Что скрывает правда - Кара Хантер

связи с нападением на Паулу, шестнадцатилетнюю девочку, о которой мы рассказывали в эпизоде 2 и которая подверглась нападению в Манчестере до того, как начались придорожные изнасилования.

Но если эту улику предъявить в суде было нельзя, она все равно играла важную роль в деле Гэвина. Почему? Потому что как только полиция долины Темзы узнала про Паулу, она тут же прекратила кого-то искать. По их расчетам, Гэвин совершил восемь нападений: одно в Манчестере и семь в Оксфорде.

В их представлении все отлично складывалось: идентичный СД, факт, что Гэвин в то же время проживал в обоих городах, даже то, что оксфордский насильник использовал пластиковый пакет – по версии полиции, после того как Паула чудом не опознала Гэвина, он, дабы избежать подобной ситуации, стал закрывать лица жертв пакетом.

Но мы во «Всей правде» считаем, что они ошибались. Более того, мы считаем, что они провалили расследование. Они обманули ожидания Гэвина Пэрри и его семьи, в частности его детей, которые выросли без отца. Они обманули ожидания общественности; что важнее, они обманули ожидания жертв. Как и у всех полицейских сил страны, у полиции долины Темзы есть обязанность расследовать серьезные и жестокие преступления «эффективно, независимо и оперативно», что и подтвердил в этом году Верховный суд Соединенного Королевства в связи с печально известным делом Джона Уорбойса, «Насильника из черного такси». По нашему мнению, в деле Гэвина полиция долины Темзы просто не выполнила свой долг.

Тогда, в 1999-м, Гэвин Пэрри был убежден в том, что важнейшие улики против него были подброшены и что его подставили. Всем, кто готов был слушать, он говорил правду, но никто ему не верил.

А сейчас верят.

В следующем эпизоде мы расскажем почему.

[НА ЗАДНЕМ ФОНЕ «ВРЕМЯ ДЛЯ ПРАВДЫ» – ДЖЕМ]

Я Джослин Найсмит, и это «Восстановление справедливости». Можете слушать этот и другие подкасты «Всей правды» на «Спотифай» или в любом другом месте, где вы их найдете.

[ПЛАВНОЕ ЗАТИХАНИЕ]

* * *

Сердце Алекс бьется учащенно, так сильно стучит о грудную клетку, что ей кажется, будто внутри у нее сплошные синяки. Даже в приступах ее генеративной полуночной паранойи ей не было так плохо, как сейчас. Она встает и принимается расхаживать взад-вперед по маленькой комнатке, испытывая жгучую ненависть к Джослин Найсмит – женщине, которая считает, будто у нее есть ответ, которая жаждет правды, которая просто вторгается в жизнь других людей и их боль, не зная или не заботясь о том, какое разрушение оставит после себя. Ребенок беспокойно ворочается. Алекс кажется, будто она впрыскивает ядовитый адреналин в своего собственного ребенка.

Она тяжело садится на кровать и тянется за планшетом, чтобы узнать, когда выйдет следующий эпизод. Через три дня. Три дня? Она не может ждать так долго, не может так долго мучиться неизвестностью. И почему именно сейчас? Сейчас, когда она не может поговорить с Адамом, не может спросить у него, что делать…

Алекс прижимает руку ко рту, загоняя внутрь неожиданно поднявшуюся панику. Как же часто она слышала от мужа слова о том, что не существует такой штуки, как совпадение, – во всяком случае, в полицейской работе… А что, если время выбрано не просто так?

* * *

– Повтори.

Команда собралась у доски. Сейчас там не только Эв, но и Гис, Куинн, Бакстер, Асанти.

– Я просматривала раскраску Тобина Фишера, – говорит Сомер. – Он раскрашивает картинку со святым Георгием и драконом. И дракона он раскрашивает не в зеленый, как рекомендовано. Он раскрашивает его в красный. – Она указывает на фото на доске. – Вот точно так.

– Совпадение? – предполагает Асанти.

– Не бывает совпадений, – возражает Эв. – Так всегда утверждает босс.

Повисает секундная пауза, крохотный период времени, в течение которого все они думают об одном и том же, видят одно и то же лицо, затем прогоняют эти мысли и возвращаются к работе.

– Возникает вопрос, – задумчиво говорит Гис, – как Тобин мог узнать о татуировке Калеба Моргана.

Бакстер пожимает плечами:

– Может, Морган брал его с собой поплавать? В том смысле, он же часто сидел с ним. Это не исключено.

– Или, вероятно, косил газон на лужайке, – говорит Куинн. – Легко представить, что он снял майку при такой жаре…

– У Марины Фишер нет лужайки, – быстро говорит Асанти. – У нее весь двор замощен.

Куинн складывает на груди руки и хмурится. Он ненавидит, когда его поправляют, особенно когда это делает Асанти.

– Насчет поплавать мы можем запросто проверить, – говорит Эверетт.

– А что, если они не плавали? – спрашивает Сомер, глядя на остальных. – Что, если Морган никогда вместе с Тобином не подходил к бассейну? Потому что в этом случае…

Наступает тишина; договаривать нет необходимости.

– Но все равно не стыкуется, верно? – наконец говорит Бакстер. – Морган ни разу не упоминал о том, что в ту ночь они раздевались, – по сути, он совершенно четко заявил, что они не раздевались.

– Значит, – говорит Гис, – либо мальчик видел татуировку в какой-то другой раз…

– Причем недавно, – поспешно добавляет Сомер. – Он раскрасил только половину картинки – значит, не больше недели.

– …или Калеб Морган лжет насчет предполагаемого нападения. После того как он так ловко не рассказал нам об инциденте с Фрейей…

Он не заканчивает предложение. В этом нет надобности.

Эв поворачивается к нему:

– Но то была ложь по умолчанию, а не намеренная. Это разные вещи. У него были причины не рассказывать о том, что он толкнул Фрейю, но зачем лгать насчет сексуального нападения?

Взгляд Гиса бесстрастен.

– Понятия не имею.

– Но дракон есть и на флаге Уэльса, ведь так? Красный дракон? – говорит Асанти. – Предположительно, именно поэтому Морган и вытатуировал его. Может, Тобин увидел его на флаге. Может, его дракон не имеет отношения к татуировке.

Куинн думает.

– Ну, допускаю, что это возможно, но единственный раз, когда я видел валлийские флаги, – это на регби или на футболе, а этот ребенок, похоже, совсем не интересуется спортом.

– И Уэльс не участвовал в чемпионате мира, – добавляет Бакстер, фанат футбола.

– Не смог бы он увидеть флаг и по телевизору, – заканчивает Куинн. – Во всяком случае, в последнее время.

Бакстер откашливается:

– Может, мы все надумываем – чем плохо самое очевидное? У Фишер и Моргана была связь – в ту ночь они занимались этим делом на кухне, и ребенок застукал их.

Гис смотрит на него:

– Если так, почему Фишер с самого начала не рассказала нам об этом? Почему допустила, чтобы все зашло так далеко?

– Возможно, она боялась потерять работу, –