Близнецы. Завещание сына - Андрей Анисимов

– Не совсем.

– Петр Григорьевич, проснитесь. Это, скорее всего, была Хлебникова в парике и очках.

– Погоди, Тимофей. Сенаторшу твоя лифтерша знает. При чем тут сестра Вольновича?

– Этого я и сам пока не понимаю. Но думаю, что Коровина путается. Лицо в парике старушке знакомо, вот ей и показалось….

– Вези Коровину и бабку с лестничной площадки Вольновича на опознание. Устроим маскарад. Проси Маслова подготовить трех девиц из Управления подходящей комплекции. Пускай раздобудут короткие черные парики.

– Хорошо, Петр Григорьевич. Отбыл выполнять?

– Выполняй. И про очки не забудь. Кстати, когда Медведенко выдаст заключения по вчерашнему обыску?

– Обещал к середине той недели.

– Поторопи, с париком, очками, перчатками и кассетой надо разобраться сегодня.

– Вы лучше сами к нему зайдите. Вам он не откажет.

– Хорошо, зайду. Дай сигаретку.

Оставшись в одиночестве, Ерожин выпустил колечко дыма и еще раз прокрутил в голове вчерашнее задержание. Все происходило вовсе не так комично, как он, подлизываясь после ночной задержки, представил жене.

Волков выполнил распоряжение начальника точно. Парочку взяли в подъезде. Но конгрессмен тут же потребовал представителя американского посольства. Хорошо, что квартира Сенаторши находилась рядом. Сотрудник консульской службы в сопровождении переводчика прибыл через двадцать минут. При обыске конгрессмен запретил открывать свой чемодан. Ерожин с трудом добился своего. Подполковнику пришлось три раза объяснять представителю консульской службы и самому конгрессмену, что лично американца ни в чем не подозревают. Ерожин не из ФСБ, а из милиции, и иностранные граждане в его компетенцию не входят. Русская приятельница Микоэла могла подложить в чемодан друга одну из улик. Поэтому чемодан необходимо просмотреть. Конгрессмен не смог скрыть удивления, когда в его вещах обнаружили кассету. Женатому политику огласка его московских похождений не сулила ничего хорошего. После странной находки он больше не выступал и при первой возможности поспешил удалиться.

Ерожин зевнул, встал из-за стола, потянулся и направился в туалет. Выбросив окурок, умылся холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Видок, как у алкаша после длительного загула, – оценил он свою внешность и побрел к экспертам.

– Медведенко, с меня бутылка коньяка. Хорошего коньяка. Сегодня получишь, – пообещал подполковник с порога.

– Очень много работы. Одних «пальчиков» на неделю. О сегодня не может быть и речи.

– Паричок, очочки, перчаточки и кассетка. Только эти вещи. Будь человеком.

– Подкуп должностного лица на рабочем месте, – усмехнулся эксперт. – Ладно, попробую. За взятку чего не сделаешь. Тащи коньяк.

– Так рано?

– У меня уже кое-что есть. Женские волосы, обнаруженные на постелях Хлебниковой и Вольновича, идентичны.

– Володя, ты – Бог! Еще раз тебе это говорю. Бегу за коньяком.

Ерожин вернулся к себе в кабинет и послал за презентом Вязова:

– Возьми бутылку для Медведенко и парочку для нас. Чую, будет повод.

– Вы уже получили зарплату? – удивился капитан, наблюдая, как шеф извлекает из бумажника несколько крупных купюр. – Обычно выдают после обеда.

– Ах, да, зарплата… Спасибо, что напомнил. Нет, Дима, это из старых запасов. За одно и получку обмоем…

– За одно с чем? У вас, случайно, не рождение?

– Это пока секрет, капитан. Чеши в магазин. И закусить прихвати.

– На сколько человек?

– На весь отдел. Сам посчитаешь.

Спровадив Вязова, подполковник достал лист бумаги и принялся чертить схему двойного убийства. Ерожин не сомневался, что Хлебникова вышла через квартиру Сосновской, на лестничной площадке напялила парик с очками, поехала к Вольновичу, провела с ним ночь, что подтверждали ее волосы в постели убитого, под утро пристрелила парня и вернулась в своем обличии. Оставался вопрос: почему именно в своем? Она могла так же в парике войти в соседний подъезд, на лестнице стянуть парик и незамеченной, через балкон соседки, пробраться к себе. А она поперлась в наглую через собственную дверь? Ответа у Ерожина пока не нашлось, но он надеялся в ходе допроса его получить. Встречаться с Сенаторшей до очной ставки не имело смысла. Одна из двух старушек, по мнению Ерожина, должна опознать Хлебникову в ее маскарадном прикиде. Тогда преступнице деваться будет некуда. Четкой схемы на бумаге не получалось. Оставались пробелы. Подполковник начал их подсчитывать, но помешал Шмаков.

– Привет, Ерожин, твое задание выполнено.

– Присаживайся, Валерий Андреевич. В ногах правды нет.

– Некогда, дружище, как поговаривал Мюллер. Вот тебе список господ, застраховавших жизнь в компании «Забота». Их около пятидесяти. Большинство договоров составлено в начале деятельности компании. Два года назад и позже. В последнее время таких единицы.

– Спасибо, полковник. За тобой – два дня паузы. Не мути у них пока воду. Извини, сегодняшний не в счет. Мне нужно отчитаться Еремину о другом деле. Страховщиками я займусь завтра.

– Завтра суббота. Отдохнуть не думаешь?

– Некогда, дружище, – усмехнулся Ерожин.

– Ну ладно, Штирлиц, успеха. – Шмаков пожал подполковнику руку и поспешил к себе.

Ерожин разложил перед собой листки с фамилиями «застрахованных смертников» и… уснул.

– Товарищ подполковник… – Волков попытался разбудить шефа негромким окликом, но тот крепко спал, откинувшись в кресле. Майор осторожно потряс спящего за плечо: – Петр Григорьевич…

– Да, что? – Ерожин открыл глаза и в полном недоумении уставился на подчиненного.

– Петр Григорьевич, бабушки Сенаторшу не опознали.

– Сколько же я спал? – спросил начальник отдела, стараясь привести мозги в порядок.

– Сейчас три. – Улыбнулся Волков.

– Господи, чего же вы меня раньше не разбудили? Я половину рабочего дня прокемарил.

– Не хотели. Вы же ночью не выспались.

– Заботливые вы мои. Мне сегодня генералу отчитываться.

– Отчитаетесь. До шести еще время есть.

– Ладно, проехали. Прости, сразу не врубился. Что там насчет бабулек?

– Ни лифтерша Коровина, ни соседка Вольновича Хлебникову не опознали. Говорят, прическа похожа, а лицо другое.

– Подожди, Тимофей, я морду ополосну. – Ерожин резво вскочил с кресла, быстро дошагал до туалета и нагнул голову под холодную струю воды. Затем растер свой белобрысый бобрик куском бумажного полотенца и вернулся в кабинет. – Теперь я живой. Давай вместе пошевелим извилинами. Бабки правы. Если бы в парике ходила Сенаторша, Маслов бы ее не упустил. Вот в чем дело…

– Как не упустил? – не понял Волков.