Соль с Жеваховой горы - Ирина Лобусова

– Как, за что?! – Таня всплеснула руками.

– Его обвиняют в двух убийствах – Паука и… – Володя запнулся. – И Иды. Сестры Цили. Подруги Зайдера.

Таня онемела. Страшно побледнев, она рухнула на диван как подкошенная. Перепуганный Володя побежал на кухню за водой. Увидев, что Таня пришла в себя, он начал говорить.

Паук встречался с Тучей. Тот ушел с места встречи первым. Паук же продолжал сидеть в отдельном кабинете. Спустя время, люди Паука обеспокоились его долгим отсутствием и зашли внутрь и обнаружили, что тот мертв.

– Как он был убит? – Все сказанное просто не укладывалось у Тани в голове.

– Отравлен, – объяснил Володя. – Яд подсыпали в кружку с пивом.

– Что? – Таня просто не поверила его словам. – Это невозможно! В нашем мире так не убивают, ты знаешь! Пуля в голову, удар ножом в бок – это да! Но яд? Никогда такого не было! Тем более Туча, который мухи не обидит! Да и зачем Туче понадобилось травить Паука? Это же просто бред! Туча был главой всех бандитов в городе! Он в авторитете! И вдруг какой-то Паук!

– В милиции считают, что это передел сфер влияния, – пояснил Володя. – Они не понимают, кем был Туча в городе. Они вообще ничего не понимают.

В эти слова Володя вложил ту горечь, которую испытывали все. Новые методы следователей-большевиков совсем не были похожи на старые расследования. Не имея никакого представления о криминальном мире и о его законах, используя в сыске случайных людей, не получивших не только юридического образования, но и не закончивших даже церковно-приходской школы, они применяли методы простые и эффективные, но уже зарекомендовавшие себя – наушничество и донос. И эти жуткие методы позволяли держать всех в страхе сильнее, чем откровенные пули во времена военного террора.

Володя знал, что все больше и больше распространяется практика, когда доносы пишут все на всех. Он не забывал, о чем сказал Дыбенко: сколько доносов написано на него самого. Для чекистов это был идеальный метод. Под чужой донос можно было подогнать любую статью. А потом из подозреваемого выбивать показания так, что тот был готов признаться в чем угодно. Именно так и работала новая власть. Сосновский не мог объяснить все это Тане. И вот под эти адские жернова попал Туча.

– Они не будут разбираться в том, мог он убить или не мог, – снова сказал Володя, – им выгодно устранить Тучу с пути как бандитского главаря. И ради этой цели они готовы пользоваться чем угодно.

– Что за яд? – спросила Таня, начиная понимать.

– Пока это держат в секрете. До завершения экспертизы. Я услышал что-то о морфии.

Таня вздрогнула. Морфий так же широко продавался в бандитском мире, как и кокаин. А Туча был тесно связан с этим миром. Кто-то сплел страшную ловушку, в которую угодил добряк Туча – Туча, с его чувством юмора и едким словцом! Ее единственный, веселый и самый верный друг! У Тани защемило сердце.

Сколько потерь может вынести человек? Она не понимала, почему жива до сих пор, после всех обрушившихся на нее потерь. Ей казалось, что с каждой потерей ее сердце словно немеет и перестает ощущать боль. Но происходила очередная беда – и сердце с силой кровоточило по новой.

– Хорошо, допустим, Тучу намеренно подставили, приписав ему убийство Паука, – Таня пыталась понять, – но что ты сказал про Иду? Какое отношение ко всему этому имеет Ида?

– Вот это и есть самое страшное, – с болью в голосе произнес Володя. – После встречи с Пауком Туча пошел домой к Зайдеру.

– Зачем, – перебила его Таня, – зачем Туче понадобилось идти к Зайдеру?

– Туче передали, что в то время, когда он сидел в кабаке с Пауком, его искал Зайдер. Он даже приходил на место встречи. Туча решил, что это важно, и пошел к Зайдеру. Я вообще-то не знаю, какие у них были дела. Тебе виднее.

– Нет, – покачала головой Таня, – я в последнее время совсем не общалась с Зайдером. Мне он никогда не нравился.

– Зайдера дома не было, – продолжил Володя, – Ида впустила Тучу в квартиру. А вот дальше начинается самое интересное… Соседи якобы услышали страшные женские крики. Вернее сосед, тот еще жук. Мелкий карманник, шавка на побегушках у Зайдера. Он бросился в участок, привел милиционеров в квартиру. Они взломали дверь и обнаружили Тучу в беспамятстве. Он был словно одурманен. От него шел сильный запах алкоголя. Стол был перевернут, посуда разбита, как будто в комнате шла борьба. А Ида была задушена.

– А Маришка? – Тане казалось, что и она сама умирает от всего этого ужаса. – Где была Маришка?

– Девочки в квартире не было, – ответил Володя, – Ида отвезла дочку к сестре своей матери на Молдаванку.

– К тете Берте, – кивнула Таня, – я ее знаю.

– И оставила дочку там. Зайдер невзлюбил ребенка и возражал против присутствия девочки в квартире. Поэтому Ида отдала дочку тете.

Таня вздрогнула. Этот поступок ей показался просто ужасным, и она не понимала, как Ида могла так поступить. Неужели страсть к случайному мужчине может перевесить любовь к своему собственному ребенку?

– Тучу привели в чувство, – продолжил Володя, – и увезли. Официальная версия следствия такова: убив Паука, Туча отправился домой к своему приятелю Зайдеру рассказать об этом. В милиции в курсе, что в свое время Туча и Зайдер были важными лицами в банде Мишки Япончика. Зайдера дома не было. Туча остался его ждать. Ида предложила ему выпить. Он стал к ней приставать. Ида отказала. Тогда Туча разозлился и задушил ее в состоянии алкогольного опьянения. Это основная версия, и они придерживаются ее. Мне удалось узнать, что Иду мог задушить только мужчина – была большая сила, едва ли не сломаны шейные позвонки.

– А следы насилия как над женщиной? – дрогнувшим голосом спросила Таня.

– Нет, это обнаружено не было, – сказал Володя.

– Проще было изнасиловать, чем задушить, – с горечью ответила она.

– Ну, видимо, посчитали, что он был пьян и не соображал, что делает.

– Да Туча мало пьет! – как-то по-детски всхлипнула Таня. – Он всегда мало пил, больше куражился… Я знаю, я видела. А Ида после своего грузчика вообще ненавидела алкоголь. Она скорее угостила бы его чаем с конфетами.

Эти простые слова стали последней каплей, словно прорвали в ее душе болезненный, воспаленный нарыв. И Таня, рухнув на диван, страшно зарыдала, с отчаянием вцепившись в волосы. Она рыдала и рыдала, а у Володи разрывалось сердце.

Присев рядом, машинально он обнял ее, притянул к своей груди, а Таня, пряча лицо, обхватила его руками так крепко, словно пыталась раствориться в нем, черпая в этом горьком объятии силу для того, чтобы окончательно не загасить в себе последнюю иск­ру жизни.

Циля, Ида… Две сестрички, неразлучные в жизни, они стали неразлучны и в смерти. И каждая оставалась в душе Тани незаживающей раной, и она прекрасно знала, что эта боль не уйдет от нее никогда.

Но слезы не могут литься вечно, и Таня постепенно утихла, лишь дрожала всем телом. Володя отдал бы всю свою жизнь только за то, чтобы она перестала дрожать. Он обнимал ее так сильно, что у него заболели руки. И он вдруг почувствовал, что с этого момента начинает вновь жить.