Славянский «базар» - Сергей Зверев

– Света, – нехотя ответил Калинин, – когда не знаешь имени покойного, он чужой тебе человек, а имя узнал и…

– Не надо.

Летчики замолчали, вновь наступившую тишину раздробил резко включенный в соседнем номере магнитофон. Разухабистая песня заставила Жукова поморщиться. Ему хотелось тишины и пьяного покоя.

– Еще раз полетим?

– Куда же мы денемся?

– Это точно. Как в армии, подписал контракт – и на двадцать лет знаешь свое будущее.

– Насчет будущего я не уверен. Найдется кто-нибудь и покруче Петровича. Как он говорил: «Болото большое». В болоте со временем и для него место отыщется.

– Петрович тоже сошка, хоть и строит из себя главного. Ты же видел, сколько в тех ящиках дури. Такими деньгами могут только на самом верху ворочать.

– Вот и не будем дергаться – искать приключений на свою задницу. Думаешь, в Африке лучше? Там тебя черномазые партизаны нашей же, российской, ракетой, которую ты сам туда и доставил, собьют. С авиацией повсюду сейчас дерьмо. Единственное, что утешает, теперь деньги и получить можно, и купить за них что-то.

– Это ты точно сказал – дерьмо, и мы с тобой в нем по самые уши сидим. Только пузыри пускаем. Не знаю даже, как в глаза парню из сельхозавиации посмотрю, когда он про Светку свою спросит.

– Может, и не спросит вовсе. Да и знаешь ты прекрасно, как ему в глаза смотреть станешь – честно и открыто. Пожмешь плечами. Скажешь, что доставил ее без приключений, а куда она дальше подалась, понятия не имеешь.

– Самое гнусное, что ты прав. Совру и глазом не моргну.

Калинин откинулся на спинку мягкого дивана, задрал голову.

– Завтра в баньку сходим. Грязь, пот и сомнения смоем. Все образуется. Ты Петровича вспомни, двух таджиков за пару секунд уложил. Я бы мужика, наверное, тоже смог бы убить, особенно нерусского. Но девушку? Не знаю… А Петрович даже сомневаться не стал, выстрелил, лишь только она завизжала. Он сильный, любого под себя подомнет.

Жуков смотрел на приятеля и не узнавал его. Калинин чуть ли не восхищался тем, что Петрович хладнокровно убил безвинную девушку.

– Я так не смог бы, ни за что, ни за какие деньги, – Калинин взял двумя пальцами тонкую дольку лимона и принялся ее обсасывать, – он не убивает, он работу делает. И надо признаться, делает ее хорошо. На пять с плюсом.

Тем временем Петрович выходил из джипа уже во дворе дома, где жил Кальмар. Эфэсбист бросил быстрый взгляд на ярко освещенные окна квартиры. Кальмар шторы на окна не вешал. Не принято было в тех краях, откуда он родом. Жил высоко, рядом ни одного здания, на которых мог бы пристроиться снайпер.

– Пошли, – эфэсбист быстро зашагал к подъезду.

Не мигая, Петрович смотрел в глазок телевизионной камеры домофона, его ни о чем не спрашивали. Через десять секунд ожидания замок сухо щелкнул, впуская гостей в подъезд. Консьерж, отставной военный, сидевший за письменным столом на площадке первого этажа, поднял голову от газеты, проводил гостей взглядом до самого лифта. Петрович даже не глянул на него.

Лифт плавно вознесся и замер, раздвинув створки двери. На пороге квартиры Кальмара стоял двухметрового роста таджик с неровной кучерявой бородой и спокойно смотрел на прибывших.

– Кальмар меня ждет. Скажи, Петрович приехал.

– Уже сказал.

Гигант отступил в прихожую. Стальная дверь закрылась. В гостиной на подушках прямо на полу восседал Кальмар, чистая хрустальная пепельница стояла у низкой скамеечки для гостей.

– Присаживайся, – предложил старик, – а люди твои и постоять могут.

Петрович с постной миной на лице опустился на деревянную скамейку, ей бы стоять в сельском доме, а не в квартире престижного московского дома. Выдержал паузу, чемоданчик стоял у его ног.

– Где мои люди? – поинтересовался Кальмар.

– Не смогли приехать. Но все прошло отлично. Я плату за товар привез.

Ни один мускул не дрогнул на лице старика, лишь взгляд стал настороженнее и жестче.

– Не думай, что ты сможешь теперь без меня обойтись.

– Я не дурак, – рассмеялся Петрович, откидывая крышку чемоданчика.

Кальмар запустил руку в груду колец, перстней, брошек со сверкающими бриллиантами:

– Потому тебе и напоминаю, был бы дураком, не сидели бы мы вместе. С Качаном ты разобрался. Это ваши дела, я ему тоже говорил, чтобы не встревал. Не послушался. Это Юсуф ему пособил.

– Качан посчитал себя слишком удачливым, – улыбнулся Петрович.

Охраны таджика видно не было, но присутствие ее в доме ощущалось. Если нет никого, то зачем дверь в соседнюю комнату приоткрыта? Кальмар запахнул белые одежды, которым Петрович не мог придумать названия. Так, по его мнению, одевались сказочные дервиши. Взгляд чекиста был наметанный, он заметил, что под складками прячется пистолет.

– И все же, где мои люди?

– Это у них спросить надо. Объявятся. Я быстрее езжу.

Кальмар улыбнулся приторной восточной улыбкой. Пальцы его разжались, и ювелирные украшения со звоном посыпались в чемоданчик. Петрович напрягся, он напоминал пружину, готовую в любой момент распрямиться.

– Не получается у них спросить, – улыбка не сходила с губ старика, – одного не могу понять – зачем ты мне камни привез?

Петрович пожал плечами:

– Так договаривались. Мне чужого не надо. Я человек консервативный, если старая схема работает, то менять ее смысла нет, можно только совершенствовать. Теперь по воздуху больше дури доставить можно. Не надо на курьеров тратиться. А в остальном все пусть остается как прежде.

– Золотые слова.

Не нравилась Петровичу улыбка Кальмара. Перед ним сидел странный и непонятный старик. Богатый до умопомрачения, властный, но не использующий и сотой доли того, что имел. А где непонятно, там и страшно.

«Лучше иметь дело с предсказуемым дураком, чем со своенравным умником», – так считал Петрович, и по-своему был прав.

– Мне шепнули, что ты с Юсуфом встречи искал? Встретился? – улыбка исчезла, лишь только Кальмар произнес имя своего партнера в Таджикистане. Именно Юсуф переправлял дурь у афганской границы.

Рука старика лежала в складках одежды. То, что пистолет уже снят с предохранителя, для Петровича тайной не являлось.

– Не понимаю…

– С Юсуфом встретился?

На этот раз старик произнес фразу громко, громче, чем следовало, и тут же из соседней комнаты в зал вошли трое таджиков, вооруженных короткими десантными автоматами. Стволы пока еще смотрели в пол, а не на Петровича.

– Юсуф сам захотел встретиться. Я не мог ему отказать, – Петрович скосил глаза на дверь.

– А мне он другое сказал. Кому мне верить? Сам рассуди. Я Юсуфа не спрашивал, он сам решил со мной посоветоваться, а ты молчишь, даже когда тебе вопрос задаешь. Я крови не хочу. Звони своему хозяину. Как он решит, так с тобой и будет.