Ночное кино - Мариша Пессл

– Я когда проснулась утром, у меня ступня занемела, – всполошилась Нора.

Клео кивнула, будто именно этой дурной вести и ждала. Склонила голову, взялась за тигриный клык, покатала его в пальцах.

– Беспокоит меня другое. Пластиковые обертки на полу. Сомневаюсь я, что это были обертки.

– А что тогда?

– Вероятно, змеиная кожа. Если она была набита могильной землей, ваша подруга насылала смертное проклятие.

– И это…

– Ровно то, что вы подумали. Оно убивает.

– Министр здравоохранения то же самое говорит про сигареты.

Клео не отвела взгляда.

– Сигареты убивают десятилетиями. А под проклятием вы можете погибнуть через несколько недель.

Нора пришла в ужас.

– Вы не очень-то деликатная ведьма, вы в курсе? – заметил я.

– Это черная магия. Тут подслащивать пилюлю ни к чему.

Я попытался утешительно улыбнуться Норе, но та не обратила внимания – разглядывала про́клятую подошву мотоботинка, точно скопление злокачественных опухолей.

– Могильная земля, – сказал я. – То есть наша подруга собирала землю на кладбище?

– Именно. А ее добыть непросто. Нужно идти в определенный час ночи. В определенной фазе Луны. Знать, с чьей могилы берешь землю. Как человек умер. Некоторые ведьмы считают, лучше всего земля с могилы убийцы, младенца младше полугода или человека, который без ума тебя любил. Не все равно, где копать, – над головой, сердцем или ногами. И нужно оставить что-нибудь в благодарность. Обычно пригождаются деньги или виски. Потом замешиваешь землю в сброшенную змеиную кожу с дурным порошком.

– Что такое дурной порошок? – спросила Нора.

– Колдовская водородная бомба. Дурной порошок – духовный яд. Его еще называют «гуфер», слово пришло из Конго – от «куфва», что значит «умирать». Обычно желтоватый порошок, но с могильной землей темнеет – не заметишь. Очень сильный: мало-помалу незаметно пожирает разум. Отравляет рассудок и любовь. Отвращает ближайших друзей, совершенно тебя изолирует, сшибает лоб в лоб со всем миром, оттесняет на грань, на окраину жизни. Он сводит с ума, а это в своем роде хуже смерти.

– То есть наша подруга – кандидат колдовских наук? – спросил я.

– Она блестяще знает черную магию. Без вопросов.

– А что вообще такое черная магия? Вуду? Худу?

– Много чего. Общее обозначение любой магии, которую используют во зло. Я не эксперт. Я понимаю про богиню Земли, заклинания плодородия, духовное очищение, в таком духе. Черная магия нередко подпольная. Передается из поколения в поколение. Тайные полуночные встречи. Древние дневники в кожаных переплетах, заклинания задом наперед. Чердаки, забитые невразумительными ингредиентами – оленьими зародышами, фекалиями ящериц, младенческой кровью. Развлечение не для брезгливых. Но работает. Ваша подруга не из семьи оккультистов?

– Не исключено, – сказал я.

– В общем, она считала, что проклята. Очень старалась это прекратить, возвратить оператору. Хотела его убить. Мне кажется, дело было так. Может, она думала, что туда зайдете не вы, а кто-то другой – тот, кто наложил на нее проклятие. Я бы вам посоветовала отыскать ее и расспросить.

Нора осторожно глянула на меня.

– Вот чем я могу помочь, – продолжала Клео, покашляв. – Отскребите все с подошв ножом или бритвенным лезвием. Ни в коем случае не трогайте голыми руками. Заверните в газету и выбросите все на перекрестке или в чистую пресную реку.

– Гудзон, значит, не подойдет.

– Я вам дам возвратные свечи. – Она снова отошла, присела на корточки у шкафа, порылась на полках. – Еще раз: у меня с такими вещами опыта нет. Вам бы лучше проконсультироваться у черного колдуна.

– И где мы его найдем? В «Дисней Уорлд»?

– Погуглите. Кого-нибудь найдете. Но все настоящие колдуны живут в Луизиане.

Клео вернулась, протянула Норе две свечи – черные у фитиля, белые у основания.

– И на сколько мы разоримся? Пара сотен баксов?

– Бесплатно. Неэтично брать деньги, если человек пострадал от черной магии. Все равно что в неотложке пациенту со смертельным огнестрельным ранением счет выставлять. Постарайтесь спасти свои жизни. Деньги ни при чем.

Задумчиво катая в пальцах тигриный клык, она смотрела, как мы обуваемся. Нора взяла свечи, сообщила, что, вообще-то, в комнате нас было трое, поэтому Клео откопала третью свечу и проводила нас в лавку.

Народу там прибавилось. Элегантная пожилая пара разглядывала свечи-черепа. Четыре школьницы изучали благовония. Юноша, чей отчаянно вылизанный и бодрый студенческий видок выдавал безработного аналитика с Уолл-стрит, читал брошюру «Расписание осенних занятий в „Чарах“».

Магия – забавно и занятно, пока на подошвах у тебя не обнаружилась колдовская водородная бомба.

Видимо, Декстер отчитался о нашей судьбе морковноволосому кассиру, потому что оба теперь не отрывали от нас завороженных взглядов.

Шуганув белого перса, Клео выпустила нас наружу.

– Удачи, – сказала она.

– Спасибо, – промямлила Нора и вышла.

Я задержался:

– А если я во все это не верю? Меня воспитывали в католичестве.

Клео невозмутимо воззрилась на меня, хотя в черных глазах на миг, честное слово, вспыхнуло веселье.

– Тогда, надо думать, вам нечего бояться.

Сосредоточенно хмурясь, она захлопнула дверь и ринулась в гущу толпы – несомненно, возвращалась под красный свет своей берлоги.

46

– Как думаешь, мы умрем? – нервно спросила Нора, когда мы двинулись прочь от «Чар».

– Все имеют такое свойство.

– В ближайшие дни. От дурного порошка. Она же сказала: он убивает, а ты не замечаешь.

– Бывшие жены тоже прекрасно это умеют. Из того, что она сказала, интереснее всего другое: что черная магия передается из поколения в поколение.

– Думаешь, Кордовы это и прячут? Что у них там все ведьмы?

Я смолчал. Абсурд, конечно. И однако Кордова – творческий чудак, окопался в уединенном поместье, а оно, если вдуматься, идеальная чашка Петри для выращивания диковинных и нелепых культур. Клео утверждала, что Александра весьма искусна в колдовстве. От кого-то же она научилась творить заклинания.

Но кому предназначалось заклятие черной кости – мне? Сотворила, зная, что я буду расследовать ее гибель и в конце концов окажусь на Генри-стрит? А как же Хоппер? Ему прислали плюшевую обезьяну, он откуда-то знал, что Александра захаживала в «Клавирхаус». Или она проклинала кого-то другого? Иона видела у нее под дверью двоих мужчин. Допустим, один – Тео Кордова. Может, Александра полагала недругами семью? Вот Хоппер считает, что во всем виноваты они. Скажем, они преследовали ее, искали, боялись, что она вот-вот их разоблачит. Она ведь следила за мной – отчего ее родные бесспорно могли занервничать.