Рождество наступает все раньше - Валери Блок

Он хлопнул порцию джину и налил себе еще чашечку эспрессо.

– Я чуть не наступил на кого-то у торгового автомата сегодня. Ты понимаешь, над этим городом уже не властен даже Господь, – грустно сказал он. – Это так угнетает – почему мы здесь все еще живем?

Было уже поздно, и ей надоел этот разговор. Она надела кеды и встала.

– Э-э, ты должен мне за пять дней.

– Тебе наличными? – Он встал, вид у него был пьяный и усталый.

– Как хочешь. Кредитных карточек я не принимаю.

Он вышел из спальни, пересчитывая банкноты.

– Еще тридцати пяти у меня нет. Мне придется остаться в долгу.

– Выпиши мне чек. Я не обналичу, пока ты не скажешь.

Он встал перед ней. Настоящая развалина. Глаза закрыты.

– Я так устал.

– Ладно, не беспокойся.

Винс положил ей голову на плечо. Через мгновение они обнимались, что было интересно, потому что все отчуждение куда-то исчезло.

Пиппа сняла куртку и уютно прижалась к нему. Его тело ее удивило – он оказался не таким высоким, как она думала, всего на пару сантиметров выше. Он громко дышал ей в ухо, и она почувствовала ностальгию по тем временам, когда он находился в противоположном конце комнаты и она его ее не знала.

Винс отстранил ее, положив руки ей на плечи.

– Я больше не могу. Ты должна уйти.

– Погоди. Ты сам начал это минуту назад. А теперь вышвыриваешь меня?

– Ну, если ты останешься, – жалобно заныл он, – мне придется лечь с тобой в постель, а я этого сделать не могу!

– Ладно, – сказала она. Но никто не пошевелился.

У нее не было парня – никаких отношений с кем-либо. Винс необыкновенно красив. Она ему как будто нравится. Пиппа положила голову ему на плечо и прижалась к его животу. Посудомоечная машина грохотала и вздыхала.

– Приятное напряжение, – изрек он. – Заставляет меня задуматься.

– Да? И о чем ты думаешь?

– О твоей груди.

– Ты меня дразнишь.

– Ты не думаешь, что нам надо на этом остановиться? – прошептал он с закрытыми глазами. – Я хочу сказать, будет неудобно, если у нас не выйдет длительных отношений.

– Ох, не выйдет у нас никаких отношений.

– Я рад, что ты согласна. Да, тебе пора, – искренне сказал он, но так и остался стоять, положив руки ей на задницу.

Это нечестно – сначала завести, а потом отпустить. Она попробовала его поцеловать, но он отдернул голову. Это совсем не походило на комплимент.

Ну и к черту его. Она вышла, завернула за угол и нажала кнопку лифта. Ей не хотелось завязывать с ним отношений. Ей не хотелось даже работать на него, но может ли она это себе позволить? Лифт не шел целую вечность. Из нью-йоркского небоскреба не сбежишь. Приходить ли ей готовить в следующий четверг? Пиппа повернула обратно и позвонила в дверь за разъяснениями.

Он открыл дверь, втащил ее и прижал к стене. Очень скоро они уже лежали в постели, разметавшись на темных простынях. Он не целовал ее и лишь зарывался носом ей в шею, если она пыталась его поцеловать. Все произошло очень быстро, никаких разговоров. Презервативы были у него прямо рядом с кроватью. Очень скоро все закончилось. Он лежал на спине, закрыв глаза.

Было холодно. Комнату наполнял шум с улицы. Он укрылся одеялом и отодвинулся от Пиппы. Она не знала толком, что делать. Она стояла у окна и курила свою последнюю сигарету. Было что-то зловещее в том, что она стояла в ночи так высоко над городом; мимо пролетали самолеты, столько всего происходило внизу, – это ее пугало. В окне дома напротив двое обнаженных людей скакали по комнате.

– Боже, Винс, смотри: этажом ниже, на два окна правее.

– А, да, – зевнул он. – Каждую ночь. Я наблюдаю за ними, они за мной. Такова жизнь в центре.

С тридцать седьмого этажа она услышала сигнал мусоровоза, который задом подъезжал к контейнерам.

– Мне не нравится мысль, что за мной наблюдают.

Его глаза были закрыты.

– Свет был выключен.

Было совершенно ясно, что он не хочет, чтобы она осталась. Она оделась, поцеловала его в макушку.

– Я сплю, – сказал он.

Она сама открыла дверь. Она только что протрахала работу?

Утром Винс нашел в раковине Пиппин волос, и его чуть не стошнило.

Легкая депрессия окутала «Мингус Ресник», как густой смог. Все, включая самого Ресника, старались убраться подальше. Клаудиа встала перед его столом.

– Хотела сказать, – резко заявила она, – я нашла новую работу. Это в «Парнасе». Значительно севернее, но платят столько же.

– Рад за тебя, Клаудиа. – Они не обсуждали это, но Винс считал, что она пойдет с ним. Конечно, ему-то идти некуда. – Придержишь мои звонки?

Он закрыл дверь, уселся за столом и начал мягко проваливаться в сон. Он напишет еще одно письмо, и тогда можно поспать. В животе урчало. Он лег на диван, и ему показалось, будто он не оправдал собственных надежд. Он лежал, но не спал, полчаса, все ожидая, когда его разбудит стук в дверь.

Зазвонил телефон.

– Я только хотела сказать, – произнесла Пиппа, не дав ему даже поздороваться, – что я думаю – ты потрясающий. Но будет большой ошибкой продолжать в том же духе, и извини, что говорю это по телефону. Ты был прав с самого начала.

– Хорошо, – рассмеялся Винс с облегчением. – Но ты все-таки будешь мне готовить?

– Ну, нам придется разработать постоянное расписание. Ты для меня все-таки слишком свободен в поведении.

– Хорошо. Приходи сегодня. Все равно я должен тебе денег.

– Извини. Мне надо работать.

– Мне и самому нужно много прочитать, – сказал он, не понимая толком, хочет ли он, чтобы она пришла. – Можем работать вместе. – Не нужно было и начинать с Пиппой, так зачем же он продолжает?

По дороге домой он купил новую книжку П.Д. Джеймс и бутылку виски. Когда появилась Пиппа, он уже был зол на нее. Она же прекрасна знает, что он не может переварить кукурузу. И она принесла суп в консервной банке.

– «Кэмпбелл»?

– У меня не было времени.

– За что я тебе плачу?

– Хороший вопрос, Винс, – быстро сказала она. – И платишь ли ты мне, тоже хороший вопрос.

– Я не могу есть кукурузу.

– Прекрати ныть! – прошипела она, очень злобно.

Весь смысл присутствия Пиппы заключался в том, чтобы не беспокоиться о еде. Но теперь ему нужно беспокоиться по поводу Пиппы, так что какая разница? Что ей нужно? Он закурил ее сигарету. Люди всегда ждут слишком многого. Зачем он настоял, чтобы она пришла? Он вскочил в ужасе: