Подвал. В плену - Николь Нойбауэр

– За работу.

Лорен Баптист неподвижно сидел на барном стуле в открытой кухне и наблюдал, как вокруг него полицейские распахивают шкафы, переставляют кухонные приборы, выкрикивают друг другу указания. Ханнес ожидал, что Баптист станет бороться за каждый предмет, вызовет сюда адвоката и будет орать, как современный Луи де Фюнес. Но уж точно не будет терпеть все это. Ханнес подтащил стул и уселся рядом с ним в оке урагана. Перед Баптистом стояла чашка эспрессо с подсохшей пенкой по краям, к которой он так и не притронулся.

– Где он? – спросил Ханнес.

Он и сам удивился своему спокойствию. От этого жуткого покоя у него даже кружилась голова. Только не думать об этом, иначе покой мигом улетучится.

– Где ваш сын? Только не делайте из нас идиотов. Просто скажите, где мы его сможем найти.

Баптист покачал головой:

– Я не знаю.

Ханнес горько усмехнулся:

– Как мы можем вам верить? Вы вообще в состоянии открыть рот так, чтобы из него не вылетело вранье?

– Я не позволю вам меня оскорблять. Мой сын пропал, он где-то в городе. Это ваша чертова задача найти его! Я не зря плачу налоги в этой стране!

Он снова превратился в знакомого Баптиста, с которым Ханнес уже умел обращаться. Нужно только вынудить его сорваться. Если им повезет, они возьмут убийцу еще сегодня. А потом дело передадут прокурорам, потом будет суд, управление по делам молодежи, и Ханнес сможет избавиться от этой ноши и позаботиться наконец о своей семье. А не о Баптистах, которые превратили собственную жизнь во второсортный балаган.

– Вы ничего не выиграете, если будете прятать Оливера. Мы все равно его найдем. Облегчите жизнь нам и Оливеру.

– Мне кажется, вы меня неправильно поняли. Оливер пропал. – Последние слова Баптист произнес хриплым голосом.

Он действительно переживал за Оливера. Или он просто играл роль заботливого отца на людях? Ханнесу ничего не оставалось, как поверить ему или войти в игру.

– Вы можете предположить, куда он мог направиться? У него есть друзья в городе?

– Разве не ваша задача – выяснить это?

– Ох, ну перестаньте! Цель-то у нас с вами одна. Вы хотите найти сына. Мы тоже хотим найти вашего мальчика. Как было бы здорово, если бы вы для разнообразия поработали вместе с нами!

Баптист посмотрел куда-то мимо Ханнеса, словно собеседника не существовало вовсе, и ответил:

– Даже если у него есть друзья, я о них ничего не знаю.

Велосипед Оливера все еще лежал на въезде. Можно предположить, что он отправился в путь пешком или на метро. Может, Ханнесу хотя бы удастся выяснить, в какую сторону убежал мальчик, если снег даст им такой шанс. Снег показывал им следы, и снег скрывал их.

– В этом доме есть другие выходы?

– Есть еще садовая калитка, позади… – Баптист махнул рукой в направлении деревьев. – Она выходит на пешеходную дорожку, аллею Генриха Манна и…

К Изару.

– Когда вы заметили, что Оливер исчез?

– Когда я вернулся с работы. Час назад.

– Почему вы не заявили в полицию?

– А что бы это дало? – Баптист указал на полицейских, которые отдирали обивку от дивана. – Мою квартиру разберут по частям?

Ханнес верил ему. Неизвестно почему. Баптист выглядел так, словно у него больше не было шансов выстроить вокруг себя силовое поле, с помощью которого он преподносил себя окружающим. Он также утратил возможность лгать.

Баптист вытащил из пачки сигарету:

– У вас огня не найдется?

Ханнес полез в карман, нащупал что-то круглое, холодное и протянул Баптисту. Его большой палец напрасно искал кнопку запала.

Баптист удивленно поднял брови:

– Я знаю, что вы меня не любите, но все же я не вампир.

Только теперь Ханнес понял, что он протянул Баптисту.

Свои молитвенные четки.

Он заметил, что Баптист пытается сдержать смех, его плечи тряслись. И тут Ханнеса прорвало.

– Кажется, они там веселятся внизу. – Вехтер повернулся в кресле Оливера, которое скрипнуло от непривычного веса. – Это вроде бы Ханнес?

– Я была бы удивлена. – Элли забросила ком тряпья обратно в шкаф и ногой отшвырнула в сторону носки. – Я тут стою по щиколотку в грязном белье. Что за свинарник!

– Это типично для его возраста, я бы сказал. Тебе разве никогда четырнадцати не было?

– Надеюсь, что нет. А если и так, то это вытеснилось из памяти. – Она подняла футболку. – Но если он слушает «Slipknot»[42], то он мне уже начинает нравиться.

Элли распахнула окно: звуки улицы, смешанные с холодным воздухом, потекли внутрь комнаты.

Вехтер продолжал рыться в письменном столе. Он задумался, не позвать ли кого-нибудь из криминалистов, но потом решил, что они только потеряют драгоценное время. На углу стола стопкой высились школьные тетради, содержимое одной папки рассыпалось по столешнице, среди всего прочего матово поблескивали кубики. Вехтеру пришлось какое-то время повертеть их в руках, пока он не понял, что это портативные наушники. Никаких дневников, никаких писем, никаких записей. Оливер добровольно отказался от карандашей и ручек, он жил в Интернете, как и все его ровесники. В коридоре стоял ноутбук, им придется в нем порыться, как и в персональном компьютере в кабинете Баптиста.

В самом верхнем ящике Оливера грудой лежали кабели, наушники, флешки, маленькие приборы, о назначении которых Вехтер ничего не знал. Он осторожно переложил их в пластиковые пакеты. Самая большая полка была открытой. На ней громоздились плитки шоколада и пакеты с чипсами. Это зрелище растрогало его. На полу стояла школьная сумка с книгами. Комиссар сунул в нее руку, и его пальцы наткнулись на гнилой банан.

– Черт побери! – Он отдернул руку.

К счастью, он был в перчатках. Сумку он поставил на место – в пластиковый ящик. Невозможно было установить, чего не хватало в комнате, собирался ли Оливер в спешке и хватал ли без разбора вещи из шкафов или это нормальное состояние комнаты подростка.

– Коллеги, вы только посмотрите, сколько у него одеял! – Элли стягивала одно покрывало за другим с кровати. Изголовье охранял пиратский флаг. – Я бы изошла по́том насмерть! – Кончиками пальцев она подхватила пижаму и шарф и бросила их сверху на гору одеял. – Ты поможешь мне с матрасом?

Ничего. Они снова опустили матрас на решетку из ламелей.

– Мы закончили, – произнесла Элли. – Мы нашли что-то интересное?

– Нет.

Ни окровавленного ножа, ни прощального письма с адресом. И ничего, что указывало бы на то, как мыслил Оливер. Ничего, что указывало бы на то, как он стал убийцей, и если стал, то почему. Никаких указаний на то, где он мог скрываться. Оливер исчез, а его комната осталась, словно сброшенная кожа. Она была набита всяким имуществом, и все же она казалась Вехтеру такой же обезличенной, как и пустая квартира Розы Беннингхофф.