Трамвай идет в депо - Марина Серова

– Ну вот, пушистый разбойник! Ты едешь домой! – сказала я преувеличенно весело и тут же сама себя мысленно отругала: надо же, расстроилась из-за чужой животины!

Пират потерся розовым носиком о прутья на дверце. В полумраке переноски сверкнули его лимонные зрачки. Он заурчал, как пароход, очевидно, таким образом выражая благодарность.

Я заперла входную дверь и спустилась в заранее прогретую машину. Переноску я поставила на переднее сиденье, чтобы кот не волновался, но он особо и не волновался – разлегся внутри своего временного жилища и заснул, изредка дергая мягкими ушами.

Всю дорогу до Тихого я волновалась, как пройдет моя встреча с Одинцовыми. Две недели назад пресса буквально взорвалась – мэр-убийца и его пособники не сходили с первых полос газет и экранов телевизоров. В одночасье о нашем городе вспомнили на всех федеральных каналах. Я знала, что эта худая слава не вечна, и уже спустя пару недель все за пределами Тарасова забудут о произошедшем, но пока тревожилась за выживших пленниц. Журналисты досаждали им звонками, и даже Гарик пару раз позвонил с просьбой уломать жену Одинцова на короткое интервью. Я ответила ему отказом.

Похороны Олега Одинцова состоялись в первых числах января. Из-за шумихи на кладбище пришло много людей. Я еще не вполне оправилась от ночного происшествия и ограничилась тем, что выразила глубокие соболезнования Марии Павловне. На самом деле мне не хотелось идти на похороны: я чувствовала себя виноватой, что не смогла их предотвратить.

– Ты ничего не могла бы сделать! – горячо уверял меня Кирьянов, и он был прав, но легче от этого не становилось.

Свернув с трассы к поселку и подъехав к воротам одинцовского дома, я с удивлением обнаружила, что журналистов нигде нет. Зато у обочины стоял знакомый мне черный «BMW». «Что тут делает Исаев?» – удивилась я.

В доме все окна первого этажа были освещены. Я позвонила в звонок на калитке, и она через секунду щелкнула, открываясь. Осторожно, стараясь не раскачивать переноску со спящим внутри котом, я пошла по расчищенной дорожке.

Входная дверь открылась, и мне навстречу выбежала девочка в толстом свитере, лосинах и домашних тапочках с помпонами. Ей вслед донеслось:

– Лада! Не вздумай выбегать на мороз!

Но девочка не слушала – она вскользь поздоровалась и выхватила у меня из рук переноску.

– Пират! Котик мой хороший! – запричитала она и помахала мне рукой: – Заходите!

Внутри, в гостиной, на широком, как море, угловом диване сидели Мария Павловна, Наталья Одинцова и Исаев. Бизнесмен по-прежнему не снимал в помещении свою старомодную шляпу, но всем вокруг было наплевать на правила этикета.

Дик Трейси поднялся мне навстречу и пожал мне руки.

– Не думал, что мы когда-нибудь опять встретимся, но очень рад, – сказал он и тут же спохватился: – Хотя повод, безусловно, очень печальный.

Мария Павловна тоже встала с дивана и даже обняла меня, расплакавшись. Я много раз по роду деятельности оказывалась в подобных декорациях, но никак не могла привыкнуть.

Жена Одинцова со мной не поздоровалась. Она сидела в углу дивана, пила какой-то крепкий напиток из широкого стакана с утолщенным дном и глядела в пространство ровно с тем же пустым выражением на лице, что и две недели назад в гостевом доме мэра.

Лада, извинившись, ушла наверх вместе с котом, а Исаев протянул мне такой же бокал, как у Натальи. Я отказалась, и Мария Павловна принесла чашку своего травяного чая.

– Не уверена, что хочу слышать всю историю целиком, – сказала она, усаживаясь напротив, – но, наверное, должна.

Избегая особенно острых моментов, я рассказала свою историю. Мария Павловна периодически всхлипывала и прерывалась на слезы. Исаев в этот момент держал ее за руку и, похлопывая женщину по сухой бледной ладони, повторял:

– Это кошмар. Держитесь…

Когда я закончила рассказ, долгое время царило гнетущее молчание. Наталья медленно встала, кивнула мне и, слегка пошатываясь, вышла из гостиной. Исаев пошел следом и помог ей взойти по лестнице.

– Простите ее, – попросила Мария Павловна, – она все эти дни на таблетках.

В своем рассказе я не стала упоминать, что Наталья по поручению мэра шпионила за мужем. Марии Павловне было необязательно об этом знать. Если когда-нибудь Наталья решится, она расскажет сама. Но сейчас семье нужно держаться вместе.

– Мария Павловна, что здесь делает Денис Валерьевич? – спросила я.

Этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как я увидела знакомую шляпу.

– О, милая, все просто. Он пришел с предложением – хочет выкупить компанию Олега. – Глаза заказчицы опять увлажнились.

– Выкупить?

– Нам предстоит утрясти кучу юридических тонкостей, – очень быстро заговорила Мария Павловна, очевидно, чтобы опять не удариться в слезы. – По завещанию Олега компанию наследуем мы с Натальей и Ладой. Завещание еще не оглашали, но мой сын никогда не делал из него тайны. Наталья с бизнесом не управится, а мне и подавно не потянуть. Денис Валерьевич сделал нам крайне выгодное предложение.

– И я весьма рад, что оно вам понравилось, – провозгласил Исаев, вновь появляясь в комнате.

– Но вы, кажется, планировали переехать в другой город, – напомнила я.

Исаев присел рядом с Марией Павловной и откинулся на спинку дивана.

– Собирался, – сказал он, – но на прошлой неделе у нас произошла беседа с губернатором. Он предложил мне заняться транспортной системой города, поскольку основные игроки таким ужасным образом сошли со сцены.

– А конкурс?

– Да не будет никакого конкурса. – Исаев поморщился, как от зубной боли. – Формально он состоится позже, может быть, летом этого года. Но все одинцовские маршруты останутся в «Тарасов-трансе». Я объединю свою компанию и компанию Олега. Таково было мое условие, чтобы остаться.

Я едва заметно улыбнулась. Понятное дело, от министерского кресла не отказываются за просто так. Губернатора тоже можно было понять: в одночасье ситуация вышла из-под контроля самым неожиданным и кошмарным образом. Крупные участники выбыли из игры, а новичкам такое сложное дело не доверишь. Им придется нарабатывать репутацию годами, довольствуясь менее прибыльными маршрутами и прогрызая себе дорогу наверх. Так, как когда-то это делал Олег Одинцов.

Мы посидели еще немного, и я стала прощаться, сославшись на усталость и долгую обратную дорогу. Темнело рано – небо за окном слабо гасло, и между крышами домов уже был виден оранжево-красный зимний закат.

С Исаевым мы попрощались в гостиной, а Мария Павловна проводила меня до двери.

– Спасибо вам за все, – сказала она, придерживая дверь.

– Мне очень жаль, что все так обернулось.

– Если бы не вы, Таня, девочки не остались бы в живых, и никто никогда не нашел бы ни их, ни моего сына. – Мария Павловна нашла в себе силы печально улыбнуться. – Я рада, что обратилась к вам. Конечно, никто не ожидал…