Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи - Честер Старр

Что касается науки, то греческий врач Гален (около 129–199) написал множество медицинских и философских произведений, которые заняли бы двадцать современных томов в одну четвертую долю листа и использовались в качестве медицинского пособия вплоть до 1800 года. Изображение поверхности земли и кругового вращения небесных тел вокруг нее, систематизированное Птолемеем из Александрии (около 150 года), оставалось общепризнанным до научной революции Ренессанса. Диофант Александрийский (около 250 года) заложил новые основы алгебры.

Римское право

Самый оригинальный вклад римлян в модель поздней западной цивилизации проистекает из их практических умений регулировать человеческие отношения, особенно в области политики. Одним из примечательных плодов этих талантов стало создание римского права, продукта тысячелетнего развития, прошедшего со времени Двенадцати таблиц (около 450 года до н. э.) до последней кодификации – Corpus Iuris Civilis – императора Юстиниана в 529–534 годах. В рамках этого долгого периода самыми продуктивными оказались три столетия, которые мы сейчас рассматриваем.

Основным вызовом стало завоевание Средиземноморья, которое поставило римских юристов перед сложными экономическими и социальными проблемами. Реагировать на них отчасти являлось обязанностью ежегодно избираемых преторов, управлявших судебным аппаратом, поскольку римское право было по сути эмпирическим, построенным из решений актуальных проблем. Помимо преторов над ним трудились несколько выдающихся умов римского мира. Юридическая профессия являлась уважаемой, а также приносила прибыль. Люди пытались систематизировать массу юридических прецедентов и решений и постепенно выработать общие принципы, излагая их в комментариях и «справочниках». Среди выдающихся представителей этой профессии можно назвать Гая (II век), Юлия Павла и Папиниана и, прежде всего, Ульпиана (III век).

Ко времени смерти Ульпиана (228 год) период формирования римского права завершился, отчасти потому, что экономическая и политическая структура империи переживала упадок, отчасти из-за того, что возросшие чувствительность и гуманизм разрушали логичную строгость юридической мысли, а отчасти, возможно, из-за того, что законы оказались полностью подвластны императорам. Однако к тому времени римское право превратилось в развитую систему рациональных принципов ведения дел. Оно также было пронизано духом прав и обязанностей свободных граждан, которые поздние кодификации автократических императоров так и не смогли уничтожить полностью.

Благодаря его принятию, по крайней мере частичному, христианской церковью и германскими государствами Западной Европы римское право должно было оказать явное, пусть и опосредованное, влияние в период раннего Средневековья. Когда около 1000 года (или ранее) возобновилась экономическая активность, нормы римского права снова стали изучать и использовать. Дух этих законов, система, подходящая всем людям, независимо от их места жительства или личного статуса, тогда выполняли полезную функцию. В средневековой и современной политической теории общий философский принцип, гласящий, что человеческое право является лишь отражением, часто недостаточным, естественного права, также принес свои плоды.

Имперское процветание, отмеченное ошеломляющим количеством интеллектуальных трудов и произведений искусства, практически скрывает от наших глаз правду: именно в эту эпоху экономического благополучия классическая цивилизация стала «бесплодной».

Мы находим подтверждение этому во всем. В науке важные открытия эллинистического уровня происходят лишь эпизодически. В основном ведется работа по компиляции уже имеющихся знаний и предрассудков, как в пространной «Естественной истории» Плиния Старшего (23–79), трактате «О лекарственных веществах» Диоскорида (около 50 года) и других. Из этих энциклопедий и менее объемных «справочников» люди Западной Европы получили большую часть сведений о науке и грамматике; на протяжении более тысячи лет по ним же изучали искусство.

Имперская архитектура была грандиозна, в ней щедро использовался мрамор, однако она оставалась академической по характеру. Скульпторы были умелыми, но не воплощали новых идей. Писателям оказалось чрезвычайно трудно сказать что-то оригинальное. Как заметил Гиббон, ко II веку лик познания затмила туча критики, компиляций и комментариев. Философы уныло бродили по кругу, повторяя прежние решения в приводящем в замешательство многообразии разных сочетаний.

Классическая культура демонстрировала свою неспособность к настоящему прогрессу во всех областях мысли задолго до того, как Римская империя столкнулась с очевидными экономическими и политическими трудностями. Люди II века все больше ощущали усталость, беззащитность, искали свои цели в этом мире и понимали, что старые ответы уже не годятся. Эта ситуация поражает, если принять во внимание прежнюю силу классической цивилизации и процветание империи. Это также стало важнейшим моментом в упадке Древнего мира.

Причины «бесплодности» культуры

Ум настоящего исследователя, осознав «бесплодность» классической цивилизации, не может остановиться лишь на этом, а обязательно должен поразмыслить над его причинами. Постановка этого вопроса поможет нам понять основные силы цивилизации. К сожалению, как только историк отходит от фактов, имен и дат, ему приходится ступать на крайне субъективный путь. Каждый человек трактует историю в свете личных представлений и отношений. В любом обществе, где люди вольны думать как хотят, великие достижения человеческого прошлого всегда порождают множество разнообразных объяснений.

И все же некоторые моменты понятны, если подумать. Интеллектуальная «бесплодность» в империи, кажется, не стала следствием экономических трудностей, внешних вторжений или внутреннего распада; все это пришло позднее. Также эту «бесплодность» нельзя списать на недовольство людей культурой, наоборот, высшие классы боготворили классическую цивилизацию. Некоторые историки подчеркивают постепенное «вырождение» именно этих слоев общества, прежде всего из-за их неспособности к самовоспроизведению, а также отмечают почти такое же постоянное продвижение вверх людей из низших слоев, которые приносили с собой предрассудки и отсутствие культуры. Этот довод может быть с оговорками принят лишь до некоторой степени, поскольку в ходе исторического развития высшие классы всегда отмирали и их заменяли другие, когда-то занимавшие более низкое положение. Кто докажет, что только знать способна воспринять культуру?

Другие историки осознали, что Римская империя являлась в своей основе автократической, и императоры установили очень строгие границы для выражения политических идей. Современный гражданин демократического государства мог бы, во-первых, посчитать, что за защиту стабильной жизни империи ее жители платили чрезвычайно высокую цену – жертвовали своей политической свободой, а во-вторых, прийти к заключению, что в таком обществе по-настоящему активная интеллектуальная деятельность была невозможна.

Римская империя может предоставить интересные, хотя и неожиданные факты относительно этих важных моментов. Люди действительно отказывались от своей политической роли, города уступали местную автономию имперской бюрократии, а власть императора все больше становилась абсолютной. Однако, проведя тщательный анализ, мы приходим к выводу, что сами подданные, а не императоры или их чиновники настаивали на том, чтобы заплатить такую цену. Жители империи передавали ответственность императору – символу их земных чаяний. Предпочтения правителей автоматически становились нормой для многих подданных, однако утверждать, что люди во всей огромной империи думали и поступали так же, как император в далеком Риме, разумеется, нелепо. Действительно, представление, что государство любого типа может силой, ловкостью или общим желанием достичь полного господства над умами и чувствами огромных людских масс, не находит подтверждения в истории. Современные государства постоянно проводят подобные эксперименты, однако не достигают долгосрочного результата, поскольку человеческий ум слишком сложен, и им нельзя управлять, как каким-то механизмом.