Never Fade Away - Барышников

— Там до жопы этих ряженых, Ви. Ты же понимаешь, что внутри тебе придется еще вмазываться? — хотя Джонни был в авиаторах, наемник и так ощущал его недовольство и беспокойство, раздражение от невозможности помочь.

— Если коротнет, перехватишь? Убедись сейчас, что доступ есть, — в этот раз даже настраиваться не пришлось, пара вдохов — и Ви осознал, что левая рука отрубилась напрочь. Пальцы под управлением чужой воли сомкнулись на инъекторе. — А если дознусь — ты всегда рядом. Отмагичишь же меня, как ты умеешь?

— Куда я, блять, денусь… Готов? — соло кивнул, и рокер его же рукой вогнал иглу инъектора чуть выше солнечного сплетения Ви, и нажал на поршень. Свежая горячая волна рванулась от сердца, наполняя вены огнем, разгоняя энергию по каждой клетке. Задохнувшись на миг от пьянящего пламени, наемник откинулся на спинку кресла, прикрыв веки.

— Порядок? — рука Ви под управлением Сильверхенда отбросила использованный стимпак на пол, под ноги. Рокербой вернул контроль обратно, уцепил пальцами подбородок соло, развернул лицом к себе и заглянул в глаза.

— Заебись. Как новенький. Дельтуем, — прикурив, наемник положил ладони на руль.

Ночь повернула к утру, когда Ви, окровавленный, в разодранной футболке вывалился из парадных дверей Тоттентанца вслед за Исидой Бесс, прикрывая тылы. Хотя, судя по всему, прикрывать было уже не от кого. Накачанный под завязку стимуляторами, озверевший от усталости и недосыпа, скилованный и обладающий нехилым арсеналом наемник прошел через мальстремовцев как горячий нож через масло.

Химическое возбуждение играло во всем теле, делая его обманчиво легким. Оставаться в покое, недвижимым казалось невозможным. Хотелось почесываться, передергиваться и пиздеть. Договорившись обо всем, они распрощались с клавишницей у ее тачки. Нэнси обещала взять организацию выступления на себя. Как и обычно, по словам Джонни.

Ви дошел до поршика, стянул с себя самурайку и рваную футболку, закинул их в багажник, оставшись голым по пояс, и подготовил инъектор с релаксантом.

— Повернись, — прикурив, рокер привалился к тачке, рассматривая соло. Тот послушно встал боком, стараясь не дергаться. Металлические пальцы коснулись шеи, ухватили под челюстью, твердо, но аккуратно повернули голову сильнее вбок. — Задело по касательной. Хуйня, уже заживает. Больше кровищи, чем проблем. Вмазывайся и едем домой. Через час тебя в жижу разберет. И пожрать по дороге купи, а то твое конформистское ебло стало уже в два раза.

Жрать Ви не хотел, что и не было удивительным под действием стимуляторов. Хотел он спать. Но дома героически давился под пристальным взглядом Сильверхенда, пока чуть не уснул за столом с куском пиццы в руках. Нибблз то ли глядел сочувственно, то ли ждал, пока наемник вырубится, чтобы спиздить начинку с выпущенного из рук треугольника теста.

Второй за день кошмарный сбой нагнал после душа, когда Ви уже чистил зубы. Создалось очень реалистичное ощущение, что куда-то в область виска внезапно прилетел охуенно мощный профессиональный хук. Соло повело вбок, а потом качнуло вперед, и он с размаху влетел лицом в зеркало, а после рухнул на колени, уебавшись от души подбородком о раковину — только челюсти клацнули. Хорошо, успел-таки на рефлексах впиться пальцами в столешницу, замедляя падение, а то мог бы и пары зубов лишиться. Перед глазами все застлало мерцающее кроваво-красное марево, в уши впился отвратительный, изводящий цифровой скрежет, добирающийся до самых костей черепа. Ви упал на пол, сворачиваясь, как при взрывной волне, в позу эмбриона, пряча инстинктивно голову. Носом хлынула кровь, заливая губы и щетину, попадая солью и металлом в рот. А потом острая боль пылающим лезвием расколола мозг ровно пополам и наемник, кажется, коротко вскрикнул. Но он уже ни в чем не был на тот момент уверен. Блаженная темнота, слава всем несуществующим богам, не замедлила прекратить его агонию — схлопнулась, створками отсекая мир от восприятия Ви.

— Блять! — голос рокербоя звучал откуда-то очень издалека. Возможно, из соседней квартиры. Не исключено, что прямиком с того света. Соло, все еще не открывая глаз, попытался вдохнуть, но чуть не захлебнулся натекшей в рот кровью. — Ви?

— Абонент, сука, не отвечает… — просипел Ви, сплюнув на пол. Видимо, голову его, чтобы наемник не задохнулся, повернул вбок Джонни, который сидел сейчас над ним на корточках. Завозившись упрямо, Ви умудрился извернуться и встать на колени, упираясь ладонями в пол. Еще один упорный рывок — зацепиться пальцами за столешницу у раковины. Подтянуться. — Оставьте, блять, сообщение… после сигнала…

Рокер ухватил соло за плечо, поддерживая и помогая утвердиться на трясущихся ногах.

— Пиздец, — Сильверхенд запустил пальцы в свои волосы, хмуро глядя на отражение Ви в зеркале.

— Красавчик, да? Мне мама всегда так говорила, — наемник ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы, дрожащей рукой пустил воду и наклонился вымыть лицо.

— Сомнительный у твоей матери вкус, — металлическая рука рокербоя все еще лежала на боку соло, готовая поддержать при первых же признаках слабости. — Нам нужно ускориться, Ви. Домывай-ка свою рожу, красавчик, и пиздуй в кровать.

Ебаная жара. Изматывающее палящее солнце, влажная кожа, запах пота, доканывающая головная боль. Звуки взрывов вдалеке.

Сигарета меж пальцев новенькой металлической руки — безвкусная, сухая, отвратительная. Бессмысленная. Как и все, окружающее Ви. Ложь без вкуса и запаха. Кристальная. Стеклянная. Кажется, один удар — и разобьется, да поди достань, блять!

И кривятся губы в ярости и отвращении. Он наполнен ненавистью до краев, сыт по самую глотку, по самое «не могу», он выть от бешенства готов, рвать зубами. Тупой еблан, обманутый, жалкий, использованный, выебанный цинично и со вкусом до самого нутра. И масштабы этого пиздеца его ужасают.

На хуй! Пошло все на хуй! Он, блять, в эти игры больше не играет.

Пока эти пидорасы никак не могут нажраться досыта, поделить ебаную тушу загнанного зверя, пируют на блядской свалке трупов, живые глупые наивные человечки подыхают здесь в горячей кровище, в дерьме… Сука!

Они варятся в этой густой похлебке из внутренностей сослуживцев, ставших друзьями, из бесконечной безвкусной агитации, которую не заботятся даже сдобрить специями, пропихивают в глотку как есть. Ведь они не люди — они безликие номера, выбитые на солдатских жетонах, фигурирующие в военных документах и отчетах, в блядских докладах наверх. Герои для остального закормленного ложью насмерть стада, восхищенно замирающего у ящиков. О-о-о, блять, «наши герои, сражающиеся за покой этой великой страны»! Роберт тихо и хрипло сквозь зубы взвывает, не выдерживает. Оглядывается, убеждаясь, что никто не слышал, сплевывает горечь в песок.

Ваши, блять, «герои» сходят с ума один за одним. Кто-то стреляется прямо на задании. Раз не вернулся весь отряд — один такой герой