Сладкая боль - Ребекка Джеймс

— А я не понимаю, на что ты намекаешь, — отвечает Маркус, озадаченно глядя на Лиллу. Мы все поворачиваемся и смотрим на нее. Она не отворачивается, не краснеет, но, кажется, откровенно наслаждается.

— А почему у Лиллы должны быть другие намерения?

— Я просто хотела избавиться от нежеланного гостя! — восклицает та, вскидывая руки. — Прости, Тим, но это печальная истина. Да, да, признаю, врать не следовало, но ты сам знаешь, как неловко бывает в таких ситуациях. Патрик страшно злился, а ты решительно отказывался оторвать зад от дивана и найти себе другое жилье. Я была просто вынуждена что-нибудь предпринять, ты не оставил мне выбора.

Анна отодвигает стул.

— Лилла, помоги, пожалуйста.

На кухне она соскребает остатки еды в мусорное ведро. От Лиллы помощи мало, что неудивительно. Она берет кувшин и бутылку текилы и принимается готовить новую порцию коктейля. Анна моет посуду медленно, то и дело замирая и глядя в никуда.

— В чем дело? — спрашивает Лилла. — Ты ведь не из-за Маркуса переживаешь? У нас ничего не было, я просто хотела выставить Тима из квартиры. Серьезно. И ведь все очень хорошо обернулось для вас обоих, правда?

— Да нет, дело не в Маркусе, — Анна качает головой. — Он тут ни при чем. Я опять расстроилась из-за Бенджамена, когда вспомнила… — она вздыхает. — Я скучаю по нему.

— А. Ребенок. Может быть, думать о нем пореже? — намекает Лилла. — На свете столько приятных вещей.

Это так бестактно и нелепо, так оскорбительно и глупо, что Анна с трудом подавляет желание закатить Лилле пощечину. Она крепко стискивает кулаки, но заставляет себя расслабиться и даже улыбнуться.

— Ты совершенно права, — отвечает девушка. — Хватит распускать нюни. И потом не я одна скучаю по Бенджамену. Нельзя быть такой эгоисткой.

— В смысле?

— Ну, знаешь, не только я любила Бенджамена. Дети у женщин заводятся не сами по себе.

— А, ну да, конечно. Отец ребенка, — Лилла со скучающим видом рассматривает ногти. — Как он все это пережил?

— Как пережил? — негромко переспрашивает Анна, моя руки под краном. — О, с ним все в порядке. Он отлично справляется.

— То есть ты с ним до сих пор видишься?

— Вижусь? — Анна поворачивается к Лилле и смотрит прямо в лицо. — Конечно. Мы часто видимся. — Она улыбается. — Но ведь ты меня просто дразнишь? Опять играешь? Притворяешься, что ничего не знаешь?

— Что? — Лилла вскидывает голову. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду Маркуса. — Анна не сводит глаз с Лиллы и говорит внятно и отчетливо, чтобы избежать возможных недоразумений. — Маркус — отец Бенджамена.

Лилла пятится.

— Маркус? Да нет. Не верю, — она качает головой. — Он никогда… в смысле… он бы…

— А ты не знала, Лилла? Правда не знала? Как странно… — Анна жмет плечами. — Хотя Маркус всегда такой. Замкнутый. Скрытный. Еще никому не удавалось стать его близким другом.

Лилла кивает, но лицо у нее напрягается от ярости, а губы стягиваются в нитку.

Анна берет тарелки с сыром и фруктами, которые приготовил Тим.

— Пожалуйста, передай нож, Лилла, — просит она, подбородком указывая на нужный ящик. Но Лилла расстроена и рассеянна. Она берет кухонный нож со стола и кладет на тарелку. Какая разница, впрочем. Фруктовый нож. Столовый нож. Никто даже не заметит.

— Спасибо. — Анна улыбается. — Я отнесу и вернусь.

Уходя, она чувствует спиной взгляд Лиллы, подобный двум кинжалам, которые наточила ненависть.

Лилла и Анна на кухне, Маркус вышел в туалет.

Фиона скрещивает руки на груди.

— Так значит, вы с Анной теперь вместе? — спрашивает она.

— Вместе? — Я подражаю ее ворчливому тону в попытке слегка снять напряжение, но у Фионы остается каменное лицо. — Да. Именно так.

— У вас это серьезно?

— Пока не знаю, — отвечаю я и думаю: «И не твое, блин, дело».

— Ты ведь знаешь, что произошло, да?

— Что именно?

— Прошлой зимой.

— Анна рассказала мне про Бенджамена, если ты об этом.

Фиона коротко кивает. Она смотрит так пристально, что у меня возникает ощущение, будто я на экзамене. На экзамене, который нет шансов сдать.

— По-моему, Анна просто чудо, — говорю я. — Она невероятно сильная.

— Сильная? Ты шутишь? Ты правда так считаешь?

— Да. А разве нет? Судить на личном опыте не могу, конечно, но я знаю, какой кошмар — потерять ребенка. По крайней мере так говорят. И Анне еще тяжелее от того, что Бенджамен погиб при странных обстоятельствах. Но она справляется со своим горем, притом в одиночку. Да, она очень сильная.

— Ничего подобного, — отвечает Фиона, то ли рассердившись, то ли расстроившись. Голос у нее дрожит. — Не ожидала от тебя такого… именно от тебя! Ты же сам рассказал нам, что она тут натворила, Тим. Ты видишь, что происходит. Анна слаба и нуждается в помощи.

— Я уже так не думаю, — говорю я. — По-моему, ей лучше.

— Ты в курсе, что она забыла поставить коляску на тормоз?

— Да, Анна мне рассказала. Это жуть, и я знаю, что она страдает. Но, ей-богу, Фиона, произошел несчастный случай. И Анна борется. Правда. Борется что есть сил.

Я говорю резко, давая понять, что хочу закрыть тему.

— А я так не считаю. Я думаю, что ей стало хуже, — настойчиво твердит Фиона. — Ты понятия не имеешь, что муки совести могут сделать с человеком. В том числе свести с ума.

— Кто хочет вкусного сыра? — спрашивает Анна, входя в столовую. Она держит блюдо с сыром и несколько тарелок.

Следом заходит Лилла, с убийственным выражением лица. Она не садится, а становится за спинкой стула и яростно смотрит на нас. Под нашими взглядами делает три больших глотка, морщится и хватает ртом воздух, потом залпом допивает остальное.

— Ого, — говорит Маркус. — Что ты делаешь, Лилла? Не спеши.

— Я пытаюсь напиться пьяной, — холодно отвечает та. — А ты что делаешь?

— Ничего. — Маркус явно удивляется, услышав этот тон.

Лилла так резко ставит бокал на стол, что он чуть не падает.

— Если тебе интересно, мы с Анной разговаривали на кухне про Бенджамена.

Она пристально смотрит на Маркуса.

— Ужасная трагедия, да? Просто жуть. Немыслимо.

— Да. — Маркус опускает глаза. — Ужасно.

— Наверное, отцу тоже нелегко. Тяжело смириться с потерей ребенка, — продолжает Лилла. — Простить. Жить дальше.