Дочь для волка - Ханна Уиттен

– Ой.

Эммон пришел в себя раньше, чем Рэд. Пошатываясь, он поднялся. Девушка заметила, что, хотя в основном все изменения, которые происходили с его телом, постепенно проходят, он все еще остается выше, чем был на самом деле. Зелень ушла из глаз, а последние полосы коры на запястьях сменились кожей – это стало заметно, когда Эммон поднял руку, чтобы откинуть волосы со лба.

– Что тут произошло? – Файф перевел взгляд с заполоненного деревьями коридора на Эммона. Тоже заметив, что Волк стал выше ростом, он нервно сглотнул и обменялся взглядами с Лирой. – Я сегодня утром проверял то деревце в конце коридора. Никаких следов теневой гнили на нем не было.

– Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к теневой гнили. – Легкое, нечеловеческое эхо звучало в голосе Эммона, но к тому моменту, как он закончил фразу, у него уже снова был нормальный человеческий голос. Свежие пятна красно-зеленой крови выступили на повязке, стягивающей раны на его животе. Эммон глянул на Рэд, отвел взгляд, потер свои янтарные глаза пальцами. –   Это становится все хуже и хуже, – пробормотал он. – Ничего подобного раньше не случалось.

Лира взглянула на Файфа, тревога мучительно кривила ее губы. Ни один из них не произнес ни слова. Рэд позволила Файфу помочь ей встать.

– Ты ранена? – резко спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

Лира быстро осмотрела Эммона. Обеспокоенность исказила нежные черты ее лица. Она поджала губы. Сдерживание магии Диколесья увеличило рост Волка всего на дюйм, но, судя по всему, нормального своего роста он становиться не собирался, и это встревожило ее.

– Я где-то видела бельевой шкаф, – сказала Лира, обращаясь к Рэд. – Мы можем положить его на пол в моей комнате, и…

– Никто из вас не будет спать на полу. – Эммон все еще смотрел на руины, в которые превратился коридор после нашествия леса. Рука его задрожала, он сжал ее в кулак.

– Нас тут четверо, а кроватей осталось всего три. Кому-то придется…

– И это буду я. – Избегая встречаться взглядом с собравшимися, Эммон повернулся к лестнице. – Она может спать на моей. Я лягу в холле, – закончил Волк тоном, по которому было ясно, что возражений он не потерпит.

Губы Лиры скривились. Они с Файфом обменялись многозначительными взглядами, словно продолжая некую давнюю беззвучную беседу.

– Что ж. Остается только пожелать тебе приятных снов.

– Ты такая оптимистка, – пробормотал Файф, но Лира пихнула его локтем в бок и заставила замолчать.

Эммон, не оборачиваясь, принялся подниматься по лестнице. Рэд сделала глубокий вдох и поставила ногу на первую ступеньку. Мох, который раньше зеленой стеной закрывал весь пролет, преграждая ей путь, теперь гостеприимно съежился и опал.

Рэд прижала плащ к груди и с самым решительным выражением лица последовала за Волком.

Уже в следующем пролете следы присутствия леса исчезли – последние клочки мха под ногами Рэд сменились голым камнем. За неделю, проведенную среди покрытых мхом стен, она уже почти позабыла, что так может быть. Босые ноги начали неметь от холода.

Когда они добрались до галереи, Эммон повернул направо и толкнул деревянную дверь. За ней обнаружилась еще одна винтовая лестница, поменьше. Она была освещена теплым, желтым светом, который падал откуда-то сверху. Теперь раны на спине Волка стали еще более заметны. Знак его Сделки казался темнее, чем раньше. Усики под кожей выглядели нарисованными темно-зелеными чернилами.

Комната Волка оказалась на самом верху башни. Это было круглое помещение со сводчатым потолком, который поддерживали деревянные балки. Рядом с лестницей стоял платяной шкаф – открытый. Одежда была беспорядочно разбросана по полу. Эммон пинком отправил ее под шкаф.

– О Короли! – выругался он, прижимая руку к животу.

Напротив лестницы в стену был врезан сложенный из камня камин. От него исходило тепло и мерцающий свет. Рядом, между двумя большими, лишенными стекол окнами, стояла кровать. Белье было сбито, одеяло наполовину свалилось на пол. Вокруг кровати громоздились книги и пустые чашки. Напротив платяного шкафа у стены находился стол, заваленный бумагами. Также на нем стояла открытая чернильница и испачканное перо.

Эммон похромал к столу. Одну руку он по-прежнему прижимал к животу, второй попытался придать груде бумаг подобие порядка.

– Тебе не нужно этого делать.

Эммон не ответил, но оставил свои бесплодные попытки рассортировать бумаги. Когда он повернулся к девушке, лицо его было непроницаемо. Он смерил взглядом плащ Рэд, который она так и держала в руках.

– Ты вернулась за ним?

Она кивнула.

Между его бровями залегла складка.

– Не сказал бы, что понимаю почему.

– Это… – Рэд не знала, как закончить, как выразить это словами. – Он – мой.

Эммон не стал настаивать на дальнейших объяснениях. Они замерли, глядя друг на друга, и ни один не знал, как теперь себя вести.

Эммон решился первым. Он перевел взгляд с Рэд на царивший в комнате беспорядок. Со вздохом наклонился и поднял упавшее одеяло.

– Я лягу прямо у подножия лестницы. Если тебе что-то понадобится… проклятие!

Он выронил одеяло, прижал руку к животу.

Кровь хлынула через повязку, скорее зеленая, чем алая, и стекала по бледной, покрытой шрамами коже. Рэд шагнула вперед, положила руки ему на плечи, подтолкнула, заставляя сесть у стены.

– Твоя рана снова открылась.

– Я заметил.

– У тебя есть чем перевязать?

– В верхнем ящике.

Рэд пересекла комнату, направляясь к столу. Открыла ящик, который он сказал, и принялась рыться в нем, отбрасывая обрывки бумаги и сломанные перья.

– Повязки приносят больше пользы, если они чистые.

– До сих пор они приносили пользу и такие. – Эммон выругался. – Может, ты не обратила внимания, но я получаю раны довольно часто.

Ред вспомнились слова Лиры: «Эммон привык истекать кровью».

Она поджала губы и с усиленной решимостью принялась рыться в ящике. В конце концов она нашла их между исписанной записной книжкой и слоем стружки от заточенных карандашей. Сжимая в руке марлю, Рэд вернулась к Эммону, присела рядом с ним. Когда она сняла промокшую повязку, с губ Волка сорвалось еще одно проклятие. На его теле, груди и животе зияли три глубокие раны. Крошечные зеленые усики уже проклюнулись из них, покачивая тонкими листьями. Внезапно ужасная мысль пришла ей в голову. Рэд перевела взгляд с ран на лицо Эммона.

– Они ведь не поражены теневой гнилью?