Жизнь после жизни - Александра Маринина

У этого Аркадия в усадьбе есть подельник, и все последниедни Настя занималась исключительно тем, что пыталась его вычислить. Пока ничегоне получилось.

Она ела оладьи, поливая их медом, и смотрела на симпатичнуюофициантку, которая, стоя у барной стойки, ловко сворачивала тканевые салфеткиэдакими, как Настя мысленно выразилась, кандибоберами. Пальцы девушки двигалисьлегко и быстро, она даже не смотрела на руки, работая и одновременно глядя нависящий над стойкой экран телевизора, по которому шла какая-то утренняя передачапро моду. Что-то в этой картине царапало Настю, ей было неприятно и в то жевремя как-то тревожно, как во время экзамена, когда ты понимаешь, чторазвернуться и уйти уже нельзя и придется тянуть билет, но сам билет еще невытащен, и ты еще не знаешь, повезло тебе или нет.

Настя отвела глаза, постаралась переключить мысль начто-нибудь другое — это всегда помогало, потом снова посмотрела на официантку ивдруг вспомнила пальцы Валерия Васильевича Полосухина, так споро орудующиеиголкой. Всего несколько дней назад она разговаривала с ним в комнате, гдесобирались любители вышивания, и поразилась тому, как работает Полосухин, однойрукой втыкая иголку сверху вниз, а другой выводя ее снизу вверх и безошибочнопопадая в нужную дырочку канвы. Мастер по ремонту автомобилей, работавший вавтосервисе… Ну-ну.

Рядом никого не было, в кафе Настя оказалась в тот моментединственной посетительницей, и вполне можно было позвонить и поговорить, неповышая голоса. Она набрала номер Сергея Зарубина, своего давнего коллеги по работена Петровке.

— Сережа, тебе что-нибудь говорит фамилияПолосухин? — спросила она.

— Полосухин, Полосухин… — задумчиво повторилследом за ней Зарубин. — Если только Лерка Енот. Нет?

— Валерий Васильевич, — уточнила она.

— Ну точно, Лерка Енот. А откуда он выплыл? О нем ужелет десять ничего не слышно, мы думали, он на покой ушел. Или все-таки ты прокакого-то другого Полосухина спрашиваешь?

— Сереж, я не знаю, — призналась она. —Просто есть некто Валерий Васильевич Полосухин, и он мне не нравится.

— А чем не нравится? — заинтересовалсяСергей. — Рожей не вышел?

— Рожа как рожа, а вот руки у него подозрительные.Больно ловкие для автослесаря.

— Ловкие, говоришь? Тогда точно Лерка Енот. Даже несомневайся. Ему по ловкости рук равных нет на просторах нашей великой страны.

— Так кто это такой? Ты можешь внятно ответить?

— Ох, Настя Пална, — рассмеялся Зарубин, — тывсю жизнь на Петровке в убойном отделе проработала и ничего, кроме своихвенценосных трупов, не знаешь, а я с земли пришел и знаю поболе твоего.Полосухин Валерий Васильевич — это целая легенда, воровал с тринадцати лет,ловкость рук необыкновенная, ему бы в цирке выступать. По основнойспециальности он был щипачом, карманником, но про него говорили, что у него вкаждом пальце по паре глаз и по паре ушей, так что ручки у него не тольколовкие, но и чуткие, он любой замок не то что отмычкой — проволокой моготкрыть. Причем замок любой степени сложности. Несколько раз его ловили, ноприходилось отпускать — доказать ничего не могли, так что официально онсчитается несудимым, хотя краж на нем — как на собаке блох. Но, как я ужесказал, последние лет десять о нем ничего не слышно. Мы, грешным делом, дажеподумали, что помер наш Лерка Енот.

— А почему Енот? — поинтересовалась Настя.

— Потому что у енотов хвост в полосочку, — веселооткликнулся Зарубин. — Полосухин в полосочку. Так где ты его нарыла?

— В Томилине.

— Где?!

— В Томилине, — терпеливо повторила Настя. —Меня Стасов сюда в командировку наладил.

— А Полосухин там что делает?

— Живет. Вернулся из эмиграции.

— Откуда-откуда? — недоверчиво переспросил Сергей.

— Из Германии. Ты прав, в последние десять лет онотошел от дел, потому что удачно женился и уехал с женой, этнической немкой, вГерманию. Жил там припеваючи на социальное пособие, ничего не делал, в потолокплевал и вышиванием занимался, язык не выучил, потому как у него жена свободнопо-немецки говорила. А потом жена умерла, и стало ему там совсем кисло, безязыка-то. Работать так, как требуется в Германии, он не приучен, да и языка незнает, а просто так дома сидеть скучно, поговорить стало не с кем, ни одноговопроса решить не может. Вот и вернулся.

— На что же он живет? Неужели опять за старое взялся?

— Работает, как ни странно, но работа тут такаянепыльная, времени свободного много, говорить можно на родном языке. Немножкопоработает — и сидит себе, вышивает, лясы точит. Но есть у меня подозрение, чтоон нашел-таки себе приработок с использованием прежних навыков. Так что жди,Сереженька, позвонят тебе из Томилинского ОВД. Или Федулов, или Вторушин.Запомнил?

— Запомнил. Пусть звонят, расскажу, что знаю. Кстати,имей в виду, в ГИЦе есть пальчики Полосухина, так что если дело дойдет доидентификации личности, то это легко будет сделать.

— Учту.

В кафе по-прежнему было пусто, даже официантка с проворнымируками закончила свои манипуляции с салфетками и унесла их в подсобку, и Настярешила сделать еще один звонок. На сей раз Федулову, у которого телефон былпрочно занят, и после нескольких неудачных попыток ей пришлось звонитьВторушину. Тот отнесся к ее рассказу об утреннем происшествии и соображениямотносительно Полосухина с неожиданным вниманием.

— Вообще-то дело о двух убийствах уже приостановлено ипока не возобновлялось, но я найду возможность установить наблюдение за вашимПолосухиным, — пообещал он. — Тем более руководство в курсе вашихизысканий и велело оказывать поддержку. Вот пусть оно и оказывает. Верно?

— Наверное, — согласилась Настя. — Спасибо.

— Пока не на чем. А за московский контакт уже вамспасибо, я обязательно свяжусь с вашим коллегой. Нам тут профессиональныестоличные воры ни к чему, у нас своих хватает.

Вежливый. Воспитанный. С хорошей речью. Не нравится Настеэтот Илья Вторушин. Что-то в нем есть такое… гнилое, что ли. Или ей уже повсюдупсихи мерещатся? А вдруг она ошибается насчет Полосухина, и он тут ни при чем,или это вовсе не тот Полосухин, просто полный тезка? Тогда кто? Или не кто, аЧТО? Настя поежилась. В привидения она не верила, но ведь тут… И разбитоезеркало, и разбросанные волосы, и выбитые стекла в гостиной, и сегодняшнееразорванное платье — все происходило тогда, когда в главном доме усадьбы почтиникого нет. И никто ничего не видел. Словно бесплотный дух проносился покомнатам и коридорам. Черт знает что!

Но если ее догадка насчет Аркадия Вольдемаровича иПолосухина верна, то получается, что убийства Корягиной и Павловой существуюткак бы сами по себе, безотносительно к усадьбе, а люди, заинтересованные взакрытии клуба, просто воспользовались этими убийствами, сочинили легенду, вкоторую ловко вплели все детали реально совершенных убийств, добавилиподробностей и продолжают пугать народ разными мелкими происшествиями, отличноложащимися в содержание легенды. То есть разоблачение Полосухина в принципесделает ее, Настино, задание выполненным. А если пособником АркадияВольдемаровича окажется не Полосухин? Ну, какая разница, главное, найти его,чем Настя, собственно говоря, и занималась все последние дни, собирая и изучаяинформацию обо всех, кто имеет отношение к клубу «Золотой век» и к территорииусадьбы. Поэтому в идеале надо бы найти именно этого мифического историка ипосмотреть, с кем он контактирует. После чего станет понятно, что никакогоманьяка на территории усадьбы нет и никогда не было и члены клуба могутуспокоиться и продолжать свои занятия, что, собственно говоря, и нужноБегорскому. Ему ведь неинтересно, кто убил Корягину и Павлову, ему важно спастиидею и сохранить клуб.