Песня Феникса - Екатерина Оленева

Крупье пододвинул толстяку круглый картонный диск, потом вскрыл новую колоду карт, проведя над ней ладонью. Вспыхнули разноцветные искры – какой-то магический контроль против мошенников и шулеров.

Джудит искренне надеялась, что Эдвард знает, что делает и они не во что не вляпаются.

Наверное, от нервов всё казалось таким ярким и чётким: фишки, голубовато-жёлтые рубашки карт, стаканы со спиртным, стоявшие рядом с игроками?

Колоду разделили на две части: маленькие синие фишки – начальная ставка, анте переместились в банк. Перед игроками рубашками вверх легли первые карты.

Джудит вообще не помнила, чтобы когда-то раньше так нервничала. Негромкие шепотки звучали как выстрелы.

Всё вроде как выглядело тихо и чинно. Крупье продолжал раздавать карты по кругу. Вторая… третья… Лицо у Райли оставалось спокойным и расслабленным, хотя, насколько она могла судить, заглядывая в его карты через плечо, радоваться было особенно нечему: десятка пик, девятка и семёрка червей, семёрка трёф и пиковый валет. Не карта, а так – мусор, ничего стоящего, с чем можно было бы играть. Одна старшая карта и та не велика – толку с неё?

Она бы сразу скинула подобные карты – Джудит не любила что-то тянуть: либо в всё, либо ничего, но Райли оставался в игре.

В итоге он выиграл. Хотя, насколько Джудит могла судить, не жульничал. Возможно, всё дело было в каких-то вычислениях и комбинациях, но факт оставался фактом – и банк остался за ним.

С Джеймсом было сложнее. Он слишком нервничал, умудряясь проглядывать выигрышные комбинации. То вдруг брался играть на повышение со слабыми картами, то боялся рисковать даже с сильным раскладом. В добавок место ему попалось так себе.

Как позже объяснял ей Райли, в покере большое значение имеет тот, с кем сидишь рядом. Блондин был игроком сильным, так же, как и сам Эд. Сколько Джудит не пыталась по его лицу понять, какие у него карты, результатов –ноль. Толстяк играл скупо, как и круглолицый юноша.

Райли учил Джеймса как определить стиль игрока за одну-две раздачи, а то ещё и до начала игры. Каждый человек невольно выдаёт себя тысячу раз: жестами, манерой брать или раскидывать фишки, наклоном головы и даже по тому, как человек закуривает.

Сам Райли постоянно менял стиль игры. Он то агрессивно блефовал, то становился слишком осторожен, то резко «выщелкивал» из игры соперников, то повышал совсем по чуть-чуть, аккуратно, давая людям увеличить банк. Просчитать его было сложно – по крайней мере у Джудит не получалось. Пару раз он почти демонстративно проигрался, но в следующий раз ставки поднялись выше.

А Джеймс катастрофически проигрывал. От первоначальных денег у него едва ли осталась четверть. В итоге это перестало иметь значение – ведь всё стеклось к Эду, но если бы он играл один?

Тогда Джудит ещё не знала, что всё, включая проигрыш её брата, тщательно и заранее выверенная игра.

К концу ночи партнёры Эдварда и Джеймса несколько раз менялись. В итоге брат оказался за соседним столом, где тоже начал выигрывать. К знаниям, которыми Джудит обогатили позже, прибавилось ещё и то, что самые большие выигрыши всегда случаются на рассвете, когда соперники выдыхаются.

К концу ночи она тоже хотела только одного – спать. Глаза слипались, хоть ресницы руками держи. Ног Джудит почти и не чувствовала.

Пришла в себя она оттого, что Райли легонько похлопал её по плечу:

– Ты ухитрилась уснуть стоя? – добродушно усмехнулся он.

– Я? Что?.. Нет, конечно!

– Ладно, малышка. Вечер закончен. Поехали домой.

– А Джеймс где?

– Пошёл менять обратно фишки на деньги.

Джудит смутно помнила путь домой. Она уснула ещё в машине. И проспала на утро половину следующего дня.

– Ну, что? – посмеиваясь, поцеловал её утром спросонья Райли. – Выспалась? Сегодня с нами проситься не станешь?

– Ещё как стану.

– Жаль. Я-то надеялся, что тебе одного раза покажется вполне достаточным.

– Не жалей. Твоими стараниями у меня сложилось мнение, что ночные клубы и казино самое серое и скучное место на свете.

– У меня есть талант преподнести людям то, что хочу, в нужном мне свете.

Джудит уютно устроившись у него на коленях, потянулась за клубникой обмакивая её в сливки:

– Сумма кажется очень внушительной для выигрыша. Но, если подумать, то, учитывая наш образ жизни, всё не так уж радужно, да?

– С образом жизни придётся что-то делать. Часть имущества продать. Жизнь заставляет чем-то жертвовать.

– Я тоже хочу играть, – заявила Джудит. – Ужасно скучно стоять каланчой за твоей спиной. А, когда играешь, есть возможность присесть.

– И проиграться, например? – ехидно поддел её Райли.

– Ты же сам сказал – приходится чем-то жертвовать.

– Ну, ладно, – вздохнул Райли и начал её учить.

Правила были просты.

Покер состоит из раздач и ставок, которые складываются в тот самый банк, который все хотят сорвать. Есть два способа достичь этой цели: первый – до вскрытия карт достичь наилучшей комбинации; второй – добиться, чтобы все остальные сбросили карты, спасовав.

Как ни странно, но играть оказалось труднее, чем думала Джудит.

Она вообще заметила одну странную вещь: когда что-то становится обязательным и тебе за это ещё и платят, то это что-то из разряда удовольствие перекочёвывает в разряд тягостного долга.

В первый раз она играла с радостью, второй и третий дались уже труднее. Но наука Райли пошла впрок. Ей везло. Противники расслаблялись, видя перед собой сахарного вида блондинку.

Те дни они жили исключительно в темноте. Отправлялись в игорный дом с наступлением сумерек, потому что раньше было опасно – можно было наткнуться на полицейский патруль или кого-то из знакомых. Большую часть светлых суток Джудит отсыпалась или проводила в постели с Райли.

Они жили так, как хотели, словно самоубийство отца избавило их от всех этих «как положено» и «как нужно».

Под влиянием нового друга и собственных желаний близнецы вырабатывали свой собственный кодекс жизни, свои правила.

«Невинных нет, – утверждал Райли. – Есть притворяющиеся» и его наука падала на благодатную почву. Джудит ни секунды не мучилась угрызениями совести. Её не трогала мысль о том, что в их связи может быть нечто неправильное. Она вообще ни о чём не думала – просто принимала жизнь такой, какой она была.

А вот Джеймс частенько заводил с другом душеспасительные беседы. На что и получал это уверенное: «В мире невинных нет».

Джудит никогда не считала себя морализатором. Её вера была проста: с кем ей хорошо тот и хороший, а все эти сложности, принципы, прочие высокие материи – не для неё.

– Я боюсь влияния Райли на тебя, – сказал ей однажды брат. – Боюсь, что рядом с ним в твоём характере буйным цветом расцветёт всё то, что лучше было бы искоренять.