Путь домой - Михаил Михеев

А вообще, поразительно просто, сколько проблем можно решить при помощи бластера. Человек с бластером – это уже не нищий бродяга, а тот, кто может в любой момент настоять на своем праве отдавать приказы. Есть бластер – тебе не страшны ни звери, ни люди. Ты можешь прийти и взять то, что тебе надо, будет тебе и стол, и крыша над головой. Только вот никогда нельзя забывать два момента: во-первых, надо иметь голову на плечах и не зарываться, потому что иначе твоим оппонентам становится наплевать на смерть, и тогда даже бластер не спасет, а во-вторых, всегда помнить, что у другого человека тоже может быть бластер.

А еще курсанта волновал тот факт, что он не мог поймать маяк базы. Точку, где она расположена, курсант знал абсолютно точно – карманный навигатор был прибором надежным. По всему выходило, что расстояние совсем небольшое, однако в эфире стояла тишина. Впрочем, ничего особо страшного быть не могло – такие базы хорошо защищены и еще лучше замаскированы, вряд ли местные могли найти ее. Ну а маяк… Любая техника иногда ломается, поэтому не стоило раньше времени паниковать.

Следующий день начался препогано – пошел дождь. Мелкий, противный, холодный, он буквально наполнил воздух влагой, проникая, казалось бы, всюду. Кони тоже были мокрыми, и это не добавляло настроения ни им самим, ни седоку. Тоже мокрому, естественно. Однако надо было ехать, – судя по показаниям навигатора, до базы оставалось совсем немного, а это значило, что уже сегодня у Петра был шанс вернуться к цивилизации. Увы, день плохо начался, и тенденцию эту решил продолжить – когда через пять часов угрюмой езды курсант выехал на широкий, заросший жухлой травой и мелким кустарником луг, он сразу понял, что база была здесь. Только вот базы не было.

На том месте, где совсем недавно была база, теперь высились груды развороченной земли, из которых во все стороны торчали искореженные и оплавленные страшным жаром обломки металлических конструкций. Куски бетона, некоторые весом в сотни килограммов, разлетелись далеко в стороны, аж до леса – во всяком случае, об один такой Петр споткнулся почти сразу после того, как, соскочив с коня, помчался к развалинам. Все же, что могло гореть, сгорело – даже пластиковые панели, которые теоретически были термостойкими и пожаробезопасными. Курсанту попалось лишь несколько совсем маленьких, спекшихся, серых, пористых комков, напоминающих шлак.

Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что здесь произошло. Банальнейшая бомбардировка – или с низкой орбиты, или, возможно, с чего-нибудь вроде атмосферного бота. Чем били – непонятно, да и не важно это в принципе, но удар был нанесен не так уж и давно. Если сложить два и два, то получалась достаточно простая картина – линкор таргов поймал сигналы маяка, подошел и уничтожил базу, не важно, до уничтожения земных кораблей или после. Вполне логичное действие – зачем сохранять имущество врага, которым не сможешь завладеть? Возможно, правда, были и другие варианты, но все же тарги оставались в списке подозреваемых на первом месте, уж больно все совпадало.

Впрочем, тарги не тарги – какая в принципе разница? Главным был тот простой факт, что теперь на всех планах по возвращению можно было ставить жирный корявый крест красного цвета. Красный – это чтоб издали видно было. На этой планете была одна путевка домой, и, к сожалению, она оказалась просрочена, сгорела в буквальном смысле этого слова.

Несколько минут курсант сидел на краю воронки, мрачно глядя вниз. Крушение надежд – это тяжелый удар. Однако надо было жить дальше, не получилось улететь – придется устраиваться в этом мире, а раз так – стоило осмотреть окрестности, вдруг что-нибудь уцелело. Любая мелочь в такой ситуации могла пригодиться.

Натянув очки, Петр включил режим сканирования и секунду или чуть больше непонимающе смотрел на мигающую красную надпись «Опасность». Потом до него дошло, и он бегом понесся прочь, к лошадям, схватил их под уздцы и поволок в лес. Прочь, прочь, подальше от этого проклятого места.

Любая база, любой долгосрочный, особенно автономный объект нуждается в источнике энергии. На земных базах это были стандартные кварк-реакторы, простые, дешевые и надежные. Однако, как бы они ни были хороши, имелся у них один недостаток – в качестве топлива, как и в старинных ядерных и термоядерных реакторах, да и как в перспективных мезонных, использовались радиоактивные элементы. Если конкретно – плутоний, который, размолотый силой взрыва в порошок, накрыл изрядный участок. А еще была целая куча сопутствующей дряни – изотопы стронция, йода и в довесок целый букет элементов, в котором с ходу не разобрался бы даже профессиональный физик. Петр сидел, можно сказать, в эпицентре и сейчас, убегая, еще не осознавал, что все тщетно – он схватил смертельную дозу.

Два часа спустя он сидел на берегу лесного озера, в котором вымылся сам, выстирал одежду, выкупал лошадей, которые теперь недоуменно косили на него глазами, явно не понимая, зачем под дождем их гонят в воду. А ведь все просто – Петр смывал радиоактивную мерзость, попавшую на них. Может, и зря – пыли-то не было, ее дождь прибил качественно, был только очень высокий радиационный фон, но все равно подстраховаться стоило.

Вот и сидел он сейчас, мрачно рассматривая это самое озеро, удивительно круглое, с очень голубой, непрозрачной водой. Хотя чего тут особенного? Была карстовая воронка, которая с годами заполнилась водой из ручьев, – вот вам и озеро и его интересная форма. Что же касается цвета воды – то кто знает, какие водоросли здесь живут. И главное, сидеть все равно надо было – портативный диагност гонял сейчас тесты, а ему на время работы нужен был покой. Оставалось только ждать, хорошо хоть, что недолго.

Диагност противно пискнул, на экране планшета тут же высветились данные. Петр взглянул, поморщился – результаты не радовали. Если по-простому, то погано, иначе и не скажешь. Самое точное определение, которое он мог сам себе дать, – кандидат в покойники. Нет, оставался еще шанс на чудо или на запредельные возможности организма, но чудеса – штука ненадежная, а запредельных возможностей Петр за собой никогда не наблюдал. Обычный средний уровень, с учетом подорванной плохой экологией наследственности, – очень невысокий. А если к этому прибавить еще и общую избитость, которую тело приобрело за последние дни, то оставалось два варианта на выживание – реальный и фантастический. Реальный – это если прямо сейчас вот с небес свалится спасательная экспедиция, а фантастический – сам справлюсь. Короче, умирал он, и, хотя пока что и не чувствовал этого, времени оставалось не так и много.

Диагност вновь запищал, да так мерзко, что у курсанта заныли зубы. Посмотрел на экран – ну да, рекомендации, будто он сам не знает, что делать. Пунктом первым что у нас? Ага, лечь в стационарный медицинский бокс. Ну да, там за двое, максимум за трое суток приведут в себя, да так качественно, что и последствий не останется. Только где ж его взять-то, бокс этот…

Пункт второй – до размещения в боксе инъекции арадиатина. Два раза в день по полтора кубика. Хорошая штука арадиатин – не лечит, но на время действия почти полностью блокирует последствия радиоактивного облучения. В аптечке, если колоть его такими дозами, недельный запас, а дальше все, приплыли. Что там еще? А ничего, как, впрочем, и ожидалось – перечень лекарств, имеющихся в наличии, в памяти планшета, больше он вариантов предложить не может в принципе. Значит, остается неделя на игле и еще сколько-то на собственных ресурсах организма. А потом все, прощай, родимая береза.