Дневник бессмертного - Татьяна Форш

– Но… почему? Почему ты не привел их? Наши силы были бы равны! – Мати забежала вперед и встала перед ним, преграждая путь. – И нам бы не пришлось бежать! Мы бы показали шавкам, кто хозяин на этой земле!

– Не забывай, что я немного предвижу будущее. – Барон остановился. – И в моем видении не было победы сегодняшнего дня. Дети леса пришли за наследницей рода. Их слишком много и вместе с ними Матерь. Они не остановились бы даже перед несколькими тысячами бессмертных. Мы бы полегли здесь все. – Он чуть отстранил мати и продолжил путь.

Мать догнала его и зашагала рядом, но больше ни о чем не спрашивала.

Я шел за ними, а в ушах все еще звучали слова барона. Предвидит будущее? Значит ли это, что он видел смерть Катарины? А вдруг именно он виновен в произошедшем? Хотя бы в том, что не предотвратил, не помешал. И значит ли это, что ему было выгодно все то, что произошло?

Вдруг от тихого рокота содрогнулись древние стены замка. Гул нарастал с каждым мгновением. Задрожал каменный пол, заставляя нас застыть на месте.

– Успеем? – Мати взглянула на барона.

Тот не ответил. Сделал несколько шагов, как вдруг из темноты уходящего вперед коридора вырвалось облако пыли, и послышался оглушающий грохот. Пол вздыбился под нами, словно норовистый скакун, сбивая с ног. На голову угрожающе посыпалась каменная крошка.

– Возвращайтесь! – очнулся барон, развернулся и бросился назад. Следом за ним кинулась мати. Я постоял, глядя им вслед. Остаться? И быть заживо похороненным? Не отомстить, не узнать… Не умереть!

Передо мной рухнула глыба. Пол продолжал ходить ходуном.

Неужели оборотни решили сровнять с землей весь замок?

Не раздумывая больше, я бросился бежать, вслушиваясь в раздававшийся за спиной треск и грохот. Свернув, я едва не налетел на барона. Ухватив за шиворот, тот впихнул меня в разверзшуюся в стене щель. Я услышал только: «Быстрее! Идите наверх! Когда все закончится, я за вами приду», и прореха в стене, то ли от землетрясения, то ли от какой-то неведомой мне магии, затянулась покрытыми мхом камнями, и наступила тишина. Такая, какой не бывает, наверное, даже в послесмертии.

Я обернулся, оглядел серые каменные стены и лестницу, спиралью уходящую наверх. А еще здесь был свет. Он шел отовсюду, окутывая серебристой мантией худощавую фигуру мати. Она стояла на ступенях выше, невидящим взглядом уставившись на заваленный камнями ход, и кусала губы, словно ее душил гнев или отчаяние.

– Где мы? Почему все прекратилось? – Не выдержав гнетущей тишины, я еще раз взглянул на завал и поднялся к ней. И пусть мне не очень-то хотелось вступать с ней в разговор, ответы были лучше неведения.

Как я ошибался…

Смерив меня взглядом, полным бесконечной боли, мати холодно улыбнулась, развернулась и стала подниматься по лестнице. Я направился за ней и когда уже решил, что мои вопросы остались неуслышанными, она наконец удостоила меня ответом:

– Разрушение замка продолжается. До зала жертвоприношений мы бы не дошли, но здесь… Здесь мы в безопасности. Брат создал это безвременное убежище для нас. Он рискнул бессмертием, чтобы мы остались жить.

– Что значит… безвременное убежище? – Я не сводил с нее глаз. – Где мы?

– Не в нашем замке и даже не в нашем мире. Это колдовство перворожденных. Барон – один из них. Ему, как основателю нашего рода, подвластно время и пространство.

– И как нам отсюда выйти?

Мне показалось, что мати вздохнула.

– Без помощи брата мне не выйти… Но он придет за нами. Главное – ждать.

– А когда он придет? – Я почувствовал себя в западне. – Минует лишь несколько дней, и наступит голод. Потом – слабость… Чем это существование лучше смерти?

– Для бессмертного, Влахо, ты еще младенец. Запомни! Любой бессмертный способен пережить слабость и голод.

Лестница сделала поворот, и я замер, разглядывая черные двери. Такие же, как были в зале приемов. Мати на миг остановилась перед ними и, решительно толкнув, шагнула в открывшийся перед нами зал».

…А мы проклятьем рождены

И потеряли счет векам.

И соком красным бузины

Мы метим дар смертельных ран.

– Печальная история. Но больше всего пугает то, что многое из рассказанного тобой мне приходило во сне. Словно воспоминания… Как выяснилось – из прошлой жизни.

– Почему оборотни стараются нам помешать? Мы ведь хотим предотвратить зло!

– Все дело в Матери. Той, кому сейчас поклоняются Дети леса. Она не верит в возрожденную Катарину. Считает, что это уловка бессмертных, ловушка для того, чтобы как-то обессилить род. Большинство лис на ее стороне. Те, кто встал на вашу защиту, тоже так считают, но больше коварства вашего рода боятся пришествия еще одной перворожденной. Это очень усилит род бессмертных и даст преимущество в бесконечной войне.

Знакомые голоса сначала доносились до меня, словно из каменного колодца – приглушенно и с каким-то потусторонним эхом, но вскоре эта странность исчезла. Я ощутила собственное тело, полулежавшее-полусидевшее в чьих-то объятиях, ноющий затылок и онемевшие пальцы.

А еще тепло.

Чьи-то руки сжимали меня, придерживая мою голову возле ровно вздымавшейся и опускающейся груди. Чье-то сердце билось, раздаваясь в моей голове уверенным молотом.

Я открыла глаза и долго смотрела на профиль Влада, освещенный серебристым лунным светом, льющимся из крошечного оконца под самым потолком. Почувствовав мой взгляд, он чуть повернул голову, посмотрел на меня и, прижав покрепче к себе, как ни в чем не бывало продолжил разговор.

– Значит, верные вассалы Матери хотят нас убить?

– Можно сказать и так. – Полумрак в углу крошечной комнатки шевельнулся. Скосив глаза, я различила рослую фигуру отца Ярослава, сидевшего у стены напротив. – И сейчас они наверняка решают нашу судьбу. Им проще убить воплощение Катарины, чем рисковать, предотвращая возрождение твоей матери.

– Согласен, но они не понимают одного. Если барон решил вернуть из безвременья сестру, он сделает это в любом случае. Любой «сосуд» способен вместить в себя дух княгини.

– Но в теле простой смертной она проживет лишь отпущенный выбранному «сосуду» век. Даже меньше! А потом? – Священнослужитель поднялся, потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело, и принялся мерить шагами комнату. Три шага до одной стены, три – до другой.

– Ты не знаешь барона, если сомневаешься в его мудрости и хитрости. – Влад едва заметно усмехнулся. – Наверняка он припрятал лишние тузы, чтобы вернуть княгиню. И еще. Мне не дает покоя мысль – почему именно сейчас? Прошло четыре сотни лет. Мати может существовать в безвременье вечность, но только там. Это как-то связано с заклинанием, направленным на ее физическую оболочку в день, когда мы оказались заперты в тайнике барона. Он создал идеальное укрытие, где его сестра смогла бы существовать бесконечно долго, но не предупредил, что вернуться оттуда будет трудно. Практически невозможно…