Невинная наследница - Барбара Картленд

— Возможно, — согласилась Равелла и задумчиво продолжила: — Странно, не правда ли, что хорошенькие леди — если вы предпочитаете так их называть, — как те, что были у вас на обеде, когда я впервые приехала в Мелкомб, и те, которых я видела в опере и в разных других местах, гораздо красивее, чем большинство респектабельных леди, которых встречаешь на балах и ассамблеях. Хотелось бы знать почему?

Дверь открылась, и герцог с огромным облегчением поднял глаза.

— А вот и обед, — обрадовался он. — Я очень рад, потому что голоден.

— Я тоже, — согласилась Равелла. — Старый констебль дал мне только ломоть черствого хлеба и кусок сыра, а сам ел мясо. Запах шел ко мне в окно.

— Как мировой судья, я в будущем должен присмотреть, чтобы местные заключенные получали более аппетитную пищу, — сказал герцог, — а пока предлагаю сесть за стол.

Равелла пошла к столу, и герцог собственными руками подвинул ей стул к невыразимому удивлению лакея. Равелла осторожно опустилась на стул.

— Ох, — сказала она, — еще болит, особенно когда сажусь или быстро двигаюсь.

Герцог ничего не ответил на это, но поднял лорнет и стал разглядывать меню. Медленно прочитал список блюд и передал его Равелле.

— Маленький обед, но, безусловно, мы найдем что-нибудь, чтобы поднять аппетит.

Равелла засмеялась:

— Мне не надо его поднимать. Я съем все. — Взяв ложку, она начала с черепахового супа.

— Шампанское, мисс? — спросил дворецкий.

— Да, бокал, — вмешался герцог, заметив, что Равелла намерена отказаться, — это будет полезно.

— Ладно, если вы хотите, пекки, но оно щекочет мне нос. Честно сказать, я предпочитаю лимонад.

— Едва ли лимонад соответствует обеду в честь встречи.

— А, вот в чем дело, — восторженно сказала Равелла. — Наша встреча — опекуна и подопечной, и я могла бы еще быть в этом ужасном фургоне.

Несмотря на решение Равеллы съесть все, задолго до двенадцатого блюда в третьей перемене она признала себя побежденной, и они с герцогом перешли в маленькую гостиную королевы Анны.

Комната была полна цветов, на диванах лежали мягкие подушки. Равелла с восторгом осмотрелась.

— Здесь красиво и уютно. Я бы хотела, чтобы мы могли жить здесь, а не в официальных комнатах внизу. И чтобы мы всегда были одни, пекки.

Возникла небольшая пауза, потом герцог сказал:

— Едва ли это звучит комплиментом Гарриэт.

— О, я не хотела быть недоброй. Леди Гарриэт очень милая, и я все больше люблю ее, вы знаете. Но больше всего я люблю быть с вами одна, как она — с капитаном Карлионом.

— Они выглядят счастливыми, — заметил герцог, — и, насколько я знаю, должны благодарить вас за их счастье.

— Как здорово, что я догадалась, да?

— Здорово, — согласился герцог. — Хью стал совсем другим. Странно, Равелла, но вы, похоже, оказываете влияние на людей, служащих мне, с тех пор как появились в доме. Когда вы исчезли, полдома ходило в слезах, а Неттлфолд был в таком состоянии, что не мог сервировать обед.

— Милый старик. Он ведь служил вашему дяде, но ему больше нравится у вас.

— Вот как! А я всегда считал, что дом дяди нравился ему больше.

— Нет, он восхищается вами. Говорит, что вы совершаете поступки как великий джентльмен.

— Поступки? — повторил герцог и засмеялся. — Высокая похвала от Неттлфолда.

— Да, — серьезно кивнула Равелла. — Я часто думаю, пекки, что слуги больше знают о людях, чем мы. Видят их такими, какие они есть, когда они отбрасывают светские манеры. Я думаю, все слуги в Мелкомбе любят вас.

— Я благодарен за столь лестные мысли, — с сарказмом заметил герцог, — но сомневаюсь в правильности такого утверждения.

Равелла зевнула и прилегла среди подушек.

— Вам бы не хотелось заняться со мной любовью? — спросила она.

Герцог несказанно удивился:

— Что вы сказали?

— Это платье заставило меня подумать, как вы занимались любовью с леди, которая его носила, — ответила Равелла. — Я думаю, это отличается от того, что делают лорд Роксхэм или эти глупые красавчики, которые стараются поцеловать мне руку или украсть мой носовой платок.

— Надеюсь, что отличается.

— Я думала, — у меня было много времени для обдумывания, — продолжала Равелла, — что, поскольку я так мало знаю о любви, может, неправильно было бы осуждать ее. Я подумала, что мне надо получить какой-то опыт, и как было бы хорошо, если бы вы показали мне, как прекрасные люди вроде вас, пекки, занимаются любовью.

— Боюсь, это не слишком удачная мысль, — сухо ответил герцог. — Заниматься любовью можно успешно только тогда, когда люди любят друг друга.

— Я не подумала об этом! — воскликнула Равелла. — И раз вы меня не любите, думаю, это будет неправильно, неискренно и неубедительно. — Она вздохнула. — Жаль, потому что мне хотелось знать, что вы говорите и что делаете. Думаю, мне бы хотелось, чтобы вы поцеловали меня. Меня целовал лорд Роксхэм, но это не в счет. Это было так ужасно, что мне хочется забыть.

— Я бы так и сделал, — посоветовал герцог.

— Всегда легче забыть неприятное, если можешь вспомнить что-нибудь приятное, — ответила Равелла.

— Когда-нибудь вы найдете, что целоваться приятно, — пообещал герцог.

Некоторое время Равелла молча сидела среди подушек, потом постепенно расслабилась. Глаза ее закрылись. Она немного поворочалась, открыла глаза и снова их закрыла.

Герцог ничего не сказал. Казалось, он тоже задумался, опустив загорелое лицо на руку. Равелла не открывала глаз. Она глубоко дышала и скоро заснула…

Спустя некоторое время она почувствовала, что ее несут сильные и в то же время нежные руки. Ей не надо было открывать глаз, она и так с внезапным ощущением счастья поняла, кто несет ее. Она хотела заговорить, сказать герцогу, как счастлива она снова быть с ним и еще счастливее быть у него на руках, но она слишком устала. Сон охватил ее так же, как тот напиток, который некогда влил ей в горло похититель.

Она лежала, довольная и умиротворенная. Она слышала, как открылась дверь, почувствовала, что ее кладут на что-то мягкое. Она хотела протестовать, но слишком устала. Она, казалось, погрузилась в полусон, где реальность не имела значения. Затем поддерживающие ее руки отпустили ее, она почувствовала внезапное прикосновение к губам. Пламя восторга охватило ее, невыразимые радость и экстаз, она хотела ответить, хотела задержать этот миг, но снова провалилась в сон и ничего больше не осознавала.

Равелла проснулась, когда желтые лучи солнца уже пробивались сквозь занавеси. Лениво протянув руки над головой, она поняла, что спала крепко, и сон принес ей не только здоровье, но и невыразимое чувство счастья.