Платит последний - Ольга Некрасова

Наталья Светланова, она же П. Натальин, сидела в крохотной прокуренной комнатке, изящно склонив голову над рукописью. Тело ее было собрано комком, в группировочной позиции воднолыжника (Лидия потом заглянула под стол — журналистка ставила ноги на старую пишущую машинку). Лицо закрывала спадающая со лба ухоженная темная челка.

— Наталья?..

— Георгиевна, — подсказала Светланова. Она подняла голову и оказалась Лидиной ровесницей, с хорошо и со вкусом нарисованным лицом в стиле женщина-вамп. Ее изучающий взгляд гипнотизировал, хотелось подтянуть чулки, поправить лифчик и вообще не то понравиться ей, не то спрятаться. Лидия решила, что такой эффект за счет цвета глаз. Брюнетка с льдистыми голубыми глазами — это нечто.

— Я по поводу вашей статьи, — сказала Лидия. — «Коммерческий талант студента-недоучки».

— А вы откуда?

— Вообще-то я много откуда, — начала с ходу строить легенду Лидия, кладя перед журналисткой свою визитку.

— Фирма «Лидия»? Наверное, бутик или косметика? Муж для вас открыл, чтобы было чем от скуки заняться?

Вопросы были как легкие щипки. Светланова шарила взглядом по Лидиным рукам. Женские руки получше визитных карточек: количество и стоимость колец, браслетов, ухоженность кожи, длина и цвет ногтей рассказывают много интересного. У Лидии давно уже не было колец — ни обручального парамоновского, ни подаренного Вадимом перстенька с бриллиантовой пылью. А Колька не успел подарить кольца… Она чувствовала себя по-женски почти голой.

У самой же Светлановой на пальцах было несколько золотых перстней — и с крупными камнями, и с монограммами, и с узорами из золота в форме сердечек, веточек, а на одном даже в виде целующихся голубков. Руки крупные, жилистые, мышцы вокруг каждого сустава проработанные, ногти с ярким лиловатым лаком, но недлинные. Лидия догадалась, что эти пальцы разрабатывались на клавиатурах еще механических пишущих машинок. В руках журналистка вертела дорогой «Паркер» — китайский вишневый лак. Кофта на ней была черная с блеском, легинсы тугие кожаные. И нос длинный, с горбинкой. «Анидаг», окрестила ее про себя Лидия. Вылитая мать Вертинская из любимого в детстве «Королевства кривых зеркал».

— Курите? — с легкой хрипотцой спросила Анидаг, доставая из сумочки длинные тонкие сигарки и зажигалку в виде дамского пальчика. — Так что у вас по поводу моей статьи?

— Нет, я не курю. Честно говоря, мне рекомендовали к вам обратиться… — Дожидаясь, пока Анидаг закурит, Лидия соображала, что нельзя и близко упоминать ни Ивашникова, ни «Х-файл» и «Макрос», — лучше пока что вообще уйти от этой статьи. Так, а кто в таком случае «рекомендовал обратиться» к Анидаг? Такую змею не обманешь, лучше врать правдоподобно.

Анидаг закурила. У ее сигарки оказался сладкий дым, похожий ароматом одновременно и на мед, и на шоколад.

— Фирму для меня открыл отец, я ему помогаю — у него аналитический центр, он доктор наук, имиджмейкер, обслуживает выборы. На днях он уезжает в нефтяной район, и ему нужны здесь люди, которые могли бы в случае чего помочь — ну, вы понимаете?

— Пока не совсем. Почему, собственно, вы обратились ко мне? Я политикой не занимаюсь, я сейчас все больше о женском. — И Анидаг подвинула к Лидии по столу свежий номер журнала «Я сама».

— Да, но я прочитала «Коммерческий талант студента-недоучки»…

— Ну, это бизнес, совсем другая тема, и там ведь тоже о нашем, о девичьем: школьные компьютеры, дети — наше будущее, — с иронией сказала Анидаг и одарила Лидию взглядом, напомнившим ей о районном гинекологе. Казалось, что она вот-вот поставит диагноз, и не в твою пользу.

— Про детей не знаю, а стиль ваш мне очень понравился. Режущий, как ножик.

— Да-а? — сладко улыбнулась Анидаг. — Это хорошо вы сказали, точненько, я часто пишу с таким настроением. Особенно про мужиков. — И она хрипло хохотнула. Хохоток ее неожиданно напомнил Лидии звук трещотки гремучей змеи, который поставил Парамонов на саунд-карту в своем компьютере. Лидию этот звук, вырывающийся из колонок при каждой компьютерной операции, ужасно раздражал.

Порадовавшись про себя, что прозвище журналистке дано верно, Лидия решила ей подыграть и тоже засмеялась:

— Да-да, это уж точно: без жалости!

Вроде бы лед начал растапливаться, но Анидаг подвесила профессиональную паузу, обтирая тлеющий конец сигарки о край пепельницы. Сигарка шибала Лидии в нос медово-шоколадным запахом. С утра пустой желудок среагировал на это громким «ква!», и Лидия судорожно сглотнула слюну, переведя глоток в кашель.

— Знаете что, — вдруг сказала Анидаг, — а не пойти ли нам выпить кофе?

— С пирожными! — подхватила Лидия. У нее хватило воспитания, чтобы сразу не ляпнуть: «Угощаю!» Работа с Анидаг, ясно, предстояла долгая и кропотливая. Лидия стала вспоминать, чему такому психотехническому учил ее отец.

— Конечно же с пирожными. Я никогда не сижу на диетах, мне мозги кормить надо, орудие производства. — Анидаг встала, извиваясь затянутой в черное талией, бережно вытащила из-под стола длинные черные кожаные ноги в лаковых полусапожках. Она была повыше Лидии, такая крепкая и гибкая, что Лидия восхитилась:

— И никогда не поправляетесь?

— Шейпинг, бодибилдинг, массаж, — изобразила нечто вроде бодибилдингового па журналистка. — А вы не увлекаетесь?

— Что вы, я — нет, я все как-то по прыжкам в сторону.

— А зря, у вас подходящая фигура, можно было бы построить нечто шедевральное, — не глядя на Лидию, сказала Анидаг. Непонятно, как она смогла рассмотреть ее фигуру под плащом.

В шкафчике у Анидаг висел деловой костюм — жакет с юбкой — и палевый норковый жакет. Лидию обдало резким запахом «Опиума». Ей от этого запаха всегда плохело, а отец-астматик так вообще со слишком уж благоухающими дамочками в лифт не садился, называл их нервно-паралитическими.

— А вам в плаще не холодно? Это что у вас, настоящий Бергхаус? — поправляя завернувшуюся крылатку Лидиного плаща, спросила Анидаг. На Лидию она так и не взглянула — смотрела на свое отражение в зеркале.

— Я на машине, похолодания как-то не заметила, — заторопилась Лидия, понимая, что надо похвалить норковый жакет журналистки. — Это Греция?

— Канада. Кавалер один думский подарил, — сообщила Анидаг тоном профессионального манипулятора. Ударенная по голове «Опиумом», Лидия просто физически ощутила, как Анидаг, намекнув про интимное, будто на аркане затягивает ее в зону общения под названием «между нами, девочками». Надо было отвечать шагом навстречу.

— Думский? А говорили, политикой не занимаетесь, — подражая тону Анидаг, сказала Лидия.

— Не политикой, а политиками, особенно богатыми, — сверкнула глазами Анидаг, продемонстрировав улыбку довольной собою гюрзы. Зазвенела ключами и неожиданно холодным тоном скомандовала: — Выходим, я закрою дверь.

Да, это мощно, поняла Лидия (спасибо папе за уроки психотехники). Стало быть, на языке джунглей журналистка назвала свою немаленькую цену и дала понять, что она хоть и ласковая, но настроение менять умеет.