то в таком роде. Не знаю. Мне очень жаль, но сегодня есть препятствие, путь перегорожен. Может быть, попробуем еще раз в ближайшее время?

Когда они возвращаются на ферму, Антона там нет, но позже вечером Джейк звонит шурину. Тебе имя Роджер говорит что-нибудь?

Что-что? Связь плохая, то слышно, то нет, и Антон не уверен, что правильно разобрал.

Был у Астрид знакомый по имени Роджер? Или, может быть, Роберт, или Ричард? Близкий друг, которого бы так звали.

Не в ту степь тебя понесло, совсем не в ту, пытается втолковать ему Антон, но связь уже прервалась. Роджер/Роберт/Ричард, надо же. Бедняга почти уже того. Надо бы взяться, уделить ему время. Не говоря уже о детях, о племяннике и племяннице, о невинных этих суденышках, отплывающих, как говорится, в будущее, и так далее, хотя с трудом припоминаю, как их зовут. Положено печься, но лишь бы развлечься. Форма имеется, форма приятна, а содержанье абстрактно. Оно – дым. Впрочем, формы обычно хватает.

Антон сейчас дома один, вся прислуга ушла, жена поехала на йогу. Собирался несколько часов работать над романом, но мотор сегодня не фурычит, и силой с ним ничего не сделаешь. Лучше просто не давать нервам воли, глушить их как следует. Вот почему у него в одной руке стакан с виски, в другой половина косяка. Уже изрядно под кайфом и здорово пьян, а впереди еще не один час на углубление состояния.

Звонит его телефон. Опять Джейк. Нет, не могу сейчас разбираться с его бзиком, мне со своим бы разобраться. Выключает звук и опускает телефон в карман. Пытается вспомнить, что он делал. А, да. Искал что-то. Вновь принимается бродить, пошатываясь, из комнаты в комнату, зажигает свет, ищет, ищет, но, вот гадство, что же именно, запамятовал. Если взгляд упадет, вспомнит. Что бы это ни было, оно нужно ему, или было нужно, когда начал искать, а раз так, понадобится в будущем. Но ничего страшного, найдется с секунды на секунду. Вот-вот найдется.

Антон

Антон в блужданиях по своему дому. Электричества опять нет, в четвертый раз вырубили за неделю, а генератор запустить нельзя, кончился бензин, поэтому ничего не работает. Он мог бы поделать что-нибудь полезное руками, скажем, лестничные перила починить или заменить разбитые плитки дворика, но он не в настроении. Он редко когда в эти дни в настроении для чего бы то ни было.

Государственный праздник сегодня, День примирения, или как он там сейчас зовется, так что персонал гуляет. Они поднатаскались насчет своих прав и требуют прибавки за работу в выходной, хотя главное их желание – остаться дома и набухаться вусмерть. Как и у меня.

И Антон уже добрых два часа продвигается к этой цели, кочуя из комнаты в комнату с бутылкой в руке и пытаясь перестать думать. А подумать-то есть о чем. Да нет же, нет, скверная полоса у тебя, вот и все, хотя ощущается, будто всегда так было. На самом деле только, дай бог памяти, с четверга, что ли? Ты когда чертову уйму денег просадил в Сан-Сити? Глупо, да, глупо, глупо. На прошлой неделе? Или на позапрошлой?