Игрушка Тирана - Эрика Адамс

Снова. Момент радостного узнавания и яркое возбуждение — следом. Это не я узнаю Рэмиана, но тот дар, способность или проклятье. Скорее проклятье…

Мерзко. Мерзко. Мерзко. Проникнуться возбуждением и ответной страстью, когда он пришёл и залез на меня сверху, как похотливое, грязное животное, дурно пахнущее другой самкой!

Я включаю воду погорячее, автоматически смотрю на температурный датчик, скрипя зубами от досады. Потом закрываю глаза, упираясь лбом в стену, давая каплям воды стекать по телу. Внезапно чувствую, что я в комнатах уже не одна.

Его приближение я чувствую издалека. Хочется выскрести из себя эту способность.

С каждым днём она словно развивается и противоестественная связь между мной и Рэмианом упрочняется. Я немного поворачиваю голову налево, глядя на Рэмиана через плечо. Он уже разделся и медленно приближается ко мне, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Дышу через рот, чтобы не чувствовать мерзкий душок. Рэмиан улыбается одними губами: глаза остаются всё теми же холодными гибельными морями.

— Можно воспользоваться твоим душем?

— С каких пор Тирану Рэмиану Гаю требуется разрешение маленькой и наглой крысы?

По лицу Рэмиана проносится мгновенная тень, но тут же исчезает. Грустная усмешка.

— Не знаю, Кейтлин Роу. Ты мне скажи, почему я спрашиваю разрешения вместо того, чтобы просто брать?

— В твоей ванной тоже есть душ, — говорю я. — Воспользуйся им.

— Есть. Но там нет тебя. И не будет, да?

Я пожимаю плечами:

— Если Тирану очень сильно захочется, он не станет спрашивать разрешения, а просто возьмёт желаемое, вне зависимости от состояния игрушки.

— Но по своей воле ты не переступишь порог моей спальни, да?

— Никогда! — поспешно выпаливаю я. — Там слишком мерзко пахнет для меня.

— Тогда будем считать, что мой душ сломался.

Тиран преодолевает последние крохи расстояния, вставая под струи душа.

— Поможешь мне? — Тиран протягивает мне губку. — Я хочу почувствовать твои пальчики всюду.

Я медленно выдавливаю гель из дозатора на стене. Хорошо, что вода стекает по лицу. Хоть какая-то завеса. Прозрачная и тонкая. Чтобы не было видно слёз, дрожащих в глазах.

— Я доходчиво объяснил Надине, что к тебе не стоит приближаться, — отрывисто говорит Рэмиан. — Я отослал её. Сука слишком сильно зазналась. Она живёт отдельно, теперь будет и спать отдельно от меня.

Я взбиваю гель в густую пену, не поднимая глаз на Рэмиана.

— Зачем мне это знать? — спрашиваю я.

— Если тебя это нисколько не волнует, почему тогда ты была так расстроена?

Совсем недавно. И не ври. Я чувствую тебя. Иногда даже лучше, чем самого себя.

Ты была расстроена, зла и недовольна.

Рэмиан шагает ко мне ещё ближе.

— Ревнуешь, хамелеон?

— Повернись спиной, Рэмиан Гай. Кажется, что сегодня некому потереть тебе спинку, кроме меня. Закончились другие претендентки?

Рэмиан поворачивается ко мне своей широкой спиной с бугрящимися мышцами, напряжёнными и твёрдыми. Я касаюсь губкой его смуглой кожи, стараясь не зацикливаться на том, что мы оба обнажены в замкнутом пространстве.

Я просто тру его тело, чувствуя, как он расслабляется от движений моих пальцев.

Методично выдавливаю гель и взбиваю в пену. Внезапно Тиран перехватывает мои руки и отшвыривает губку в сторону. Заставляет обвить торс и замирает на несколько долгих мгновений.

Мышцы плоского живота часто поднимаются и опадают от тяжёлого дыхания.

Рэмиан заставляет меня разжать пальцы рук и водит раскрытой ладонью по своему телу. Рельефному, выточенному из камня мастерской рукой. Пальцы оглаживают широкие мышцы груди и обводят кубики раскачанного пресса. Я задеваю пальцами начало тонкой дорожки волос, ведущей вниз, и поспешно отдёргиваю ладонь.

Рэмиан нетерпеливо перехватывает запястье и опускает руку, заставляя обхватить пальцами напряжённый член.

— Не только сегодня, Кейтлин Роу. Это ответ на твой вопрос.

Рэмиан накрывает мои пальцы своими и двигает по стволу своего члена, оттягивая тонкую разгорячённую кожу. Стараюсь дышать так же спокойно и размерено, как до появления здесь Рэмиана. Но получается плохо. Не получается совсем. И это не может не злить.

Рэмиан разворачивается ко мне лицом. Я пользуюсь моментом и убираю руки, подставляя их под носик дозатора с гелем для душа. Лицо Рэмиана каменеет, глаза суживаются, напоминая щёлки.

— Боишься запачкаться, Кейтлин?

— Да! — с вызовом отвечаю я. — Потому что от тебя несёт гнилостным запахом.

— Тогда потри свои ладошки не друг об друга, а об меня. Вымой меня.

Рэмиан наступает на меня до тех пор, пока я не упираюсь спиной в стену. Он упирается ладонями по обе стороны от меня и наклоняет голову:

— Начинай, я жду.

Зажатая между его рук, я могу только дотянуться до дозаторов с мылом. Я ныряю под руки Тирана, чтобы добраться до губки, но он впечатывает меня обратно в стену.

— Нет. Руками. Я же сказал, что хочу почувствовать твои пальчики всюду.

— В особенности там, да?

— Не знаю, про что именно ты говоришь, Кейт. Выражайся яснее или твой язычок отказывается работать даже так?

Рэмиан опять нарочно старается поддеть меня, выводит на эмоции, наслаждаясь произведённым эффектом. Я, молча выливаю шампунь на ладони и старательно разношу его по волосам Рэмиана, запуская пальцы в густые, тёмные волосы.

Мыльная пена превращается в огромную шапку, клочьями сползая на лицо Тирана.

Если бы мы сейчас пользовались теми средствами, что выдают чернорабочим, от мыла у Тирана защипало глаза. Но, к сожалению здесь всё обстоит иначе. Можно лить прозрачный гель прямиком на глазное яблоко: будет только лёгкий дискомфорт и больше ничего.

Рэмиан поднимает руки и омывает лицо, запуская воду в рот и сплёвывая в сторону, смеясь:

— Твоя месть была бы такая ужасная, Кейтлин. Ужасно смешная и наивная.

— Может быть, Тиран умрёт, надорвав живот от смеха?

— Не дождёшься. Скорее я умру от твоей медлительности и нерешительности.

Я рассерженно смотрю на него. Синие глаза Рэмиана сверкают из-под тёмных ресниц.

— Смелее, Кейтлин. Или поторопить тебя.

Рэмиан накрывает крупными ладонями мою грудь и прихватывает подушечками пальцев соски, заставляя их вытягиваться вперёд и набухать под его касаниями. Я выворачиваюсь: меньше всего хочется, чтобы он доводил меня до исступления и торжествовал победу над моим телом.