Викториум - Владимир Ралдугин

Но все-таки усталость брала верх. Я прикрыл-таки глаза. Кошмары вроде бы оставили меня в покое. Однако тут начал ворочаться губернский секретарь. Штейнеман проснулся и теперь все никак не мог удобно улечься на кошме. Вполголоса он ругался на жару, собственную слабость, твердую крышу, вонючую попону, отсутствие даже самой тощей подушки. Вся эта его возня и ругань снова гнали от меня только начавший подкрадываться сон.

Я и сам выругался сквозь зубы. Повернулся к Штейнеману спиной. Подложил под голову локоть, чтобы было хоть немного удобней. И удивительно быстро уснул.

Шериф Али глядел на шейха курдов. В череде разбойных атаманов, с радостью польстившихся на британское золото, этот выделялся особенно. Он не носил традиционных курдских одежд. Лицо его, как вся голова, было гладко выбрито. Но самым примечательным были, конечно, рост и телосложение. Шериф Али считал себя человеком высоким, и небезосновательно. Он мог посмотреть на многих в своем клане сверху вниз. Однако этот чудовищный курд — если он, конечно, был курдом — возвышался над шерифом Али. У того даже шея заболела глядеть на него снизу вверх. Из одежды шейх предпочитал одну только повязку на чреслах. За спиной без ножен висел длинный меч, больше похожий на заточенную полосу металла. Жуткое лицо курда более всего напоминало маску. Из-за неправильного прикуса его длинные острые, как у акулы, зубы торчали изо рта, словно он постоянно криво и неприятно усмехается.

И в отличие от других курдских шейхов он мало говорил. Других племенных вождей было не заткнуть. Они могли часами расписывать достоинства своих воинов в бою. Этот же встал перед шерифом Али, сложив могучие руки на груди. И глядел на того, словно испытующе. И непонятно было, кто кого нанимает.

— Я беру только серебром, — прогудел великан шейх.

— У меня его вдоволь, — ответил шериф Али. Он уже понял, что этот гигант и его люди стоят половины уже нанятых им разбойников.

Лысый — лишенный даже бровей — гигант кивнул — и вернулся в своим людям. Надо сказать, они не отличались от других уроженцев Курдистана. Ни одеждой, ни манерами. Вот только напускная лихость их куда-то пропадала или становилась совсем уж натужной.

Вот уже который день шериф Али щедро тратил золото с верблюдов, оставленных Лоуренсом. Ему доложили о казаках, что разогнали банду курдов, пытавшихся ограбить деревню в дневном переходе от Стамбула. Это давало общее направление поисков. Шериф заплатил золотом убыхам, которые ненавидели русских с давних пор[23]и следили за отрядом казаков денно и нощно. Каждые три дня от них приезжал гонец, сообщавший о перемещении русских.

Шериф Али же отправил верных ему людей, чтобы те прошлись по окрестностям, созывая разбойников и бандитов всех мастей для нападения на русский отряд. Первыми пришли ненавидящие русских убыхи. В черкесках с газырями, набитыми винтовочными патронами. В лохматых шапках, наезжающих на глаза. С длинными кинжалами и шашками, висящими на наборных поясах. Почти у каждого из-за спины торчат винтовочные стволы. Многие вели в поводу коней.

Приходили и обыкновенные разбойники, желавшие поживиться британским золотом. Они носили кто халат, кто куртку, а кто и вовсе был гол до пояса. Последние с гордостью демонстрировали белеющие на загорелых торсах шрамы от сабельных ударов, пуль и стрел. Вооружение их было самым разнообразным. Длинноствольные ружья, украшенные затейливой резьбой и даже кораллами. Сабли, шашки, даже прямые мечи, которые помнили, наверное, еще Крестовые походы франков. У иных были британские, французские, но чаще все же русские винтовки, взятые, как трофей во время 93-й войны. Со штыками и без. Из-за поясов торчали револьверы.

Приехали редифы-резервисты. Они рассчитывали хорошо поживиться на новой войне с русскими. Но войны не случилось. И теперь редифы, помнящие еще 93-ю войну, жаждали золота, на которое они так рассчитывали. У каждого был свой конь, хороший карабин левантийского производства. Они носили единую форму со значками своего полка-орты. На левой руке красовался деревянный, обшитый буйволиной кожей щит. Вроде бы и анахронизм, но в бою он часто выручал лихих всадников.

Но больше всего было, конечно же, курдов. Они приходили племенами и кланами. Под предводительством богато одетых шейхов. Пестрой толпой валили курды в лагерь, разбитый шерифом Али. И тот рос не по дням, а по часам. Обрастал многочисленными палатками и шатрами, где жили нанятые им воины. А многие из них, те, кто победнее, так и вовсе спали на голой земле.

Шериф Али глядел, как стремительно пустеют баулы с золотом, оставленные Лоуренсом. Он уже набрал достаточно людей. Задержался только для того, чтобы узнать, кто этот самый жуткий шейх курдов. Ведь даже имя его произносить опасались. И вот теперь шериф видел, что он стоил дня задержки. Да и серебро, уплаченное в качестве аванса, не пропадет зазря. В отношении некоторых курдских шейхов у Али были сомнения. Но отчего-то в этом молчаливом, лысом гиганте он ничуть не сомневался.

Утром следующего дня огромный табор нанятых шерифом Али воинов снялся-таки с места. Отправился по следам отряда русских казаков. А тех неусыпно вели разведчики-убыхи.

Слух о том, что шериф Али собирает настоящую наемную армию в непосредственной близости от Стамбула, конечно же, быстро достиг ушей самого падишаха. А после покушения на его августейшую особу Абдул-Хамид стал крайне подозрителен. Да и в любое другое время падишах не оставил бы такого дела без внимания. И, естественно, это должен был учитывать в своих планах лорд Бредфорд. Британскому консулу совсем не нравилось отдавать столь значительную сумму, да еще золотом, в распоряжение майора Лоуренса. К тому же это повлечет за собой известные вопросы со стороны левантийцев. Даже если оправдать свои действия интересами Британии, а еще лучше всей Европейской коалиции, падишах имеет полное право узнать, какие интересы могут требовать формирования армии почти в тысячу человек. Да еще и под самыми стенами столицы чужого, хоть и дружественного, безусловно, государства.

Над ответом на этот крайне сложный вопрос лорд Бредфорд и думал, разглядывая приглашение на высочайшую аудиенцию. На листе тонко выделанной бумаги под строчками на двух языках красовалась тугра[24]самого Абдул-Хамида. Отказаться от аудиенции консул просто не мог. Времена, когда европейцы диктовали свою волю владыкам Леванта, давно минули. Вместе с Наполеоном Бонапартом и лордом Уильямом Питом. Это их люди при дворе падишаха Махмуда II могли творить, что хотели. Втягивать его государство в любые войны. Натравливать на Русскую империю, словно цепного пса. А после заставлять заключать с ней союзы уже из-за войны между Наполеоном и остальной Европой. Но те времена уже вряд ли получится вернуть. Несмотря на все влияние коалиции, падишахи Леванта давно думают своей головой. И с Абдул-Хамида может статься подослать Бредфорду убийцу, который приведет в исполнение страшный приговор падишаха. В утреннем кофе консула вполне может оказаться алмазная пыль. Умирать он после этого будет мучительно долго.