Комсорг - Иннокентий Белов

Или прокопали, чтобы дождями могилу не заливало, как раз в пару метров длиной и сантиметров на тридцать-сорок глубиной с обвалившимися краями.

Туда я и упаковываю ставшее очень длинным тело плотно лицом вниз, не обращая внимания на душераздирающие от такой небрежной транспортировки стоны маньяка, как раз снова шумит проезжающая машина и услышать их некому.

Пусть лежит так, меньше будет шуметь лицом в землю и кровью не захлебнется сразу.

Маньяк от моего удара упал половиной туловища на широкую тропинку, идущую мимо рядов могил, теперь я убираю его с относительно хорошо просматриваемого места и скрываю от поверхностных взглядов первых посетителей кладбища.

Как скоро его найдут? Будет громко стонать — там довольно быстро, часов через двенадцать, как только рассветет.

Для меня это не очень важно, если я к тому времени уже окажусь в Ростове-на-Дону.

Особенно, если никем здесь еще пристально не замеченный. В любом случае дубинку и перчатки придется хорошо спрятать, а брызги крови на руках и ботинках замыть.

Я подхватываю свой пакет, забыть его на месте преступления будет очень большой глупостью.

Но торопиться в любом случае мне не стоит, хотя и тянуть время тоже нет смысла.

В теории патрульная машина милиции может заинтересоваться брошенным «Москвичом» с прибитой шиной. Хотя это вполне понятная причина того момента, почему именно здесь его оставили стоять. Милиционеры могут вылезти из патрульной машины и подойти с фонарем посветить на всякий случай, могут тогда услышать стоны уже пришедшего в сознание маньяка.

Почему она должна здесь остановиться — да просто по закону подлости! Как и все в нашем мире случается.

Так, замывать руки и прятать орудие возможного убийства я буду в другом месте, на той стороне огромного кладбища, там много свежевскопанной земли на новых могилах и воды в банках для цветов.

Успел это заметить, пока обходил кладбище по кругу.

Впрочем, и по дороге туда мне нужное место может попасться, все же идти к ближайшей станции на электричку мне придется километра три вдоль частных домов. И удобнее всего попасть на улицу 8 Марта именно с этой стороны, где я сейчас стою, а не с той, где свежие захоронения.

Придется пересечь улицу Революции, потом по улице 8 Марта дойти до улицы Западенская балка, там пересечь Платовский проспект и спуститься по Длинному спуску к железнодорожной станции Цикуновка. Идущие на Ростов электрички на ней останавливаются, больше мне ничего и не требуется.

Единственно, что Платовский проспект — основная улица города и там мне придется быть очень осторожным, чтобы не столкнуться с местными гопниками или милицией.

Все это я уже заранее, еще в светлое время суток, хорошо рассмотрел на карте города, правильно понимая, что в незнакомом городе очень легко заблудиться, если нет хотя бы карты и какой-то привязки на местности. А бегать лишнего по улицам и спрашивать в темноте случайных прохожих, как пройти до вокзала, мне здесь строго противопоказано.

Вообще нельзя ни в коем случае засветиться перед органами ни по какому поводу в Новочеркасске.

Не факт, что на меня подумают как на самого главного подозреваемого в избиении Чикатилы. Вахтерша меня точно признает, когда увидит, могут и другие случайные встречные-поперечные тоже признать, больше органам ничего и не нужно будет особо. Ну, это так, в совсем самом худшем случае для меня.

Объяснить кому-то, что я тут вообще делаю в Новочеркасске, когда должен работать курьером в Ленинграде, боюсь, что у меня совсем не получится.

И алиби никакого нет совершенно, что я делал с четырех часов дня, когда меня видели у здания учебного корпуса и до завтрашнего утра, когда придет время сдавать квартиру.

Пока я двумя палочками осторожно открываю портфель маньяка, посветив внутрь, выпихиваю оттуда так же палочкой длинный узкий столовый нож. Похоже, что это тот самый, которым он уже натворил дел или только собирался натворить.

На нем, конечно, только отпечатки пальцев маньяка, поэтому мне не нужно вставлять ручку ножа в ладонь Чикатилы, хватит и того, что он будет здесь валяться между могилками.

Закрываю портфель так же палочками и подталкиваю к ножу, чтобы они оба сразу бросились к глаза.

Я всегда смогу дать показания, что маньяк на меня сам напал. Когда я, например, забрался на кладбище сходить по-большому. Знаю, что это очень некрасиво, но взбунтовавшийся желудок и невозможность терпеть заставили так меня поступить. Я перелез через ограду и тут он на меня напал из засады. Стоял тут почему-то молча около своей машины и чего-то ждал.

Но, имеющийся у меня и включенный в темноте вовремя фонарик, как и случайно оказавшаяся какая-то деревяха под рукой позволили мне отразить нападение и в состоянии аффекта забить того самого.

А зачем именно тут, около машины со спущенным колесом стоял Чикатило в засаде — да кто его знает, товарищ прокурор…

А зачем я вообще приехал в Ростов-на-дону и еще добрался до места жительства Чикатилы?

На этот вопрос в крайнем случае можно и правдиво ответить или что-нибудь про вещий сон придумать, но пусть остается возможность сослаться на явную мою самозащиту.

Да, сам спровоцировал нападение, чтобы иметь возможность ответить по обстоятельствам. Да, явно перестарался и превысил допустимый уровень самообороны. Так и ножом Чикатило размахивал самым настоящим!

Так что, пусть нож тут валяется на траве между оградками сам по себе, как свидетельство его кровожадных намерений в мою сторону.

— Я просто защищал свою жизнь, когда только присел у могилы. Услышав чьи-то шаги, включив фонарик и разглядев нож и его безумное лицо. Лицо кровавого маньяка, — можно будет и так стоять на своем до конца.

Да и про техникум можно чего-то наврать, сказать, что собрался именно в него поступить на следующий год и вот приехал познакомиться в живую. Шито все белыми нитками, конечно.

Я забираю пакет и ножку от табурета поднимаю с земли, держу ее в испачканной руке отдельно от пакета.

Проверяю свои карманы второй рукой, ключи на месте, пачка с деньгами прощупывается, вроде ничего не уронил здесь. На всякий случай встаю спиной к дороге и опустив вниз фонарик, тщательно просматриваю траву, чтобы ничего не пропустить. Слышу сзади пару судорожных всхлипов изувеченного маньяка, но даже не смотрю в его сторону.

Если даже сейчас он не умрет, сам он меня не видел точно, а теперь лежит за оградкой могилы лицом вниз и ничего через траву и кусты не сможет