Шипы близкой дружбы - Наталия Антонова

– Я бы со своей стороны рекомендовала нанять Яна Белозерского.

– Почему именно его? – встрепенулась Василиса.

– Потому что я не раз работала с ним и, не без его помощи, раскрывала дела, освобождая невинно обвинённых.

– Поняла, – кивнула Василиса и спросила: – Он дорогой?

– Да, – не стала лгать Мирослава.

– Но у нас нет больших денег, – грустно проговорила девочка.

– Зато у жены Эрнеста такие деньги есть.

– Мой брат собирается разводиться со Светланой, – напомнила Василиса, – он уже и заявление подал.

– Я знаю, и тем не менее.

– Он никогда не согласится! – чуть ли не со слезами на глазах выкрикнула Василиса.

– Я догадываюсь об этом. Именно поэтому я вызвала для беседы тебя. Ты должна убедить родителей взять деньги у Бакуниной.

– Но Эрнест! – начала было Василиса.

– Ему вовсе не обязательно знать, откуда деньги.

– Он не дурак, – возразила девушка.

– Конечно, твой брат умный человек. Но он сейчас в беде и, как мне кажется, не склонен к анализу. Поэтому, прежде чем сообщать ему об адвокате, твоим родителям стоит во время свидания сообщить ему о продаже какой-либо недвижимости.

– Шутите?

– Не поняла.

– Нет у нас никакой недвижимости.

– А ценное у вас что-нибудь есть?

Подумав, Василиса ответила:

– Да, прабабушкин сервиз.

– Не годится, – отмела её предложение Мирослава.

– Есть дача, но у тётки, – закусила губу Василиса.

– И что?

– Она завещала её нам. Но дело в том, что тётя, несмотря на преклонный возраст, здорова и бодра.

– Прекрасно!

– Что прекрасно? – не поняла девушка.

– Что у тёти железное здоровье. Но она ведь в курсе того, что Эрнеста задержали.

– Да.

– Если она узнает, что нужны деньги на адвоката, то согласится продать свою дачу?

– Да, – ни минуты не сомневаясь, ответила Василиса.

– Вот!

– Что вот!

– Пусть твой отец или мать на очередном свидании с Эрнестом заведут разговор о решении тёти продать дачу.

– Эрнест никогда не согласится на это!

– Нам и не требуется его согласие, – твёрдо проговорила Мирослава. – Этот эпизод нам нужен для того, чтобы у твоего брата не возникло вопроса, откуда взялись деньги на адвоката. А мнимую продажу тётиной дачи я, думаю, он переживёт.

– Я тоже так думаю, – повеселела Василиса и похвалила искренне детектива: – А вы умная!

– Спасибо. Значит, договорились?

– Да. Я прямо сейчас же начну действовать! – И она сорвалась с места. Добежав до двери, Василиса вернулась.

– Ты чего? – спросила Мирослава, опасаясь того, как бы девчушка не передумала.

– Я деньги забыла оставить, – к облегчению Мирославы, произнесла Тимьянова.

– Какие пустяки! – вырвалось у Мирославы.

– Для вас, может быть, и пустяки, – возразила сестра Эрнеста, – но нам родители внушали, что за всё нужно платить.

Мирослава была не согласна с такой установкой. Разве нужно было платить за всё? Самое ценное человеку даётся бесплатно, красота окружающего мира – солнце, трава, цветы, водоёмы, любовь близкого человека, доверие друзей. Ничего этого ни за какие деньги не купить. Нужно только радоваться, благодарить жизнь и наслаждаться её дарами.

Но перевоспитывать Василису она не собиралась. Это не входило в круг её обязанностей. К тому же взрослого или почти взрослого человека было перевоспитать практически невозможно. Если, конечно, он сам не захочет этого и не поменяет свои взгляды и установки.

Оставив деньги на столе, Василиса умчалась убеждать родителей переступить через гордость ради спасения сына и взять деньги на адвоката у ненавистной снохи.

Почему ненавистной? На этот вопрос Тимьяновы старшие ответить бы не смогли. Ведь им было известно только то, что сын ушёл от жены и попал в беду, посетив её подругу. Много это или мало не могут судить те, кто не был на месте родителей Эрнеста. Думать о том, что было бы, узнай они всю правду, не хочется.

Теперь Мирославе предстояло самое важное – уговорить соседку Елены Гульковой Екатерину Григорьевну Еловецкую позвонить домработнице Гульковой. Говорить по телефону с Сориной она собиралась сама.

Неожиданно для Мирославы Еловецкая обрадовалась её приходу.

– Вы проходите, – пригласила она детектива сразу же в квартиру. И на ходу призналась: – Я всякий раз, как проходила мимо столика, – она кивнула на журнальный столик, на котором лежала визитка Мирославы, – всё порывалась вам позвонить.

– Отчего же не позвонили? – мягким голосом спросила детектив.

– Сама не знаю. Мысли лезут в голову скопом и толкутся там, как просители в приёмной чиновника.

Мирослава невольно улыбнулась этому забавному сравнению.

– И о чём же вас просили ваши мысли?

– Они спорили между собой, – со вздохом призналась Екатерина Григорьевна. – Одни уговаривали меня позвонить Дусе, убеждали, что нехорошо будет, если она не приедет на похороны Леночки. А другие говорили, что мне больше всех надо и если Дуся скопытится, то я одна виновата буду.

– И что же вы решили?

– Ничего пока, – призналась Еловецкая.

– Если бы вы сами оказались на месте Сориной, то как бы хотели, чтобы с вами поступили? Сказали правду или замалчивали?

– Правду, – не задумываясь ни на минуту, ответила женщина.

– Вот видите! Тем более что правда Евдокии Семёновне всё равно рано или поздно станет известна.

– Что же делать, что же делать? – запричитала женщина.

– Звоните!

Екатерина Григорьевна застыла на месте, словно превратившись в соляной столб.

– А говорить я буду с ней сама, – сказала Мирослава.

– Если только так, – нерешительно проговорила женщина.

– Так и только так! – подтвердила Мирослава принятое решение.

– Тогда я звоню! – решилась наконец Еловецкая и набрала номер мобильника Сориной.

– Здравствуй, Дуся, – нерешительно проговорила Еловецкая.

По возникшей паузе стало понятно, что Сорина в растерянности.

– Это вы, Екатерина Григорьевна? – проговорила она наконец. – Здравствуйте. Что-то случилось? Я хотела Лене позвонить, да замоталась здесь.

– С тобой хочет поговорить детектив, – ответила соседка.