Обещание любви - Карен Рэнни

– Я лежала с закрытыми глазами, думала, как жить дальше, умирала от стыда. Мне казалось, сам дьявол поселился во мне. Но твои слова дошли до моего сердца, Джудит. Я никому не скажу, не бойся.

– Я знаю, Мегги, – отозвалась Джудит, по-прежнему не сводя глаз со своих рук. Как объяснить Мегги, что рассказать обо всем нетрудно, трудно жить с этим? Что иногда она чувствует себя древнее, чем океан, что кажется, еще один шаг – и конец, а следующий вдох – последний?

– Ну вот, сейчас мы с тобой расплачемся как дети, – улыбаясь сказала Мегги. – А это глупо, потому что вересковый эль очень хорош. – Она обняла Джудит.

– Что ты будешь делать, Мегги?

– Делать? А что я должна делать? Я все та же, Джудит, ничуть не изменилась.

– Так ты останешься здесь?

Мегги улыбнулась:

– От себя не убежишь. Легче не станет. Все мои воспоминания здесь – Робби и Джанет. Как я допущу, чтобы англичане выжили меня из моего собственного дома? Я думала об этом, пока лежала на этой кровати. Рано или поздно, но проснуться придется.

– Ты гораздо мудрее меня, Мегги, – произнесла Джудит.

– Да нет, – отозвалась та, крепко сжимая руку Джудит и улыбаясь. – Я уже и так много потеряла, не могу позволить потерять еще и себя, Джудит. Я сама – это все, что у меня осталось.

Джудит поняла, что с Мегги все будет в порядке, она поправится, потому что окружена любящими людьми, потому что здесь – ее дом и корни. Ей не придется прятаться и притворяться, она не будет знать отчаяния и страха.

И всю жизнь скрывать ужасную тайну.

Выдался изумительный осенний день. И даже несмотря на то что горизонт, как обычно, омрачали черные тучи, небо над Тайнаном было ясное и голубое. Несильный, но очень холодный ветер с океана продувал до самых костей. Однако Джудит никогда бы не смогла вспомнить, какой в тот день была погода и затягивали ли небо облака. Для нее этот день навсегда остался в памяти волшебным временем, когда ее ничуть не тревожило прошлое.

Если бы ее спросили, что в тот день доставило ей больше всего радости, она бы не задумываясь ответила: быть с Алисдером. С Алисдером, который смеялся и радовался как мальчишка, но в то же время оставался мужчиной. С Алисдером, который восхищался ее ногами, целовал ей руки и говорил, что она прелестна. С Алисдером, который повалил ее в высохший вереск и поздние цветы и щекотал, и целовал ее так, что смех ее был слышен далеко-далеко.

Тот день начался с нежного поцелуя мужа, разбудившего ее.

– Что бы ты сказала, жена, если бы сегодня мы сбежали от всех дел?

– А чем бы мы занялись?

– Ну, всем, но этим – обязательно, – ответил он, хитро сощурив глаза. – Мне кажется, сегодня будет солнце час или два. Побездельничаем, как богачи, представим, что у нас сундуки набиты золотом?

Джудит уже знала, что Алисдер бывает неотразимо обворожителен, но что он может быть таким весь день – это было для нее неожиданностью. Они будто вернулись в детство, смеялись и резвились как дети, наслаждаясь обществом друг друга.

Джудит открылся свободный человек, чей смех вызывал ответную улыбку на ее лице, человек, который рассказывал ей сказки о карликах и гномах, живущих в горах, и даже попытался обучить ее гэльскому языку, древнему языку его народа.

Начал он с тоста, который на этом древнем языке звучал совершенно нечленораздельно.

– Нет-нет, – рассмеялся Алисдер и, протянув руку, попробовал придать ее губам нужное положение.

– Напрасный труд, Алисдер, я никогда не выговорю этого!

Они сидели на краю обрыва, за спиной у них тянулись ввысь огромные деревья. Алисдер и Джудит вытянули ноги. Джудит шевелила замерзшими пальцами ног, наслаждаясь, что, несмотря на холод, можно сбросить обувь. Алисдер время от времени окидывал взглядом окрестности, убеждаясь, что поблизости нет английских солдат и их рай никто не нарушает.

– Я даже не знаю, что это значит, – сказала она.

– Пусть будут, – перевел Алисдер, перемежая свои слова поцелуями, – все твои дни светлыми, друг мой! Ну ладно, – добавил он, признав наконец, что гэльский явно не дается Джудит. – Буду учить тебя говорить по-шотландски.

– Но ты сам не говоришь по-шотландски, Маклеод. – Джудит с трудом сдерживала улыбку.

Алисдер рассмеялся и произнес длинную фразу, отлично копируя Малкольма:

– Непослушная нога, идущая сама по себе, обязательно или колючку подцепит, или палец сломает.

– Ах вот как! Постараюсь не забыть, когда ты в следующий раз разозлишься из-за чего-нибудь.

– Лучше уж запомни вот это: «Только лентяй не работает в Шотландии».

– Верные слова, Маклеод!

– А как тебе нравится: «Мышка радуется глупости кошки», или вот это: «Тот, кто сует свой длинный нос…»

– Хватит, хватит! – смеясь закричала Джудит, поднимая руки, чтобы остановить его. – Верю, верю, по-шотландски ты говоришь не хуже Малкольма. Нет-нет, – тут же поправилась она, когда Алисдер набросился на нее, чтобы опять щекотать, как утром. – Лучше! Ты говоришь гораздо лучше, чем Малкольм. Ты говоришь по-шотландски лучше всех в мире! Ну прекрати, Алисдер! Хватит!

Он отпустил Джудит, когда ее крики эхом отозвались вокруг. Потом крепко прижал к себе, и они еще долго сидели рядышком, глядя на серо-голубые океанские волны.

– Алисдер, – тихо произнесла Джудит, – расскажи мне о своей семье.

Чтобы задать такой вопрос, требовалось определенное мужество. Он никогда не рассказывал ей об отце, о брате. Все, что ей было известно о семье Маклеод, Джудит узнала от старой Софи и Малкольма.

Сразу он не ответил. И только когда она повернула голову и посмотрела на него, тихо заговорил:

– Нас было двое – Айан и я. – Глаза его по-прежнему были устремлены на океан, словно безбрежный простор отражал его прошлое. – По-моему, отец был бы рад иметь больше детей, но Луиза, моя мать, не желала портить свою внешность, – насмешливо продолжил он.

– Какой был твой отец? – Она прижалась к Алисдеру, он обнял ее и положил подбородок ей на макушку.

– Отец? – Он на мгновение задумался. – Сколько я помню, он всегда смеялся. Хотя теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что у него не было причин для печали. Он имел все, что хотел, – молодую красивую жену родом из Франции, двух сыновей, огромные владения, состояние, которое позволяло выполнять любые капризы.

«Совсем не как сын, – подумала Джудит, – которому достался в наследство разрушенный замок, сильно поредевший клан, пустые лачуги без фермеров, но который, несмотря на все это, не разучился смеяться и улыбаться».

Каким было детство Алисдера, когда Тайнан сверкал роскошью? Наверное, здесь неделями гостили друзья и соседи, факелы освещали путь экипажам, звук обитых железом колес оповещал хозяев о прибытии очередных гостей. Женщины – в шелках и муслинах, жестких кринолинах и башмачках из мягкой кожи, а их мужья – в национальных юбках, сюртуках и сорочках с жабо и кружевами. Наверное, маленький Алисдер с братом с любопытством подглядывали, как прибывают бесчисленные коляски. Была ли у него любимая собака, которая стояла рядом и с обожанием смотрела на него, пока он ласково чесал ее за ухом? Играли ли они с Айаном мальчишками вот на этом месте, где они сейчас сидят? Читал ли он здесь свои любимые книги или мечтал, что станет врачом?