Шипы близкой дружбы - Наталия Антонова

Зайдя в парикмахерскую, Мирослава сразу заглянула в зал. Светлана была занята. В кресле, возле которого она трудилась, сидела полная, но, судя по всему, молодая женщина. Мирослава с интересом наблюдала, с каким вдохновением работает Бакунина. Детектив поняла, что перед ней настоящий мастер своего дела.

В это время к ней заспешила миловидная девушка.

– Вы что-то хотели? – спросила она.

– Да, поговорить со Светланой Ивановной.

– Она сейчас занята…

– Я вижу.

– Может быть, я смогу вам помочь?

– Может быть, – улыбнулась Мирослава, – вы Ксения Сергеевна Радова?

– Да, – растерялась девушка.

– Ваше кресло там? – кивнула Мирослава на пустое кресло, стоящее поодаль.

– Да…

Мирослава направилась в сторону кресла и села в него. Она распустила волосы и качнула головой

Ксения внезапно догадалась, кто это, и решительно шагнула к детективу.

– Мне кажется, – сказала она, – что до ваших волос никогда не дотрагивался ни один парикмахер.

– Примерно так, – улыбнулась детектив, – но если хотите, можете их расчесать.

– Хочу! – решительно заявила Ксения. Закутала детектива в простыню и принялась осторожно, даже с некоторым благоговением расчёсывать густые мягкие волосы Мирославы. – Вы не хотите сделать какую-нибудь причёску? – спросила она, заранее зная ответ.

– Нет, – улыбнулась Мирослава. Она почувствовала, как от лёгких прикосновений расчёски и рук мастерицы тепло растекается по всему её телу. – Я сейчас усну, – призналась детектив.

– Что же, – улыбнулась Ксения, – можете подремать, у вас в запасе минут пятнадцать.

Но Мирослава уже сбросила с себя мягкие объятия дремоты и спросила:

– Вы помните, что происходило, – она назвала число.

– Да, – помню, – кивнула Ксения, погрустнев.

– Расскажите мне, пожалуйста.

– Собственно, и рассказывать-то нечего. Утром мы обе пришли на работу, и всё было нормально, пока Светлане Ивановне не позвонил муж. Она уехала домой.

– Потом несколько дней не выходила на работу?

– Да, действительно. Её мужа обвинили в убийстве её подруги. Но я знаю, что он этого не делал! – горячо проговорила девушка.

– Почему вы так уверены в этом?

– Я верю Светлане Ивановне. А она хорошо знает своего мужа.

– Понятно, – сказала Мирослава и снова заколола свои волосы.

– Волосы у вас очень красивые, – с нежностью в голосе проговорила Ксения, – за такими волосами ухаживать одно сплошное удовольствие.

– Спасибо, – дружелюбно улыбнулась Мирослава.

И тут Ксения воскликнула:

– А вот и Светлана Ивановна освободилась. Света! – крикнула она. – К вам пришли.

«Света», – подумала про себя Мирослава, прикидывая, насколько близки друг к другу начальница и подчинённая.

Бакунина уже заметила Мирославу и приближалась к ней торопливыми шагами. Она протянула руки, словно собиралась обнять её, но тотчас опустила их и предложила:

– Пойдёмте в мой кабинет. Там нам будет удобнее.

– Охотно, – сказала Мирослава.

Усадив детектива в кресло, Бакунина закрыла дверь кабинета и села напротив Волгиной.

– Что-то есть новое? – спросила она.

– Пока ничего, – ответила Мирослава.

Бакунина тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.

– Светлана Ивановна, не стоит паниковать раньше времени, – сказала детектив. – Я была у Лунёвой. Вы ведь знакомы с сестрой Елены?

– Да, но не близко, – кивнула Светлана.

– У них были хорошие отношения?

– Нормальные, – ответила Бакунина, – Люда очень умно вела себя.

– Не поняла.

– Понимаете, она никогда не навязывала Лене своё общество, не донимала её просьбами. Когда её приглашали, она приходила, принимая подарки, благодарила, но ничего никогда не просила.

– Насколько мне известно, Гулькова помогла Лунёвым купить хорошую квартиру.

– Да, это правда. Но опять же, ни Люда, ни её муж Лену ни о чём не просили.

– И не жаловались ей на стеснённые обстоятельства?

– Нет, что вы! Я вообще думаю, что Лена сделала такой широкий жест ради племянников. Они ведь ей ещё и крестники. Лена их очень любила.

– У неё могли появиться свои дети, – осторожно заметила Мирослава.

– Может быть, и могли бы, – поскучнев, отозвалась не слишком уверенно Бакунина, – но у меня создалось впечатление, что Лена не хочет рожать.

– Почему?

– От ответа на этот вопрос она всегда умело уходила.

– Ещё меня интересует вопрос здоровья Сориной.

– Тёти Дуни?

– Да. Лунёва утверждает, что у Евдокии Семёновны слабое сердце.

– Даже не знаю, что вам сказать, – растерялась Светлана. – Здоровье Сориной не является, конечно, богатырским, но думаю, что и особых проблем у тёти Дуни нет, по крайней мере до сей поры не было.

– Она принимала какие-либо лекарства?

– Какие-то принимала, но я никогда не спрашивала, какие именно.

– Как вы думаете, известие о смерти Елены станет для неё большим потрясением?

– Ну ещё бы! – воскликнула Бакунина. – Почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что мне нужно вызвать её из-под Курска. Но приехать домой она должна живой и желательно здоровой.

– Да, задача, – тихо проговорила Светлана, – я даже и не знаю, как быть. Тётя Дуня с ума сойдёт от горя. Я как-то раньше и не вспомнила о ней. Свои проблемы навалились, – проговорила она, словно извиняясь.

Мирослава решила перевести разговор на другую тему:

– Вы виделись с мужем?

– Нет, – ответила Светлана и, повесив голову, прошептала едва слышно: – Эрнест отказывается от свидания со мной.

– Его можно понять, – почти так же тихо проговорила Мирослава.

– Я знаю. Но всё равно. – Бакунина горько заплакала. Слёзы текли по её щекам, казалось бы, бесконечными ручейками. А она не вытирала их. Только слизывала те, что попадали на губы.

– Светлана Ивановна, успокойтесь, – прикрикнула на неё Мирослава. – Вы взрослая женщина и, пожалуйста, не распускайтесь, тем более что в своих бедах вы виноваты сами. А пострадавший только один – ваш муж.

Жёсткий тон и безжалостные слова детектива отрезвили Бакунину. Она подумала и почему-то спросила:

– А как же Лена?

– Что Лена? – переспросила Волгина.