Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи - Честер Старр

Эпоха Августа

Политические бури и напряженность периода Поздней республики скорее вдохновили, чем обескуражили умы римских авторов. Однако основной всплеск творчества пришел вместе с безопасностью и относительным миром, установившимися в правление Августа, который поощрял развитие культуры и оказывал ее деятелям щедрую финансовую поддержку. Знаменитая эпоха Августа, продолжавшаяся в ее литературных аспектах с 43 по 8 год до н. э., стала редким периодом гармонии и обращения к прошлому, когда люди радовались смирению «свирепого Марса». Рим был украшен множеством новых зданий. Скульпторы в тот период создали несколько величайших достижений римского искусства, например Алтарь мира, и воплотили в статуях Августа символ земного спасителя и защитника Средиземноморья.

Из множества авторов той эпохи лучше всего ее дух выразили Тит Ливий, Гораций и Вергилий. Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.), возможно, являлся величайшим римским историком. Он подробно описал развитие Римской республики. Его труд оказался чересчур объемным, чтобы писцы следующих столетий скопировали его полностью, однако даже то, что от него сохранилось, дает нам детальное описание героев раннего Рима. В отличие от Тита Ливия Гораций (65–8 до н. э.) освещал современные ему события. В искусных сатирических стихах он высмеивал недостатки мира, прославлял Августа или давал серьезные советы по литературной критике и искусству поэзии. Со своим космополитизмом, сатирическим духом и восхищением сельской жизнью Гораций стал любимцем аристократических обществ. При этом, несмотря на его подражание греческим стихотворным метрам, его взгляд на мир оставался истинно римским.

Римский патриотизм особенно заметен у другого великого поэта эпохи Августа – Вергилия (70–19 до н. э.), строки которого мы цитировали в конце четвертой главы. Вергилий обладал чувствительной душой и вел тихую жизнь при финансовой поддержке Августа и Мецената. Его самым совершенным произведением стали «Георгики», «руководство» по сельскому хозяйству, составленное в стихах, рекомендующее постоянный упорный труд земледельца и блестяще описывающее гекзаметром любовь поэта к Италии. Однако величайшим произведением Вергилия стала эпическая поэма «Энеида», созданная после того, как Август восстановил мир в Средиземноморье. Вергилий не успел ее закончить и, находясь на смертном одре, приказал ее сжечь, однако Август вмешался, чтобы сохранить этот шедевр.

Героем поэмы является Эней, впервые упомянутый в гомеровской Илиаде в качестве члена троянской царской семьи. После этого возник миф о его путешествии в Италию, где Эней стал прародителем римлян. «Энеида» описывает его скитания в книгах I–VI, а книги VII–XII посвящены его сражениям с латинами и этрусками для защиты поселения. На протяжении всей жизни Энеем двигало божественное повеление подготовить блестящее будущее Рима. Поэт периодически отвлекается, чтобы в емких строфах пророчества описать то цель Рима как объединителя Средиземноморья, то роль Августа в принесении мира на эти земли. Подобно Титу Ливию, Вергилий взирал на прошлое Рима с огромной гордостью, однако, в отличие от историка, он смотрел в будущее с уверенностью в том, что боги поддержат Рим.

Поэма многое взяла из произведения Гомера и в деталях поэтического стиля, и в общем построении. При обычном прочтении ее герой Эней выглядит хладнокровным: во время своего пребывания в Карфагене он влюбляется в царицу Дидону лишь для того, чтобы бессердечно покинуть ее, когда боги велят ему отправляться в Италию. И все же на протяжении периода Средневековья «Энеиду» почитали с почти религиозным восхищением – Данте в «Божественной комедии» сделал Вергилия проводником по аду и чистилищу – и она до сих пор остается одной из величайших вех в истории западной литературы. В конце концов, за искусственностью сюжета Вергилия лежат глубокие размышления о месте человека в мире. По меткому выражению современного критика, «ни одно другое поэтическое произведение не затрагивает струны человеческого сострадания более тонко, его оттенки переплетены очень искусно. Ни в одном нет такого глубокого ощущения красоты и печали жизни, ярких воспоминаний, смутных надежд и пронизывающего все безграничного сожаления».

Ко времени появления империи греко-римский синтез превратился в относительно гармоничную систему принципов и воззрений, которые можно было четко отмеренными «дозами», почти как лекарство, передавать молодому поколению. Начальное образование включало заучивание наизусть алфавита, отрывков из Илиады и «Энеиды» и простую арифметику. Тех, кто учился плохо, подвергали телесным наказаниям, буквально вбивая знания. Затем шел второй уровень грамматики, логики и более вдумчивого чтения, наконец, самые богатые учащиеся к девятнадцати годам становились специалистами в публичных разговорных выступлениях или риторике. Эта образовательная система уделяла мало внимания истории, используя ее лишь в качестве источника примеров, и даже философию большинству учеников преподавали лишь в виде простых этических изречений. Науки появлялись в «школах» империи, в основном когда учителю требовалось прокомментировать отрывки из Вергилия или Гомера с точки зрения астрономии или знаний о природе.

Соответственно, образование – и основанная на нем культура – было довольно ограниченным, хотя и интенсивным, и стремилось к поиску образцов в прошлом. Оригинальные суждения в этой системе поощрялись не больше, чем в столь же консервативной модели ханьского Китая. Тем не менее эта культура являлась необходимой для человека, принадлежащего к высшему классу, и ее передавали сыновьям (а иногда и дочерям) римских аристократов, галльской знати или сирийских богачей в качестве связующей силы по всей империи. И общественная, и частная поддержка образования заметно возросла, возникло множество библиотек, широко распространились литературные произведения. Пускай мудрецы империи и не занимались исследованиями нетронутых областей, однако все больше людей размышляли или притворялись, что размышляют, а их рассуждения становились известными гораздо большему числу людей и намного быстрее, чем ранее.

Литература Ранней империи

Рассмотреть всю литературу первых двух столетий империи здесь невозможно, ибо, хотя существовало лишь несколько гениев, однако было и множество просто талантливых писателей. На латинском Западе выдающимися фигурами стали историк Тацит (около 55 – около 116), чье описание первых императоров остается изумительным, пусть и вводящим в заблуждение, любящий сплетни биограф Светоний (около 69 – около 140) и философ-драматург Сенека (около 5 до н. э. – 65 н. э.), являвшийся советником юного императора Нерона.

На протяжении II и вплоть до IV века в латинской литературе не было ничего примечательного. Вместо нее, как только провинции Востока вступили в период экономического благополучия, вновь расцвела литература греческая. Одним из влиятельнейших древних писателей стал Плутарх (около 46 – около 120), который в своих «Сравнительных жизнеописаниях» сравнивал таких людей, как Цезарь и Александр Македонский или Цицерон и Демосфен, чтобы в биографической форме сделать упор на вопросах морали. Плутарх также создал большое количество произведений, позднее объединенных под названием «Моралии». Восхитительные творения остроумного Лукиана (около 120 – около 180), который смог подняться из низов, уже упоминались и стали еще одной жемчужиной греческой литературы II века.