Воспевая утреннюю звезду - Мэрилайл Роджерс

Веселье Адама угасло, он крепче сжал тонкую талию женщины. Очень скоро придут другие люди, чтобы оказать поддержку этому глуповатому принцу, который вознамерился стать королем. Он должен, не теряя ни минуты, отдать необходимые распоряжения и проследить за тем, чтобы все было подготовлено наилучшим образом.

Ллис понимала, что именно забавляет Адама, видела, каким одухотворенным сделала его лицо улыбка, а когда его глаза застыли, поняла, что он принял какое-то важное решение, связанное с этой нелепой осадой.

Адам первым спустился по лестнице, Ллис двигалась сразу же за ним. Разумеется, это означало, что в конце спуска она неизбежно окажется в его объятиях. Исходивший от девушки аромат полевых цветов пьянил, гибкий стан часто касался его тела, возбуждая воспоминания и заставляя его напрасно желать того, чего он не мог себе позволить. И если Адам ощущал присутствие Ллис всем своим существом, то на нее он производил ничуть не меньшее впечатление.

На земле Адам удивил Ллис, галантным жестом предложив ей руку. Она нерешительно взглянула на него и утонула в глубине его янтарных глаз. Зная, что на них смотрит множество любопытных, она с трудом отвела взгляд. Затем, чтобы не возбуждать ненужных толков, церемонно положила кончики пальцев на руку мужчины.

С болью размышляя о том, чего никогда не будет, Адам молча провел Ллис по узкой улочке, с обеих сторон которой стояли дома и мастерские. В то незабываемое утро после ночи любви, он словно отделил ее от себя неким невидимым занавесом, лишив радости и ее, и себя. Он больше не пытался убедить себя в том, что не любит ее… Но все еще считал, что любовь людей со столь противоположными верованиями не имеет будущего. Ллис чувствовала, что Адам далек от нее, хотя и идет с ней об руку по деревянным ступенькам в дом владетеля Трокенхольта. Его отстраненность отзывалась в ее душе болью. И тем не менее она ободряюще улыбалась, стараясь поддержать его перед выполнением трудной задачи. Синие глаза несли ему утешение. Они и не обсуждали создавшееся положение, но Ллис понимала, что Адама мало беспокоила собравшаяся у стен группа юнцов: он знал, что главная опасность впереди и ожидать ее нужно очень скоро.

У двери Адам покинул Ллис, он должен был вернуться к своим обязанностям, подавив желание побыть с Ллис подольше. Он утешал себя тем, что в этом есть и хорошая сторона. Ведь чем дольше он бывает рядом с Ллис, тем большую брешь пробивает очаровательная колдунья в броне его сердца.

Ллис медленно вошла в зал, ей казалось, что ноги ее налились свинцом.

Глиндор дремал на стуле у камина. По обыкновению, руки его были сложены поверх седой бороды, а голова покоилась на высокой спинке стула. Настроение девушки стало еще более мрачным, когда она с тревогой поняла, что сейчас, когда живые глаза колдуна были закрыты, он выглядит гораздо старше, чем обычно. Она заставила себя отвести глаза от Глиндора и обратить внимание на остальных. Все с тревогой ждали ее возвращения. Желая успокоить Мейду, Ллис рассказала ей только о том, о чем она могла узнать от других: о появлении Саксбо с отрядом, который стал лагерем у передних и задних ворот. Рассказала она и о том, как Саксбо дразнил Адама, угрожая ему наказанием в случае, если Адам убьет сына короля. Но она не стала передавать Мейде слова принца о себе. Вместо этого она сказала Мейде и Ане, что у Адама есть план, как положить конец угрозе со стороны Саксбо.

Слушатели требовали от нее подробностей, которые она не стала бы им сообщать, даже если бы знала их. Она слышала, как Адам приказал Мелвину достать как можно больше крепких веревок, но не знала, как он собирается их использовать. Ласково улыбнувшись, она сменила тему разговора, обратившись к делам обыденным. Она предложила им вместе приготовить тушеное мясо, поскольку слуги были заняты военными приготовлениями.

И снова Аня указывала им, куда, в какие бочки и корзинки нужно заглянуть, чтобы найти необходимые продукты. Куски соленой оленины, нарезанные лук и петрушку, а также другие душистые травы положили в котел, который они с трудом подвесили на крепких каминных прутьях над невысоким пламенем горящих углей. Глиндор все это время спал, не шевелясь.

Утром, отправляясь на стену для встречи с Саксбо, Адам успел позавтракать, но потом дела помешали ему вернуться домой в полдень. Поэтому ко второй половине дня он был уже голоден как волк.

Адам вошел в дом, рывком открыв дверь. Ллис видела, что хотя он выглядел усталым и несколько напряженным, вошел он решительным шагом и улыбка его была ободряющей. В глазах Ллис появилась нежность и нечто более глубокое, чем просто восхищение его совершенной физической красотой.

– Заклинаю вас, немедленно докажите, что у вас есть чем меня покормить! А не то… – с яростным рычанием он набросился на светловолосую девочку и заключил ее в свои объятия.

– Мы поставили тушиться мясо на ужин, но если вас может удовлетворить такая простая еда, как хлеб, сыр и персик, оставшийся со вчерашнего вечера, то, может быть, вы не станете пожирать бедную девочку? Он насмешливо оглядел свою добычу:

– Да, кажется, на этих костях наросло еще недостаточно мяса. Они мне не подходят.

Золотоволосый гигант, похожий на ее отца, устроился на полу рядом с Аней. Девочка серьезно посмотрела на него и спросила:

– Ты собираешься защищать Трокенхольт вместо папы?

Адам упал на одно колено перед девчушкой и взял обе ее руки в свои огромные ручищи.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– И я тоже, – неожиданно раздался над ними голос старого колдуна, который неслышно подошел к ним. – И поэтому я должен сейчас уйти.

– Уйти? – Адам встал и выпрямился. Оказалось, что они с Глиндором одного роста.

Адам впервые стоял с колдуном лицом к лицу. Они не мигая смотрели в глаза друг другу.

– Никто не может покинуть Трокенхольт до окончания осады. Осада, конечно, дурацкая, но тем не менее нужно подождать, пока она будет снята.

– Ну, это вы не можете, а я могу! – сказал Глиндор, словно ударил хлыстом.

Ллис видела, что от этого выпада старого колдуна Адам вздернул подбородок и в глубине его янтарных глаз сверкнул опасный огонь. Ллис подошла и, словно это уже вошло у нее в привычку, взяла его под руку.

– Если ты станешь у меня на пути, саксонец, – губы старика сердито изогнулись, – то Вулфейн может умереть, а твоя маленькая война будет бесполезна.

– Дедушка! – Аня использовала то же самое обращение, которое привыкла слышать от своей матери, хотя для нее он был прадедом, – пожалуйста, спаси моего папу!

Отчаяние в голосе ребенка, заставило Адама смягчиться.

– Аня, – нежно обратился воин к девочке, пытаясь объяснить ей сложность положения, в котором они находились, не пугая ее. – Любой человек, который выйдет за ворота Трокенхольта, подвергается смертельной опасности. Но ты не должна бояться, твоя мама обязательно вылечит папу.

– Это для тебя опасно, саксонец. – Старый колдун протянул руку, чтобы погладить светлые волосы ребенка, но ответил он на слова Адама. – Меня же защитит могущество моего посоха. Этот глуповатый принц и его товарищи по играм не в состоянии причинить мне вреда.