Исход - Элизабет Говард

Виола позвала ее пить чай, и она с некоторым облегчением покинула комнату: в ней царил такой беспорядок, что казалось, от него уже никогда не избавиться.

Тем же вечером ее пригласили поужинать вместе с Виолой и Эдвардом.

– Это наш первый вечер на новом месте, вы должны составить нам компанию, мисс Миллимент, – сказала Виола.

Роли и Лидия еще не приехали – Виола собиралась сначала обустроить их комнаты, так что за столом их сидело только трое. Эдвард вернулся из конторы довольно поздно – она слышала, как Виола встречала его в холле:

– Дорогой! Ну конечно, у тебя еще нет ключей от собственного дома! Вид у тебя определенно усталый. Трудный выдался день?

– Чертовски.

Дверь мисс Миллимент осталась приоткрытой, потому она и слышала их; надо бы впредь не забывать закрывать ее поплотнее, но, видимо, стены здесь довольно тонкие, потому что, хоть она и закрыла дверь, до нее все равно доносились голоса из кухни.

Ее позвали к ним в гостиную на бокал шампанского, которое привез Эдвард.

– За новый дом! – объявила Виола, и все они выпили.

Странный, однако, это был вечер. Говорила одна Виола. Хоть она и выглядела усталой (и не удосужилась переодеться, по ее собственным словам, потому что готовила), но говорила не переставая на протяжении всего ужина. Она потрудилась на славу. В камине горел огонь – утешительное зрелище, так как вечер был хоть и весенний, но холодный, – а перед камином она накрыла к ужину маленький круглый стол.

– В обычные вечера мы, наверное, будем есть в кухне, – сказала она, – но я подумала, что сегодня неплохо было бы обновить гостиную.

– Отличная мысль! – подхватил Эдвард.

Несмотря на то что он горячо соглашался со всеми планами и предложениями Виолы, в нем ощущалась какая-то подавленность – почти весь вечер, позднее думала мисс Миллимент. Впрочем, она уже так привыкла ужинать за огромным столом в компании не менее десятка домочадцев – в тех случаях, когда ужинала со всеми вместе, – под шум сразу нескольких одновременных бесед, что, естественно, ощущала себя странно в этой интимной и приглушенной атмосфере. Она взяла себе на заметку сказать Виоле, что впредь будет ужинать у себя, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.

После ужина, весьма удовлетворительного рагу с рисом и яблочного пудинга, Виола собрала посуду и переставила на столик на колесах, чтобы увезти в кухню. Оставшись наедине с Эдвардом, мисс Миллимент сочла момент подходящим, чтобы выразить ему глубокую признательность за предоставленный приют.

– Не стоит, мисс Миллимент. Я знаю, как Вилли привязана к вам, к тому же вы составите ей компанию. – А потом спросил, какого она мнения о роспуске Лиги Наций, добавив, что лично он никогда не видел в ней особого смысла. Но едва она заговорила, что считает весьма желательным существование международной организации некоторого рода, Виола заглянула в комнату и спросила, не желают ли они кофе.

По-видимому, это был намек, что ей пора к себе, куда она и удалилась.

В комнате творился такой хаос, что она с трудом отыскала ночную рубашку и поняла, что ей уже не хватит сил наводить порядок. Газовый обогреватель она не включала, поэтому в комнате было холодно, лампочка возле кровати перегорела. Долгое время она лежала в темноте без привычной грелки и без сна, гадая, почему при всей благодарности – которую ей и полагалось ощущать – ее не покидает смутное чувство тревоги.

* * *

Она провожала их, стоя у ворот, выходящих на подъездную дорогу. Фрэнк заранее вынес чемоданы, теперь они были пристегнуты ремнями сзади к машине. Потом он помог старшей миссис Казалет устроить на заднем сиденье сестру. Бедная старушка мисс Барлоу, похоже, совсем сдала: поминутно останавливалась, чтобы поговорить, потом ей вдруг понадобилось собрать нарциссы, растущие под араукарией, но старшая хозяйка была так терпелива с ней, что ее как-то сумели усадить в машину. Мадам села с ней рядом, и Фрэнк расправил старую автомобильную полость у них на коленях.

– До свидания, миссис Тонбридж, – сказала миссис Казалет. – Я знаю, что безо всяких опасений могу поручить вам запереть дом.

И это была сущая правда. Фрэнк сходил за мистером Казалетом и подвел его к переднему сиденью. Он, конечно, знать не знал, что миссис Тонбридж здесь, потому она и не ждала, что он ей что-нибудь скажет. Дверца с его стороны была надежно захлопнута, Фрэнк кивнул ей, как всегда неловко, боком, и подмигнул. Он был в своем лучшем сером костюме, в черных гетрах и с кокардой на фуражке. Заночевать он собирался в Лондоне, а потом вернуться на неделю отпуска, тогда они наконец сделают из своего коттеджа над гаражом настоящий дом. Ветер прямо до костей пробирал, так что она только рада была, когда они наконец тронулись. Она стояла и махала им вслед, пока машина не скрылась из виду, а когда вернулась в дом, то сразу заперла парадную дверь за собой. Незачем больше пользоваться ею. Завтра придет из деревни Эди, чтобы выбить постели, вычистить камины и приступить к весенней уборке.

Минуту она постояла в холле: опустевший дом стал каким-то странным. Она даже припомнить не могла, когда в последний раз отсюда уезжали все. Они прожили здесь всю войну; бедняжка миссис Хью родила Уильяма в комнате наверху; несчастная сестра мисс Барлоу умерла в маленькой столовой; мистер Руперт вернулся с войны после стольких лет… И конечно, у миссис Руперт родилась Джульет – такая лапочка, с самого начала, с первых дней. В этой семье она служила с начала 1937 года и теперь никуда не переезжала. Она уже боялась, что старшая хозяйка захочет взять ее с собой в Лондон, а ей не по нутру все эти лондонские дома с их лестницами, и ноги у нее уже не те; но хозяйка пожелала, чтобы она осталась в Хоум-Плейс и готовила для них, когда они будут приезжать на отдых.

В столовой следовало убрать со стола. К последнему обеду она приготовила нарядный пирог с крольчатиной – кролик в славном белом соусе, много лука и пышное тесто, в самый раз для такого случая. А на второе – хлебный пудинг. Обед подавала Эди. Еще недавно она бы за порог кухни эту девчонку не выпустила, но времена теперь другие, и если бы кто-то спросил ее мнение, изменились они не так чтобы к лучшему. Это сразу видно, едва взглянешь на обеденный стол. Бедняжку Айлин хватил бы удар. Ножей для масла нет, для напитков всего один бокал, приборы валяются как попало. Айлин взяла расчет в прошлом году: мать ее была совсем плоха и звала ее домой. Вот она-то была вышколена; а сейчас поди поищи девчонок, чтоб не поленились выучить, что и как полагается. Дотти и Берта уехали в Лондон, но не в услужение, а работать в магазине. Остались только Эди и Лиззи – помогать, когда хозяева приедут на отдых. Спрашивать у старшей хозяйки, что она будет делать в Лондоне без прислуги, ей не хотелось (боялась, как бы ее не забрали в город), но мисс Рейчел наверняка пошутила, когда сказала, что готовить станет сама. Она в жизни даже яйца не сварила – как и положено, а то какая же из нее леди? Фрэнк ей расскажет, что там у них творится, когда приедет обратно.

Она принялась собирать тарелки на поднос: ни к чему оставлять их до прихода Эди – объедки присохнут, потом не ототрешь. С подноса она переставляла тарелки стопками на тележку, чтобы увезти в судомойню.