Заложник. История менеджера ЮКОСа - Владимир Переверзин

Стадион занимает значительную часть моей жизни. Каждое утро под музыку здесь проводится зарядка. Три сотни зэков в черном, в предрассветный час приседающие и машущие руками под классическую музыку, производят странное и незабываемое впечатление. Два раза в день на стадионе проводится проверка. Осужденных строят и пересчитывают, проверяя их наличие. Три раза в день на этом месте зэки строятся по отрядам и шествуют в столовую.

Я захожу в здание. Здесь на каждом этаже расположено по отряду. На первом находится первый отряд, на втором – девятый, на третьем – шестнадцатый, где живут осужденные, работающие на швейном производстве. Дневальный Саша по прозвищу – точнее, с погонялом – Хмырь проводит экскурсию по отряду. Надо отметить, что в тюрьме нет прозвищ и кличек, ибо таковые имеются только у кошек и собак: в местах лишения свободы имеет место быть только погоняло. Что, впрочем, сути не меняет. По сравнению с третьим отрядом это пятизвездочный отель. Я вижу чистый умывальник, где есть горячая вода, вижу белые унитазы… Мне уже здесь нравится.

Хмырь – молодой парень небольшого роста, рецидивист, за что и попал на строгий режим. Сидит по редкой здесь статье – кража металла, за что его называют металлистом. Природа щедро одарила его физическими данными. Хмырь крутится на турнике без остановки и подтягивается бесчисленное количество раз. В юности он крутил солнце сто тридцать раз за один подход. Тренировал вестибулярный аппарат, часами катаясь на аттракционах. Потехи ради по кабелю перебирался с девятиэтажного дома на соседний пятиэтажный. На всевозможных празднествах Масленицы, участвуя в конкурсах, забирал первые призы. Хмырь без особых усилий взбирался на столбы и получал заслуженные награды. Ему бы в цирке выступать или в космонавты пойти, а он… Кусачки в зубы и… на любимые столбы для линий электропередачи. На следственном эксперименте Хмырь гордо продемонстрирует свое мастерство удивленным милиционерам. На один столб у него уходило двадцать пять секунд. Взобраться, перекусить провода и вернуться на землю. У него был установлен личный рекорд – три километра проводов за одну ночь. Без допинга, правда, не обходилось. Хмырь категорически не признает наркотики и предпочитает натуральные продукты – чистый медицинский спирт и родниковую воду. Благо мама работает в аптеке. Выпьет стакан – и на дело. Прошел квартал, смотал добычу в бобину, спрятал в лесу и опять за допингом. После чего за дело. И так всю ночь…

Публика здесь поприличнее, чем в третьем отряде, – прихожу я к неожиданному и приятному выводу.

Меня селят на почетное, нижнее место у стены. Теперь мне не придется спать на одном боку, чтобы во сне случайно не уткнуться в лицо спящего на соседней шконке, вплотную придвинутой к твоей. Надо мной пустая шконка, где никого нет. Мне достается персональная тумбочка, где я могу хранить свои припасы. В соседях по проходняку оказывается уже знакомый мне новый начальник – бригадир Вася, осужденный по самой популярной в колонии статье 105 часть 2 (убийство). Вася – добрый малый. Он щедро угощает меня чаем и многочисленными продуктами. Поздний ребенок в семье, он горячо любим родителями и старшей сестрой. Организованный его папой бесконечный караван посылок и передач никогда не останавливается. У его папы, егеря в местных лесах, хорошие связи. Начальство УФСИН Владимирской области, любящее порезвиться в лесу, становится постоянным клиентом егеря. В обмен Вася получит УДО (и так вполне им заслуженное), в ожидании которого ему дарована возможность есть самодельную тушенку, сделанную из убитой на охоте дичи.

Сезон работы еще не наступил, и я коротаю время в отряде. Книги и занятия спортом увлекают меня, я немного оттаиваю и прихожу в себя после третьего отряда. В отряде такой же режим, но нет той шизофрении, что присутствовала в моей прошлой обители. Начальник отряда, майор, из-за сокращения в рядах вооруженных сил прибился к тюремной системе и ждет пенсии. Он – вполне приличный человек, уважаемый зэками. Никто не позволяет себе лишнего – ни зэки, ни он сам.

Постепенно я знакомлюсь с многочисленными обитателями барака. Все они работают. В соседнем проходе устроились рабочие пекарни, днем и ночью вкалывающие на благо всей зоны. Напротив спят рабочие ремонтной бригады, устраняющие (порой в авральном режиме) многочисленные неполадки. Ломается все, всегда и везде. Нет то воды, то света, то и того, и другого сразу. Ремонтники никогда не сидят сложа руки.

Это были мои самые счастливые дни. Каждый день я иду в спортгородок. Турник, брусья, штанги, гантели – все идет в дело. Я занимаюсь до изнеможения. Все проблемы уходят на задний план, я строю планы на будущее. Спорт помогает мне выжить.

Я знакомлюсь с Димой. Двадцатидвухлетний громила ростом под два метра собирает все веса в одну кучу и с легкостью ворочает чудовищные штанги. Этим делом он увлекался на свободе, где качался. Выращенный бабушкой в деревне на всем натуральном, он очень любит сметану и молоко. Природа, с одной стороны, наградила его ростом и физической силой, а с другой – сделала не очень сообразительным. В поселке, где он жил, работал один-единственный зал игровых автоматов, который Дима решил ограбить. Надев маску и взяв в руки бейсбольную биту, он пошел на дело. С ходу оглушил охранника и забрал всю выручку. Немного – около пяти тысяч рублей. Я удивляюсь, как Дима с его силищей не убил несчастного. Несомненно, повезло обоим. Налетчика искали недолго. Через пару часов Диму вычислили и пришли к нему домой. Под описание разбойника в поселке подходил только один человек…

В колонии Дима трудится в автосервисе и неплохо себя чувствует.

Василий знакомит меня с другими членами нашей дружной бригады. Все как на подбор осуждены за убийства. Сережа К., Васин земляк, застрелил из охотничьего ружья своего оппонента. Илья тоже грохнул кого-то по пьяни. Мне со своими «украденными тринадцатью миллиардами» даже как-то неловко перед ребятами… Из них я самый старший, мне сорок четыре. Скоро, по весне, потребуется наша продукция. Я еще не представляю, что меня ждет, и продолжаю в блаженном неведении витать в облаках и наслаждаться своим пребыванием в отряде. Витать остается недолго.

Не успевает растаять снег, как у нашей бригады появляются заказы. Похоже, администрация колонии имеет на нас особые планы. Завтра нас выводят на работу.

Мой первый рабочий день. Подъем, разминка, то есть зарядка. Завтрак. Развод на работу.

* * *

Какой-то осужденный, пытаясь оспорить законность правил внутреннего распорядка, обязывающих зэков делать зарядку, написал жалобу в Верховный суд. На что Верховный суд ответил: «В соответствии с конвенцией ООН о правах человека каждый осужденный имеет право на занятия спортом. Зарядка – это реализация такого права!» Надзиратели внимательно следят за соблюдением этого «права». Откажешься – будешь избит и брошен в ШИЗО. Каждое утро во время зарядки я вижу кого-нибудь из администрации колонии, лениво прогуливающегося по стадиону и наблюдающего за соблюдением наших прав. Особенно лютовал один младший лейтенант. Он внимательно следил, чтобы у всех были застегнуты пуговицы и опущены воротники на телогрейках. Уверен, что за зоной он вел себя тише воды ниже травы. Скидывал форму и становился другим человеком, которого легко не заметить.