Лживая обезьяна. Честный путеводитель по миру обмана - Брайан Кинг

В громких делах об убийстве в США уже применялась новая технология распознавания лжи, именуемая «снятие отпечатков мозга». Джимми Рэю Слотеру грозила смертная казнь за особо жестокое убийство своих бывшей возлюбленной и 11-месячного ребенка. В феврале 2004 года Слотер прошел специальный тест с помощью новейшей технологии. Ему задавали различные вопросы, в то время как врачи внимательно следили за активностью его мозга при помощи прикрепленных к коже головы электродов.

Доктор Ларри Фаруэлл, ведущий ученый, разработавший метод «снятия отпечатков мозга», по итогам исследования заключил с точностью 99,9%, что в мозге Слотера не зафиксировано никаких деталей преступления, а значит, он не присутствовал на месте убийства в момент его совершения. Основываясь на результатах исследования, адвокаты Слотера начали процедуру обжалования решения.

Британские ученые, впрочем, считают технологию «снятия отпечатков мозга» не более чем фантазией. Эти результаты не смогли убедить и американских судей, которые отклонили основанные на них ходатайства адвокатов убийцы. 17 марта 2005 года смертный приговор был приведен в исполнение — Слотеру ввели смертельную инъекцию.

Тем не менее ряд американских судов все же признал этот метод допустимым. Различная современная техника, психологи, а теперь уже и неврологи обложили врунов со всех сторон. А может, в отдаленном будущем мы научимся точно выявлять любые виды лжи — наглую, явную, ложь во спасение и прочие разновидности? И будем жить в мире, где лгать станет невозможно?

И что же это будет за мир?

Я не могу отрицать это. Я много раз лгал в своей жизни. Гордиться тут нечем, но так оно и есть. Мир из-за этого не рухнул. Но можно ли из-за этого назвать меня дурным человеком? А ваша ложь превращает вас в дурного человека? Разумеется, это зависит от того, о чем и как вы врали, и вообще — врали вы по-настоящему или нет. Для того чтобы обдумать последний тезис, нам предстоит на минутку стать педантами и совершить экскурс в область лингвистики.

Краткий оксфордский словарь весьма сжато (как ему и положено) определяет понятие «ложь». По мнению ученых составителей этого словаря, ложь — «умышленно неверное утверждение». Пусть я слишком требователен, но это определение мне не кажется правильным. Стоит ли обвинять во лжи Уильяма Шекспира, заявившего, что «весь мир — театр»? Или уличать в обмане Дэвида Бекхема, сообщившего, что он «на седьмом небе». Ведь, строго говоря, эти утверждения — умышленно неверны.

Исследователи, посвятившие время и силы изучению лжи, в целом сходятся, что наиболее подходящее определение — «сообщение неправды с намерением обмануть». Это больше соответствует действительности.

В своих утонченных (и не очень) метафорах и Шекспир, и Бекхем сообщают неправду, однако делают это без всякого намерения обмануть. Скорее, они пытаются подчеркнуть истину. Шизофреник, рассказывающий всем, что он Наполеон, тоже сообщает неправду, но при этом не лжет, не пытается обмануть. А женщина с синдромом ложной памяти, рассказывающая, что в далеком детстве над ней совершили сексуальное надругательство, тоже не врет. Неспособность сказать правду не обязательно равносильна лжи.

Но вся ли ложь дурна? Некоторые ее виды, в том числе те, что мы уже успели обсудить, — не только приемлемы, но и совершенно необходимы для плавного течения нашей жизни. В некоторых случаях, которые мы вскоре разберем, ложь считается даже благородной и оправданной. А ведь мы еще не говорили о том, что ложь может развлекать, и даже не подумали, можно ли прожить без такой лжи.

В жизни, пусть она и не «беспросветна, тупа и кратковременна»[72], достаточно скуки. Для того чтобы отвлечься, мы часто прибегаем к выдумке. Книги Джоан Роулинг и Дэна Брауна выходили феноменальными тиражами, что говорит о колоссальной тяге к фантазиям и эскапизму у детей любого возраста. Тиражи романов заметно превышают тиражи нехудожественных книг. А еще можно поискать утешения в компании героев любимых сериалов или пойти в местный кинотеатр, затариться попкорном и позволить господину Спилбергу унести нас в мир грез на час или два.

Что бы мы ни выбрали, во всех случаях нам так или иначе солгут. И пусть это занимательная, увлекательная ложь, она все равно остается ложью. Да, эти произведения называются «художественными», это неправда, и рассказчики делают все возможное, чтобы как можно сильнее разжечь наш интерес, держать нас в напряжении, заставить поверить в обман и в конечном счете воспринимать его как реальность. Кажется, все это соответствует классическому определению лжи. И наша эмоциональная реакция — смех, слезы, переживания — говорит о том, что обман удался.

Мы лжем и ради того, чтобы заинтересовать окружающих. «Да, я дипломированный бухгалтер, но планирую совершить одиночное кругосветное путешествие в ванне. Только сначала мне придется вызвать слесаря…»

Филипп Керр в своем предисловии к замечательной «Книге лжи», выпущенной издательством «Пенгвин», замечает: чтобы оценить, насколько занимательной может быть ложь, особенно по сравнению с правдой, стоит лишь представить два обеденных стола — за одним сидят великие правдолюбы святой Августин, Нокс, Уэсли, Кант, Юм и Бентам, а за другим — лжецы и любители небылиц Макиавелли, Казанова, Руссо, Наполеон, Оскар Уайльд и Эрнест Хемингуэй. За какой из двух столов сели бы вы?

Кстати, недавнее психологическое исследование в США обнаружило: подростки, умеющие врать убедительнее всех, очень часто завоевывают большую популярность и авторитет у своих одноклассников. Исследование, проведенное Массачусетским университетом, выявило также, что девочки лгут убедительней мальчиков.

Да, ложь может доставлять удовольствие. Она делает жизнь более красочной. И раз в году мы с удовольствием участвуем в празднике лжи.

1 апреля 1957 года в телевизионной программе «Панорама» был показан сюжет о том, как необычайно мягкая зима способствовала рекордному урожаю спагетти в Южной Швейцарии. Докладывал об этом весьма уважаемый телеведущий Ричард Димблби, известный своим присутствием при высадке союзников в Нормандии в 1944 году и рассказами об этом. Комментируя за кадром, в котором семья швейцарских фермеров снимала урожай со спагет-точного дерева, Димблби говорил: