Только ты - Элизабет Лоуэлл

— Тогда почему же нам не заняться тем, чем нам обоим хочется?

Превозмогая желание, Рено улыбнулся, глядя на пунцовые щеки засмущавшейся Евы.

— А потому, моя сладкая девочка, что когда я возьму тебя в следующий раз, то не отпущу до тех пор, пока у нас обоих останется хоть капля сил.

Ева сидела, положив подбородок на колени и обняв руками ноги. Перед ней расстилались бескрайние дали.

Рено отправился на разведку ущелья, о котором говорил шаман. По его словам, ущелье должно вывести к старинному испанскому маршруту. Если дорога не сулит особых препятствий, они могут продолжить путь при лунном свете. В противном случае они устроят сухой бивак здесь, у края плато.

На западе солнце собиралось коснуться линии горизонта. Внизу, в отдалении, длинные густые тени выползали из-за каменных глыб и скал. Они вытягивались, двигались, и пейзаж менялся, словно узор в калейдоскопе.

Услышав позади шаги, Ева, не оборачиваясь, узнала Рено. Неповторимый ритм его шагов вошел в ее жизнь и стал частью ее самой, как и сладостные воспоминания об укромном источнике и радужном водопаде.

— О чем задумалась? — полюбопытствовал Рено.

Ева улыбнулась, продолжая наблюдать за игрой теней и закатных лучей.

— Я все удивляюсь, — сказала она, — как возник весь этот лабиринт и как он не похож на все, что я видела.

— У меня были такие же мысли, когда я увидел это впервые. Я встретил одного палеонтолога лет восемь тому назад…

— Это кто такой? — прервала его Ева.

— Палеонтолог?

Она кивнула.

— За этим хитрым словом скрывается человек, который разыскивает старые-престарые кости… Настолько старые, что они окаменели…

Ева недоверчиво переспросила:

— Каменные кости?

— Их называют «окаменелости».

— А откуда берутся эти кости?

— Это кости животных, которые жили в незапамятные времена.

Откуда-то пришло смутное воспоминание, вынесенное из того времени, когда она училась в сиротском приюте.

— Это вроде чудовищного ящера? — спросила она.

Рено удивленно посмотрел на нее.

— Да.

Ева уткнулась подбородком в колени.

— Я думала, что старшие ребята разыгрывают меня, но один из них показал мне снимок в книге, — говорила она, погружаясь в далекие воспоминания. — Это был скелет ящера, стоящего на задних лапах. Он был выше церковной колокольни. Я хотела прочитать книгу, но кто-то украл ее у меня.

— У меня есть эта книга, — сказал Рено. — На ранчо Вилли и Кэла, вместе с пятьюдесятью другими.

— И в них рассказывается, как все это образовалось? — спросила Ева, жестом указывая на бескрайний каменный лабиринт.

— Ты видела когда-нибудь, как река подмывает берег, пока он не рухнет, а после этого река начинает течь по новому руслу?

— Конечно. Наводнения делают это еще быстрее.

— А теперь представь, что река течет не по земле, а по камню, и ее притоки и ручейки подтачивают камень, каменные берега постепенно изнашиваются, ущелья все больше расширяются…

— Так было и здесь?

Рено кивнул.

— На это потребовалось очень много времени, — сказала Ева.

— Больше, чем кто-нибудь, кроме бога, может себе представить, — согласился Рено.

Покой и тишину нарушало легкое дуновение ветра.

— Где-то здесь лежат кости таких диковинных животных, каких, казалось бы, и быть не может, — продолжал Рено. — Песчаные дюны превратились в скалы и скрыли следы зверей, которые жили за тысячи и тысячи лет до появления человека.

— Рай, — прошептала Ева. — Или преисподняя.

— Что?

— Я не могу решить, то ли это райская область, то ли соблазнительная разновидность ада, — ответила она.

Рено как-то странно улыбнулся.

— Дай мне знать, когда решишь. Я тоже часто мучился над этим вопросом.

В течение некоторого времени Ева и Рено в молчании наблюдали, как меняются узоры света и теней и отдаленные плоские холмы становятся похожими на корабли, бросившие якоря в темном море.

— Просто невероятно. — Голос Евы замер, и вновь воцарилась тишина.

— Не более невероятно, чем судно, которое может взять четырех человек и идти под водой. Его уже построили.

Ева удивленно посмотрела на Рено, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил снова.

— Не более невероятно, чем землетрясение в Нью-Мадриде, которое изменило русло Миссисипи. Не более невероятно, чем ветер, дувший со стороны вулкана Тамбора с такой силой, что в Британии в том году не было лета.

— Как?

— А вот так. Байрон написал об этом целую поэму, — сказал Рено.

— Боже мой, если один маленький вулкан удостоился поэмы, что написал бы Байрон об этом? — воскликнула Ева, показывая на пейзаж.

Рено едва заметно улыбнулся.

— Не знаю, но я бы с удовольствием почитал.

Лицо Рено стало серьезным.

— Мир представляет собой единое целое. Все взаимосвязано. Это большая, но в общем-то единая страна. Скоро Рейф это поймет и перестанет странствовать.

— А пока не поймет?

— Рейф напоминает ветер, он живет только тогда, когда в движении.

— А ты? — негромко спросила Ева.

— Я останусь таким, каким был всегда… Человеком, который верит только в одну ценность. То, что никогда не портится… Слезы бога солнца, неземная красота, принесенная на землю… Единственная вещь, на которую можно положиться… Золото.

Наступило продолжительное молчание. Ева смотрела на пейзаж невидящими глазами, ей хотелось разрыдаться. Другого она и не могла ожидать от Рено, однако острота боли свидетельствовала о том, что в глубине души все-таки ожидала.

Она была соблазнена чувственной страстью и любовью. На ее страсть ответили еще более сильной страстью.

Ее любовь не нашла ответа.

С того момента, когда Ева отдалась Рено, мир для нее изменился. Для него он остался прежним. Он следует своему Золотому Правилу:

«Нельзя положиться на женщин, можно положиться на золото».

Рено встал и протянул Еве руку. Он с такой легкостью поставил ее на ноги, что она с изумлением подумала: способен ли он когда-нибудь уставать, страдать от голода, холода и бессонницы?

— Время двигаться, моя сладкая девочка.

— Мы не будем разбивать здесь лагерь?

— Нет. Шаман был прав. Дорога здесь легкая, мы можем двигаться при луне.

Когда Рено направлялся к лошадям, Ева снова взглянула на величественный, таинственный лабиринт.