Золото Плевны. Золото Сербии - Евгений Колобов

– Живого ждут, Иван Матвеевич. Живого! – напомнил я, резко выговаривая слова.

– Да зачем мне жизнь эта! Без Малики моей? Зачем? Ответь мне, казак.

Я промолчал. Некстати вспомнилось про турецкую госпожу. Нечего раны ворошить незажившие. Вчера только граф говорил, что ждет его Малика. А как может ждать, если мертва? Даже имение дотла спалили с астрами, будь они неладны, и хризантемами. Не отойдет никак. Живет не там. Как же не понимает разумом, что графские зазнобы есть препятствие на дорогах войны. А я, видит Бог, не желал им такой судьбы. И жалко девок было, или скорее досадно, совсем ведь молоденькими были. Только совсем я не верил, что на войне из этой любви чего-то получится. Баловство одно и плотские утехи одни были на уме у графа, вот и не привело ни к чему хорошему, разгневал Бога. А теперь мучается.

Но жалко барина до слез. Выходит, совсем жизни не видел и не успел сердцем очерстветь. А может, сам не хочет черстветь сердцем? Отсюда боль такая.

Встретили нас радостно и приветливо. Наспех верхнюю одежду поскидывали на руки вестовым. Сразу вино красное легкое по бокалам ручьями потекло. Попали в разгар застолья. Поздравляли Зделенского с победой и непременным повышением в чине. И каждый раз гвардеец со своим милым польским акцентом переадресовывал успех мне с графом.

За скромность его любили и хвалили еще больше.

Доктор рядом был, решив, что наша компания презанятная. В руках уже держал кубок хрустальный на полведра и заговорщически мне подмигивал, всячески принуждая к спаиванию. В жизни видел всего двух дипломированных лекарей, и оба выпить не дураки. Чему их в лекарских академиях учат? Может, их науку без вина не постигнешь? С другой стороны, ногу или руку орущему от боли человеку отпилить, это ж как сердцем нужно закаменеть!

Иван поддерживал компанию, но от вина все больше мрачнел, уходя в себя, и был тих по сравнению с другими.

У входа поднялся шум, видно, не мы одни опоздавшие были, среди красных ментиков гродненцев замелькали синие мундиры александрийцев, руководил вторжением корнет Шугаев с левой рукой на перевязи. Доктор с интересом поглядывал на его руку, что-то предвкушая и улыбаясь в бокал с вином.

Гусары друг друга знали, так что представляться пришлось только нам с графом Суздалевым. На фоне вспыхнувшего веселья командир александрийцев сообщил, что получил приказ через день идти в рейд по тылам Анвар-паши. Сегодня, мол, гуляем, а действия согласуем завтра. Тут предложили выпить за здравие единственного раненого во вчерашнем бою офицера – корнета Шугаева. Улучшив момент, я отвел гусара в сторонку и попросил рассказать, как это он так умудрился.

– Так вышло, не успел надежно закрыться и получил палашом, но не сильно, только погон перебила вражеская сталь, и ключица лопнула. Ерунда, в общем!

– Одеты вы не по сезону, корнет.

– Смешная история случилась: при переходе через горы сперва в ледяной реке промок, только успел переодеться, а через пару верст телега со всеми вещами с обрыва улетела, а ординарец еле успел спастись. Да я не мерзлявый. Это не зима. Курорт! Была бы компания, загорал бы уже!

– Корнет, – начал я, не уловив шутки, – тут другое, подумай, когда зимой в атаку скачешь, тело от ветра коченеет, былая легкость уходит. Купи бурку у казаков, как в печке будешь на лошади. Саблей махать она не мешает, а перерубить ее почти невозможно.

– Благодарю за совет, мон шер. А ты своего кабардинца не хочешь продать, я любые деньги заплачу, – неожиданно спросил корнет. Видно, по нраву ему пришлась моя восточная лошадка. Действительно хороший трофей.

– Эскузи муа, шевалье, пока к своим не доберусь, даже говорить об этом невместно.

– Понимаю, на всякий случай спросил. Господин сотник, боевую дружбу нашу мы кровью своей и османской скрепили, не пора ли перейти на ты. Выпьем на брудершафт?

– Почту за честь.

Наши церемониальные движения не укрылись от взглядов разгоряченных гусар, и предложения выпить чару с целованием посыпались со всех сторон. Пить нужно было до дна, и вскорости в голове непривычно захмелело. Да и доктор был рад такому движению, да знай только чокался своей чаркой. Мир закружился. Совсем издалека донесся голос поручика:

– Друг мой, Николай Иванович!

– Да, Иван Матвеевич! – бодро ответил я, хоть язык и не слушался. Граф перестал теребить меня за рукав, улыбнулся грустно.

– Рад, что нашел ты себе веселье. Я же нет.

– Отчего же? Гусары милые люди!

– Скучно мне. Пойду-ка в карты сыграю. Намечается интересная партия! – поручик Суздалев кивнул в сторону закрытых дверей, ведущих в другой зал.

– Иди, Иван Матвеевич. Может, азарт отгонит от тебя хандру!

– Пойду, – пробормотал граф, – пойду.

16. Кукушка

– Да как так можно играть! – вскричал бравый корнет, звонко хлопая картами по круглому столу, покрытому зеленым сукном, на синем доломане его возмущенно дернулись шнурки. Огоньки зажженных свеч вздрогнули в канделябрах, но не потухли. Порыв оказался не настолько силен. «Откуда такая ненависть в столь юном возрасте?» Суздалев безэмоционально посмотрел, как подпрыгнули золотые десятирублевки и денежная вершина начала рушиться – серые и синие банкноты стали сползать к основанию, и поправил золотую запонку с крупным аметистом в рукаве выглянувшей рубашки. «А ведь пару ходов назад хотел и эти безделушки поставить на кон. Не дошла очередь. Хорошие запонки. Такие и подарить можно».

– Дьявольское везение!

– Я бы сказал, нечеловеческое! – а этот голос полон восхищения. Нельзя верить. Не гимназисты это, гвардейцы, элита любой армии.

– Это как посмотреть! Мне так сильно не повезло!

– Не вам одному, сударь! Сегодня всем не повезло.

– А ведь могло случиться все по-другому! Я такие карты скинул в самом начале! Кто знал, что граф блефует!

– Рад за вас, Иван Матвеевич. Искренне рад. – Кто-то горячо пожимал артиллеристу его вялую ладонь.

– Так обчистить всех! Господа, я, кажется, ближайшее время буду столоваться только в этой столовой. Исключительно в ней! Граф, благодарю вас за игру – давно не получал такого удовольствия. А ведь я не азартный человек!

– Азартные игры в собрании запрещены! – подал голос кто-то из обер-офицеров, напоминая правила заведения. Но разве карты с наличными суммами запрещались? Как без них? Скукота. Самое безобидное развлечение у гусар.

– Видно, гостю нашему сильно не везет в любви, раз повезло так в картах, – выговаривал сквозь улыбку корнет-гвардеец, но в каждом слове его чувствовалась скрытая злоба и ненависть. Иван Матвеевич равнодушно посмотрел на горячего оппонента – гвардейцев он очень не любил, хоть сейчас и находился в