Невинная наследница - Барбара Картленд

Леди Гарриэт наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Я так люблю тебя, — прошептала она, совершенно забыв, что хотела торопиться в театр.

Равелла, намеренная просить герцога поторопиться, спустилась на первый этаж. Здесь в отдельном крыле дома размещались спальня герцога, гостиная, ванная и туалетная комнаты. Двери всех комнат открывались в широкий коридор, украшенный работами знаменитых итальянских мастеров. Задержавшись у входа, Равелла увидела, что двери спальни и туалета закрыты, но дверь в гостиную открыта.

К своему удивлению, она увидела камердинера герцога стоящим на коленях около камина. Кусок стенной панели перед ним был отодвинут в сторону, открывая взору сейф, в который Скудмор что-то убирал.

— Тайник! — воскликнула Равелла.

Скудмор в тревоге обернулся.

— О, это вы, мисс, — сказал он, — Ну и напугали вы меня! Я уж думал, это грабитель. Мне казалось, я закрыл дверь.

— Нет, она была открыта, — ответила Равелла. — Но что вы прячете здесь, Скудмор?

— Это сейф, мисс, — ответил камердинер.

— Как искусно он спрятан! — с восторгом сказала Равелла, подвигаясь поближе. Она наклонилась и посмотрела в него. — Но, Скудмор, там деньги?

— Да, мисс, — ответил Скудмор. — И много раз я говорил его светлости, что лучше держать их в банке, но он не слушает меня. Большинство этих денег он выиграл в карты.

— Господи, как ему везет! — воскликнула Равелла. — Здесь, наверное, сотни фунтов.

— Гораздо больше, мисс, — сказал камердинер, забавляясь ее благоговейным тоном. — Посмотрите, я покажу вам кое-что, чего спорю, вы никогда не видели.

Он сунул руку в сейф и достал две купюры.

— Смотрите, мисс, они стоят тысячу фунтов каждая. Ему пришлось повторить, так как глаза Равеллы недоверчиво расширились.

— Я и не знала, что бывают купюры на такую огромную сумму! — воскликнула Равелла.

— Их нечасто используют, — улыбаясь, заметил Скудмор. — Эти его светлость выиграл три месяца назад на пари с лордом Ватфордом. Были скачки от Уайт-клуба до Ричмонда и обратно. Этот путь вдвойне труден среди дня из-за уличного движения.

— И он выиграл? — взволнованно спросила Равелла.

— Да, мисс. Но я и не сомневался в этом. Немного найдется наездников, которые могли бы победить, когда он правит.

— Две тысячи фунтов! — сказала Равелла. — И когда он потратит их?

— Думаю, никогда, мисс. «Положи их в сейф, Скудмор, — сказал он Мне. — Мы сохраним их как память, а когда я стану старым, я повешу их в рамке на стену, чтобы они напоминали о самой хитрой моей скачке».

Скудмор вздохнул от удовольствия и спрятал купюры обратно в сейф, закрыл тяжелую железную дверцу, запер ее и поставил панель на место.

— Я не могу больше разговаривать, мисс, — сказал он и пошел, положив ключ в ящик письменного стола.

— Конечно нет, — быстро проговорила Равелла, вспомнив, зачем она пришла. — Умоляю, попросите его светлость поторопиться, иначе мы опоздаем в оперу, а я так хочу увидеть первый акт.

Но Равелла была обречена на разочарование. Когда они прибыли в ложу герцога в «Ковент-Гарден», они увидели, что первый акт почти закончился. Равелле не понравилось и остальное, потому что пухлая примадонна отчаянно завывала о разбитом сердце.

Когда опера закончилась, леди Гарриэт застенчиво спросила, не поехать ли им в Альмак.

— О да! — восторженно сказала Равелла. — Давайте поедем. Там всегда все очень элегантно, а я надела новое платье и могу показаться в свете.

Хью Карлион взглянул на герцога:

— Тебя это раздражает, Себастьян?

— Без сомнения, — томно ответил герцог, — но мои страдания ничто по сравнению с удовольствием Гарриэт и Равеллы.

— Но, пекки, — запротестовала Равелла.

Герцог поднял руку:

— Не тратьте время на долгие и утомительные споры, Равелла. Если вы хотите ехать в Альмак, я согласен. Слишком утомительно спорить дальше.

Равелла промолчала, но Карлион заметил, что глаза ее погрустнели.

В Альмаке было много народу. Там действительно, как и сказала Равелла, было очень элегантно, но доступен он был только людям высшего света. Одна из дам приветствовала герцога и увела его, чтобы представить нескольким дамам в другом конце комнаты. Равелла смотрела, как он уходил, и чувствовала себя потерянной и забытой. Именно в этот момент голос, который она помнила слишком хорошо, произнес:

— Позвольте представиться, мисс Шейн.

Она быстро повернулась и встретилась с темными глазами графа Жана де Фобера.

— Не окажете ли честь потанцевать со мной? — сказал граф и, раньше чем она успела отказаться, тихо добавил: — У меня есть нечто, что я хочу сообщить вам. Умоляю вас выслушать меня.

Его тон был настолько серьезен и настойчив, что Равелла, не желая того, позволила вести ее танцевать. Она почувствовала его руку, обнимающую ее. Оркестр заиграл вальс. Близость этого человека была ненавистна, но она вынуждена была терпеть.

— Да, сэр? — спросила она почти вызывающе.

— Вы ведь любите своего опекуна? — тихо спросил граф.

— Да.

— И захотите помочь ему, если это будет в вашей власти?

— Конечно!

Говоря это, Равелла посмотрела на герцога. Увидела, что он сидит рядом с прелестной женщиной, кокетливо обмахивающейся веером и смотрящей ему в лицо. Она была темноволосой, ее платье из сатина цвета слоновой кости было сшито с элегантной простотой, в то время как другие женщины казались одетыми безвкусно, с излишеством украшений.

— Кто это? — спросила Равелла.

— Моя дальняя родственница, — ответил граф, — принцесса Хелуаз де Фолазе Сен-Клод. Я горжусь этим родством, мисс Шейн, потому что по материнской линии в принцессе течет королевская кровь. Она очень красива и не замужем.

Равелла с усилием оторвала глаза от герцога и принцессы и посмотрела в лицо графа:

— Вы что-то хотели сказать мне, сэр?

— Да, — ответил граф. — Я изложу все коротко и, если вы извините меня, с грубой прямотой. Ваш опекун рискует навлечь на себя большой скандал.

— Как?

— История, если рассказывать ее полностью, слишком длинна. Коротко же могу сказать, что в годы, когда мы воевали с Францией, ваш опекун был поклонником прелестной француженки. К сожалению, она была дочерью одного из генералов Наполеона. Как он встретил ее и где, не имеет значения, но они продолжали встречаться и переписываться после того, как она вернулась во Францию.

— Значит, она приезжала сюда во время войны? — удивленно спросила Равелла.

— Нет, она навещала Ирландию, — ответил граф. — Но это не важно. Важно, что он написал ей несколько писем и одно из них может засвидетельствовать, что он плохой патриот и не вполне лояльный подданный его величества Георга III. Другие письма были уничтожены после смерти леди год назад, но именно это осталось.