Эквилибрист. Путь Силы - Михаил Катюричев

— Скучаешь по дому?

— Я не могу здесь. Ты знаешь как это жутко? Все эти странные краски, растения, звуки, эти мерзкие, вонючие человеки, которые ведут себя, будто они тебе ровня. Знаешь, как это противно, отвечать на их улыбки, терпеть их наглость, зная, что это навсегда, что ты никогда не вернешься домой, и ждать, каждый день ждать, что вот сейчас тебя придут убивать. Ведь чтобы убить демона, даже повод не нужен.

Тин сжалась в комочек. Я протянул руку, чтобы обнять ее, успокоить, но от нее пошла такая волна страха и обреченности, что рука остановилась на полпути.

— Тебе неприятны мои прикосновения?

— Нет, да, я… у нас не прикасаются просто так, я знаю, что у людей иначе. У нас прикосновение означает боль.

— Вы прикасаетесь друг к другу, только если хотите причинить боль? — это у меня в голове не укладывалось, — а как же вы выражаете свои чувства, спариваетесь, наконец?

— Откуда я знаю? — возмутилась девушка.

— Да, прости, я просто удивился. Ты говорила, что никогда не сможешь вернуться домой. Почему?

— Это проклятый мир. Отсюда невозможно уйти.

— Если можно попасть сюда, значит, можно и отсюда.

— Я сама не знаю, как попала сюда! У меня нет якоря в Эльмоне, я не знаю, как пройти сквозь грань. Я вообще не изучала межмировые порталы!

— Кстати, почему ты называешь этот мир проклятым? Это как-то связано с демонами пепла?

— Демоны пепла — сказки.

— Расскажи. Мне интересно.

— А потом ты убьешь меня? — никак не удается определить интонации, звучащие в этом вопросе.

— А надо? Я не хочу тебя убивать. Мне интересно узнать о рахуден. Давай договоримся — ты рассказываешь мне о демонах и порталах, все без утайки, а я защищаю тебя от пыльников.

— Зачем тебе это?

— Я ведь тоже из другого мира. И даже если я никогда не воспользуюсь этим порталом, все равно мне будет легче знать, что я могу это сделать.

— Не сможешь. Из проклятого мира не уйти.

— Расскажи.

— Давным-давно, когда горы еще были маленькими, рахуден правили миром. Многими мирами. И не было им равных под небесами. Но они возгордились. Пятый клан, чье имя забылось, повел детей Раху против самих богов. На тысячи лет они заперлись в этом мире, чтобы создать оружие, способное сокрушить тридцать три сферы небес. Мощь оружия была столь невообразима, что оставшиеся рахудени испугались. Они обратились к богам, чтобы те помогли им.

Битва сотрясала небеса и землю три тысячи лет. А когда проклятый клан понял, что проиграл, что разрушено оружие и не осталось у них ничего кроме этого мира, да и самих их осталась лишь жалкая горстка… они нанесли последний удар. Вложив в него свою силу, свои души, свою суть. И разлетелись миры, словно шарики в детской игре, и земля мертвых легла между ними. Души ушедших держат границу между мирами и прах последних воинов проклятого клана развеет в пепел любого, кто осмелится вступить в ее пределы. И дорогу к иным мирам перекрывает мир, где создавали свое оружие демоны пепла. И прошедших сквозь грань ждут в нем потомки ушедшего клана. Ждут предателей, чтобы добавить их прах к праху отцов.

— Вот такая вот история о конце мира, — закончила Тиана уже нормальным тоном.

— Увлекательно. Интересно, сколько правды во всей этой легенде?

— Не знаю. Но Грань действительно не дает создать порталы между мирами. И прошедшие ее никогда не возвращаются.

— Сдается мне, не все так плохо. Демоны в этом мире есть. Откуда-то ведь они взялись.

Тин ничего не ответила, снова уставившись куда-то вдаль. Я тоже откинулся на спину, любуясь звездным небом.

Первую половину дня обитатели замка в основном отсыпались, так что я успел потренироваться, найти и озадачить местную вышивальщицу, а также окончательно разобраться с метательными ножами. Еще бы перчатки переделать подобным образом.

Следуя, как обычно, безмолвной тенью за Софьей, я выяснил, что днем в замок прибыл отряд гальдорцев. Значит, скоро выдвигаемся.

Направленное сзади заклинание я сначала погасил, а потом уже обернулся. На самом деле это был безобидный «ветерок» прилетевший от группы молодых дворян, что следовала за нами на некотором отдалении, но я счел необходимым предупредить:

— Молодые люди, любое заклинание, направленное в сторону девушек я склонен считать боевым и реагировать соответствующе.

— Мэтр, это была всего лишь шутка! — весело откликнулся молодой паренек с короной слабенького мага воздуха.

— Я предупредил. Следующая такая шутка обернется для вас кинжалом в сердце.

— Даркин, в чем дело? — обернулась Софья.

— Эти молодые люди пытались послать заклинание вам в спину.

— Всего лишь ветерок! — возмущается маг.

— Мэтр испугался слабенького ветерка? — иронизирует Алисия.

— Ветрок может нести с собой пыльцу шиоригона, например. Или служить активатором для более опасного заклятия.

— Мэтр, вы зануда! — хмурится Софья, — постарайтесь все же никого не убивать.

— Я предупредил, — пожимаю плечами, — остальное зависит не от меня.

Дабы не оскорблять чувства гостей, танцев этим вечером не устраивали. Чинный, благородный музыкальный вечер. Из трех десятков гальдорцев рыцарей было всего двое. Риттер-командор Зигфрид — суровый мужчина лет сорока с несколько хищным, ястребиным лицом и холодными серыми глазами, и Бернард — молодой русоволосый парень, видимо, только недавно получивший звание риттера-мечника. Также Зигфрида сопровождал оруженосец Клод и совсем молодой мальчишка лет двенадцати, паж, наверное. Не очень разбираюсь во всей этой иерархии.

Риттеры заняли кресла по правую руку от маркизы, слева от нее сидела Софья. Тиана примостилась на стульчике рядом с целительницей, а я занял позицию позади кресла. Элеандор и Матеуш затерялись где-то в задних рядах.

В центре зала услаждала песнями высокое общество новая Большая Любовь нашего лучника — маэстро Котик. Невысокое, пухленькое создание с женственными чертами лица и манерами капризного избалованного ребенка. Любовь зла. Музыкант из него, возможно, был и неплохой, но явно не в моем вкусе. Через полчаса от всех этих «майских роз», «соловьев в кущах» и прочих атрибутов любовной лирики начало тошнить. Правда, где-то ближе к середине концерта маэстро соизволил заметить гостей, но его рыцарские баллады были еще хуже любовных:

«…Мне пыл сражения милей

Вина и всех земных плодов.

Вот слышен клич: „Вперед! Смелей!“

И ржание, и стук подков.

Вот, кровью истекая,

Зовут своих: „На помощь! К нам!“

Боец и вождь в провалы ям