Плата за одиночество - Бронислава Вонсович

— Тебе, милочка, следует молчать, — отрезала инора. — Не с тобой разговариваю!

Она смерила меня столь презрительным взглядом, что под его давлением я невольно отступила, пытаясь спрятаться за инорой Эберхардт, но тут же устыдилась такого трусливого поведения. Этот скандал в магазине случился по моей вине, значит, и отвечать нужно мне.

— Мне не нравится, когда говорят неправду, — ответила я.

— Любительница правды выискалась. Научилась бы сначала себя вести. — Она насмешливо искривила губы и посмотрела на меня много более пристально, чем раньше. Лицо ее исказилось, превратившись в маску злости, и она выдохнула: — Мерзавка! Это уже слишком!

Смотрела она на меня с таким отвращением, будто на моем месте сейчас находилась огромная, гадкая, облезлая крыса, по недоразумению вставшая на задние лапы и напялившая женскую одежду. А уж то, что эта крыса еще и разговаривает, приводило эту даму в особенное возмущение, которое она и не пыталась скрыть.

— Я думаю, леди, что вам стоит подождать несколько недель, прежде чем делать подобные заявления. — Инора Эберхардт попыталась перевести на себя ее внимание. — Уверена, стоит лишь подождать немного, и у вас не останется ни малейших сомнений в эффективности моего крема.

— Сомнения останутся у меня в любом случае, — ответила она все с тем же гадким брезгливым выражением лица, но глядела при этом уже на мою нанимательницу. — Поэтому я хочу провести анализ. Для сравнения мне нужен любой ваш крем.

Я даже похолодела от осознания, что моя подмена раскроется в ближайшее время, а обвинят в этом инору Эберхардт. С моей стороны дальше молчать было непорядочно, но эта инора меня пугала неимоверно. Я начала собираться с силами, чтобы признаться в своем проступке, но никак не могла накопить в себе достаточной решимости.

— Пожалуйста, — ответила инора Эберхардт, полностью уверенная в собственной правоте, — оплачивайте любой и проводите все анализы, которые считаете нужными.

— Что значит «оплачивайте»? — взвизгнула покупательница. — Я вам предостаточно выложила и требую, чтобы вы дали мне образец бесплатно.

— За те деньги, что вы заплатили, вы получили качественную продукцию, сделанную лично мной лично для вас, — ледяным тоном ответила ей инора Эберхардт. — Эта покупка не дала вам право брать здесь что-либо бесплатно и, тем паче, оскорблять здесь работающих.

— Думаете, это вам с рук сойдет? — прошипела неприятная особа. — Не надейтесь. И за крем вы мне деньги вернете, и за анализ, и за обман выложите круглую сумму.

— Жалуйтесь, куда вам угодно, — согласилась инора Эберхардт. — Мне бояться нечего. Всего доброго.

Моя нанимательница высокомерно кивнула, показывая, что больше не намерена вести разговор с этой хамкой. Та выплюнула какие-то неразборчивые фразы, больше похожие на грязные орочьи ругательства, чем на речь воспитанного человека, окинула нас напоследок ненавидящим взглядом, развернулась и пошла на выход, задевая по дороге все, что ей попадалось. Думаю, то, что ей ничего не удалось разбить, разозлило ее еще больше. Но у нас все стеллажи и витрины были под защитой соответствующих артефактов, так что она могла хоть кувалдой здесь орудовать.

— Инора Эберхардт, — покаянно сказала я, окончательно решившись на признание, — это моя вина, что так случилось.

— Штефани, оставь, — она даже не стала меня слушать. — Время от времени такие покупательницы приходят, ничего не поделаешь. Как бы ни была ты с ними вежлива и любезна, они все равно считают это недостаточным. Все, что они хотят, — получить результат чужой работы и ничего за него не заплатить. Эта инора пришла в уверенности, что я верну ей деньги, лишь бы избежать скандала. Но я этого делать не собираюсь. Она не первая и, увы, не последняя.

— Но, инора Эберхардт…

— Никаких «но», Штефани, — ответила она. — Не надо себя винить. Я ничего не хочу слышать про эту инору. Сходи лучше пообедай — время подходящее, и покупателей совсем нет.

Я вздохнула и послушалась. Может, не надо ничего говорить? Вдруг эта неприятная инора ограничится только угрозами? Я вспомнила ее прощальный взгляд и невольно вздрогнула. Там пылал такой огонь ненависти, который при материальном воплощении мог бы сжечь все, что находилось в магазине, вместе со мной и инорой Эберхардт. Нет, эта особа так просто не откажется от своих планов, поэтому следует ожидать неприятностей с ее стороны. Больших неприятностей.

В кафе за столиком я сидела в одиночестве, и мои мысли были исключительно грустными. Последнее время я чувствовала себя очень одинокой. Даже когда разговаривала с покупательницами и улыбалась им, они были — отдельно, я — отдельно. Днем еще ничего, а вечерами было так тоскливо, хоть плачь. Я утешала себя, что скоро из приюта выйдет Регина и мы с ней, как и раньше, будем вместе, будем как-то друг друга поддерживать. Но до этого еще надо дожить и выяснить, кто убил продавщиц иноры Эберхардт. Иначе Регина может стать очередной жертвой этого ненормального. В том, что он ненормальный, я не сомневалась — кто еще оценил бы рецепты, пусть и дорогие, в несколько человеческих жизней? И на этом останавливаться не собирался. Спокойствия никак не прибавляло, что он ходит где-то даже еще не выявленный, пусть Рудольф и уверяет, что пока я преступнику точно нужна живой. Правда, насчет здоровой он не уточнял, наверное, сам был в этом не очень-то уверен…

После обеда торговля шла совсем вяло, как будто вопли той злобной иноры распугали всех покупательниц. Я даже выглянула из магазина, не вывесила ли она где объявление, порочащее нашу продукцию. Но ничего такого не нашла. Инора Эберхардт усмехнулась и сказала, что такое не впервые, когда с утра толпа, а к вечеру никого нет, так что не стоит подозревать ту женщину в чем-то, кроме желания как можно больше нажиться. Она посмотрела на часы и решила, что я могу уже уйти.

— Пожалуйста, прошу тебя, иди сразу домой, — добавила она. — И Рудольфу, и мне будет намного спокойнее, если будем уверены, что ты сидишь дома, а не ищешь неприятностей на свою голову. Мне куда легче тебя отпускать, когда он за тобой заходит.

— Он же вам не нравится? — удивилась я.

— Почему не нравится?

— Вы сказали, что я поторопилась с решением, — напомнила я этой забывчивой иноре.

— Ты меня неправильно поняла, — возразила она. — Я имела в виду, что вы оба слишком молоды и слишком мало знакомы друг с другом. Я не уверена, что ты согласилась на брак не под влиянием минутного порыва, не потому, что тебе очень страшно и одиноко в этом городе, понимаешь?

— Что вы, инора Эберхардт, оно было дано после очень долгих уговоров, — мрачно ответила я, вспоминая, как Рудольф даже Шварца привлекал, лишь бы заручиться моим участием в этой операции по задержке опасного преступника.

— Да? — не скрывая сомнения, протянула она. — Но все равно подумай, пока у тебя есть время.

— Хорошо, инора Эберхардт, я подумаю, — покладисто согласилась я. — До свидания, инора Эберхардт.