Сети Поднебесья - Софья Вель

Тень захохотала:

— Уничтожил, что правда, то правда! Но, как же обещанный мною реванш? Или ты забыл?

— Отродье, вернись в преисподнюю, откуда ты и выполз! — На сей раз удар пришелся прямо по зеркальному отражению, и был поглощен серебряными волнами, вызвав рокочущую бурю хохота.

— Убийца драконов, ты воюешь с отражением? Так боишься нас? Я мертв, ты забыл?! — Издевалось чудовище. — Это лишь весточка сквозь времена, письмецо тебе «на память».

Элладиэль замер.

— Не горячись, Светлейший Владыка! — Издевательски продолжал голос. — Я давно мертв, как и все мои дети, как и дети моих детей. Все твоими руками! Кости мои обратились в камень, как и сердце мое. Но сегодня, сегодня ты, отнявший у меня жизнь и надежду, вернешь мне сторицей.

— Что ты несешь!? — гаркнул Элладиэль. — Твои кости истлели, твое сердце обратилось в прах, а вкус твоей крови позабыла сама земля!

— Кости мои истлели, кровь моя ушла в землю, и переродилась в металл. Как вы его зовете? Нефрил, верно? Огонь мой, божественный ярости дар мой! Я сохранился в нем. И потому нефрил так жжет вас, эльдаров, так ранит! Тяжело пришлось тебе, лгунишка-полукровка: столько лет ты носил мой яд в крови, не зная облегчения. Бедолажечка…Жаль, что мало, я продлил бы твои муки в вечность, наслаждаясь каждым мигом! Ты мерзкий обманщик и подлый вор! — Гаркнул под конец дракон. — Я готовился к этому дню тысячи лет. Мой огонь, моя кровь все помнят. И вот час моей мести настал!

— Ты умер! Сдох, гадина ты богомерзкая! Осталась только тень, которую я уничтожу! — Упрямо повторил Владыка, рассекая золотой молнией карминовый огонь. Пламя зашипело и снова разгорелось.

— Тень… — Прохрипело чудовище. — Напомни мне, о Владыка поганых эльфов, как ты смог запечатать мою душу?! Как смог не отпустить к Творцу?

Элладиэль молчал.

— Не хочешь? — Чудовище улыбалось. — Зато я хочу…Ты сплел ловушку из собственной дрянной крови, осквернив тем весь мой род, и наложил печать! Давай, я напомню суть: пока не смешаются моя кровь и твоя воедино, мое семя и твое, не быть моему роду живым! Не ты ли проклял нас обоих, нанося последние удары? Что молчишь? Или я не прав? Занеси свой легендарный меч и убей меня, убей тень! — Издевалось чудовище, скаля сталагмиты и сталактиты зубов. — Назови моё имя, Скверна Миров!

— Твое имя стерто! — Процедил сквозь зубы Элладиэль, сжимая золотой свет, вспышку молнии, крепче.

Алеон быстро распутывал связывающие чары. Надо было уходить, осторожно забрав и Сильвию.

— Имя мне — Лараголин! Я первенец рода, дитя Хаоса. Я хозяин и страж времени. И сегодня мой род вернулся из небытия.

— Нет. Ты только тень, отражение в старом зеркале. Осколок мертвой магии, черепок из прошлого. — Усмехнулся Элладиэль, успокаиваясь.

— Да неужели?! — Ощерился монстр, смакуя предстоящий миг триумфа. — Я-то тень, а вот она…

Повисла тишина. Элладиэль медленно развернулся к распростертому на полу телу, уголки губ дрогнули, а в глазах промелькнули страх и смятение.

Сильвия едва дышала, но тонкая прозрачная кожица покрывала места жутких ран. Женщина была все еще без сознания, но дыхание стало ровным и мягким.

— Этого не может быть! — одними губами произнес Элладиэль.

— Отчего ж?

— Она человек, Младшая, а не крылатая ящерица! — Элладиэль говорил очевидные вещи.

— Она человек с кровью дракона.

— Как? — тихо прошептал Элладиэль. Он стоял потерянный и бледный, с широко раскрытыми глазами. — Она моя, моя обещанная, моя судьба. Человек не может быть драконом!

— Она родилась волей Творца человеком, а в крайне малом числе их течет капелька крови моего рода. Ведь кому только не поклоняются люди… А ты об этом и не знал…Ты плохо выполнил свою клятву, драконоборец. — Прошептало, издеваясь, чудовище. — Люди эти почти совсем не приспособлены к вашей магии. Их природа слишком крепко связана с Хаосом, первородной материей.

Алеон невольно вспомнил изумительную бездарность Сильвии в чароплетении.

— Нет, Сильвия родилась в Излаиме, городе магов! Она была дочерью мага! — Заупрямился Элладиэль.

— А разве у людей все как у жаб — дите родится только от одного родителя? — Чудовище наслаждалось моментом.

— Мать… — Тихо прошептал Элладиэль.

— Мать! — Довольно прошипел Дракон. — Белокосая чужестранка, неспособная к чарам.

Нехорошая решимость пробежала по чертам Светлого Старшего. Алеон успел быстрее — он отбил золотой удар белой волной.

— Прочь с дороги! — Зарычал Элладиэль.

— Убей же! Убей! Я возьму с тебя сторицей! Я тысячи лет ждал этого часа! Часа мести всем вам! Часа, когда ты убьешь надежду! — Дракон прижался на толстых лапах к полу, его хвост бился о бока. Элладиэль снова занес руку для удара.

— Владыка, остановитесь! Это ложь! — Алеон вцепился в Элладиэля. — Он все врет! Это по-прежнему Сильвия! Взгляните, она человек, младшая! И ей очень больно и страшно! Она ни в чем не виновата!

Первые лучи солнца шагнули в комнату, гигантская тень на стене поплыла, издав напоследок разочарованный рык. Отражение зверя растаяло, но зеркало осталось целым.

В алых лучах рассвета тело княгини казалось залитым кровью и огнем. Но страшные раны зажили без следа, опаленными остались лишь волосы, брови и ресницы. Лицо Сильвии замерло в сосредоточенно-напряженном выражении, в её чертах не было ничего от страшного зверя. Просто Младшая, просто спит. Спит и видит сны.

Элладиэль молча вышел из покоев, оставляя Алеона и Сильвию невредимыми.

Час Дракона. Солео.

Солео проснулась от резкого толчка. Лодка раскачивалась, хотя гладь озера оставалось спокойной. Девушка привстала и едваслышно застонала, чувствуя ломоту во всем теле, огляделась — она была одна. На секунду Солео подумала, что все, случившееся ночью, было сном, но усталое тело и ярко-алый карнавальный плащ говорили об обратном.

Выходит…

Солео расплакалась, не зная, от какой мысли горше: что Греза снова бросила её одну, заодно забрав и девичью честь, или что она больше никогда не увидит принца.

Вспомнились обидные слова Фиби о подарках. Теплый плащ был резко сброшен. Ничего, причитающееся Солео уже получила, разве нет? А теперь, выходит, и благодарить не надо…

Девушка отерла слезы и резко прыгнула на берег. Лодка едва не перевернулась, а подол длинного и слишком легкого карнавального платья феи набрал ледяной воды. Солео пришлось сжать холодную мокрую ткань, отчего мурашки побежали по рукам, а зубы застучали. Она обернулась к лодке, думая все же взять прощальный подарок ее Грезы. Но лодка уже отплыла от берега.

Солео подумала, что так даже лучше. Нора была права, верно оценивая своего не самого верного любовника. Впрочем, если Солео правильно понимала законы миров о браке, её Крестная Фея и сама была несовершенна. Злые слезы дергали