Боги войны - Дмитрий Агалаков

– Хорошо, купцы, мы вам поможем, – вынес вердикт Ермак. – Отобьём ваш караван у Карачи. – И добавил, обращаясь уже к Матвею и своим казакам: – Был бы кто другой, не Карача, я бы ещё подумал, но от такого подарка отказываться – грех!

…А было это всего двумя неделями ранее.

Карача стоял на коленях перед своим прежним хозяином – Кучумом. Встреча происходила на юге Сибирского ханства, в Ишимских степях. В большой юрте хана.

– Вот так, мой хан, – закончил свою речь Карача. – Я хотел наказать Ермака за тебя, моего хозяина, за горькую обиду, тебе нанесённую, и послать за тобою, мой хан, призвать тебя в твою столицу, но поплатился за это! И моими сыновьями, и всеми родными, и лучшими нукерами! Клянусь Аллахом, всё так и было! – Карача склонился и ткнулся головой в ковёр. – Вот как жестоко поплатился я за своё честное сердце!

Кучум не верил ни одному слову Карачи, как любой азиат не верит другому азиату, потому что за слезами и уверениями в вечной дружбе, как правило, кроется обман, а всему голова – сиюминутная выгода. Именно так, обманом, когда не получалось силой, предок Кучума – Чингисхан брал цветущие и сильные восточные города. В лучшие времена Кучум отрубил бы Караче голову, а то и кожу содрал бы с живого, но времена были иные. И предполагали решить всё миром и объединиться против общего врага. Именно на это и надеялся Карача. И ещё на то, что Кучум заинтересован получить остатки его армии. Вместе они стали бы куда сильнее!

– Поднимись, Карача, поднимись, – ласково сказал старый Кучум.

– Не смею! – пролепетал тот.

– Поднимись, говорю, – настоятельно повторил Кучум.

Карача поднял голову, но с колен не встал.

– Что ты предлагаешь, мой друг? – спросил Кучум. – Ведь твоё честное сердце уже подсказало тебе, как быть, не так ли?

– Подсказало, мой господин! – ответил визирь, и глаза его вспыхнули весёлым и зловещим огнём.

– Тогда говори, мой друг…

Вот тогда Карача и сказал:

– Голод и холод истощили силы Ермака, но разбойник всё равно дерётся как заговорённый! Его люди страшны в битве! Да ты и сам знаешь это, мой повелитель! Его можно выманить только хитростью! И только хитростью взять!..

Визирь смотрел перед собой, но видел то, что не смог бы увидеть никто другой. Месть! На губах его оживала змеиная улыбка. Он был целиком и полностью во власти своего плана!

– Говори, Карача, говори, – нетерпеливо потребовал Кучум.

– Мы пустим слух, что мои люди захватили бухарский караван, – кивнул Карача. – Твои люди придут к Ермаку и попросят освободить этот караван! За большую плату! Они скажут, что караван на Вагае! Пусть Ермак сядет в свои лодки и поплывёт, а он сделает именно так! Наши люди будут следить за ним вдоль берега! А когда он дойдёт до Вагая и будет спрашивать, где бухарский караван, каждый первый встречный, уж мы позаботимся об этом, укажет ему путь, и путь этот приведёт Ермака к нам! – Карача, что есть силы, сжал кулаки. – К тебе, хан Кучум! В твой капкан!

Тишина вдруг зверем затаилась в шатре хана.

– Горе тому, кому выпадет иметь такого врага, как ты, Карача, – улыбнулся своему визирю хан Кучум. – Большое горе!

Штормовой ветер и хлёсткий дождь, заливавший струги, заставили казаков пристать к берегу. Молнии полыхали над Вагаем, уходя изломленными стрелами в бескрайние леса, и вслед мёртвой тишине устрашающий гром раскалывал небо. Сухой треск в поднебесье был так силён, что иные казаки поспешно крестились, а это что-то да значило! Струги пристали к берегу не сразу, ещё выбирали подходящее место. Последние дни ермаковцам казалось, что за ними следят. То и дело острым зрением казаки выглядывали на берегах Иртыша татар, точно идущих за ними вдоль реки. Но это было и понятно, за ними следили всегда и везде. Настораживало другое. Уже две недели они искали тот бухарский караван, о котором так сладко им напели купцы, но где он? Они даже поднялись до Ишима! И вновь спустились к Вагаю. А местные жители, выраставшие как из-под земли, которых они ловили вдоль берегов, говорили в один голос, что видели персидские корабли! Кто видел на Иртыше, кто на Ишиме, а кто и на Вагае.

Как такое могло быть?

– Пятки надо поджарить этим свидетелям, – зло говорил Матвей Мещеряк, оглядывая отточенную саблю. – Может быть, тогда бы и добились правды!

Конечно, татары, и тем более слуги Карачи, были ловки и могли увести караван куда угодно, но чтобы вот так? Пропасть совсем? Да ведь и казаки были ещё теми следопытами! Увести от них караван, да ещё по воде, это кем же надо было родиться? Самим дьяволом, верно!

– Не иголка же в сене, ей-богу, – говорили озадаченные и уставшие от гонки ермаковцы, – что-то тут неладно!..

И вот первые бури сибирской осени обрушились на них со всей яростью. Казаки подустали работать вёслами, бороться с течением и непогодой, нужен был отдых, чтобы назавтра проснуться с новыми силами.

– Переночуем на этом острове и завтра уходим домой, – сказал Ермак.

Но остров на Вагае, куда ткнулись горбатыми носами струги Ермака в надежде спастись от шторма, был не совсем островом. С одной стороны лишь протока отделяла его от лесистого берега. От молний и грома в небе, казалось, дрожала земля под ногами. Казаки плотно укрыли струги с оружием и добром промасленной холстиной, поставили палатки. Все давно вымокли до нитки. Одежда отяжелела. Но когда, выставив постовых, казаки заползли в палатки, усталость сморила большинство из них. И даже гром показался колыбельной – ничто уже не могло вырвать усталых бойцов из цепких лап забытья…

…Татары пробирались по лесу великим войском. Сама судьба вела их по той же стороне Вагая, вдоль того же берега, у которого теперь укрылись от бури струги Ермака. Впереди и вдоль берега шли самые ловкие разведчики, это они, если надо, превращались в невидимые тени, а иные из них умели выдать себя за местных жителей и соврать с три короба. Само войско тяжёлой гусеницей тянулось в паре вёрст от реки. Напасть прежде не представлялось возможным. Но теперь разведчики привели войско Кучума к месту назначения. Казаки охраняли тот вытянутый островок на Вагае, на берегу которого, но с внешней стороны, и расположилось войско и корабли Ермака. Протока шагов в десять шириной отделяла остров от смертельной угрозы на большой земле. Редкие деревья тянулись по центру острова с одного его конца до другого.

Там, за этими деревцами, казаки и решили остановиться на ночлег.

Два разведчика только что убежали звать своих. А ещё двое, подкравшись как можно ближе, из темноты леса, через дождь, разглядывали казацкий дозор. Когда полыхала молния, они тотчас же прятались за деревьями. Вот из глубины леса донёсся крик ночной птицы: разведчики знали – это знак! Подходило войско Кучума! Зверем кралось к берегу реки…

Темень заволокла округу, не было видно ни луны, ни звёзд. Дождь хлестал по острову, кипятил Вагай и протоку. И только молнии освещали реку и лес – разом и отчаянно ярко! Три казака на расстоянии шагов двадцати друг от друга, с наброшенными на кафтаны плащами, стояли и смотрели – через кипевшую от дождя протоку – на близкий лес. Берег затаился. Что было там, в той тьме? Казаки глядели, но сами думали: неужто в такую погоду кто-то решится сунуться к ним? Неужто?..