Роза и Крест - Элеонора Пахомова

Проект, видимо, сдали не так давно, все здесь сияло новизной, а большинство строений выглядели необжитыми. Неудивительно, при нынешнем изобилии предложений по соседству можно было найти дачи проще и дешевле.

Сверяясь с адресом и навигатором, майор все дальше углублялся в элитный поселок. Наконец на одном из домов мелькнул искомый номер. Смеркалось, но свет в окнах не горел. Ни в доме Волошиных, ни в соседних строениях. Замятин нажал кнопку звонка на видеодомофоне — ответа не последовало, что не слишком его удивило. Он огляделся по сторонам, подошел к забору, который был чуть выше его роста, ухватился руками за верхний край, подтянулся и перемахнул через ограждение. То обстоятельство, что во дворе был припаркован новенький Лексус, Замятина несколько насторожило. Либо у Волошиных парк машин, которыми они пользуются время от времени, либо…

Замятин позвонил в дверь. Тишина. Постучал увесистым кулаком. Тишина. Разозлившись, дернул за ручку — и дверь открылась. Иван Андреевич переступил через порог и тут же сморщился, зажав рукой нос. Твою мать!

«Ух ты, лихо!» — пронеслось в голове Погодина, когда шею лизнуло лезвие. Боли не было, но за ворот скользнула горячая струйка. Он провел пальцами по коже и ощутил на подушечках липкую жижу — кровь. «Не хлещет во все стороны — значит, поживем еще», — подумал он.

— Ты все равно умрешь, — будто прочитав его мысли, тихо сказала Фрида, медленно отступая назад.

— Формула продолжения жизни есть смерть, — в ответ процитировал Мирослав слова Кроули, пытаясь разговаривать с Фридой на понятном ей языке. — Зачем вы это делаете, Иштар?

Она осторожно пятилась по хрусткому сору, не сводя с Погодина черных глаз. Момент был упущен. На эффект неожиданности рассчитывать уже не приходилось, а по-другому с Мирославом ей не справиться, это очевидно. Даже застав его врасплох, она умудрилась промахнуться, слишком уж он высок. В нем было почти два метра роста, поэтому Фрида и не смогла рассечь сонную артерию с первого выпада. Лезвие скользнуло по касательной, разрезав кожу из-за уха к ключице. Ей необходимо срочно понять, как действовать дальше — оставить дело незаконченным она не могла.

— Есть ассирийская легенда о женщине с рыбой и еще легенда о Еве и Змее… — медленно и тихо заговорила Фрида. Ее низкий голос снова напомнил Погодину стелящийся по земле туман, как тогда, когда она присягала на верность «Телеме». — Ведь Каин был дитя Евы и Змея, а не Евы и Адама, и поэтому, когда он покончил со своим братом (первым убийцей, приносившим живых существ в жертву своему демону), Каин получил начертание на чело его. Это «начертание Зверя», о котором говорится в Апокалипсисе, и знак Посвящения… Пролитие крови необходимо, ибо Бог не слышал детей Евы, пока кровь не пролилась… — продолжала она, отступая все дальше в темноту.

«Она цитирует фрагмент описания карты „Влюбленные“ из „Книги Тота“», — понял Мирослав. Тем временем даже тусклый вечерний свет перестал проникать внутрь полуразрушенного долгостроя сквозь фрагментарную крышу и разномастные дыры в стенах, в сумерках походившие на искаженные судорогой вопящие рты. Отходя от Погодина, Фрида сливалась с тьмой, и лишь по звукам ее дурманящего голоса и едва различимому хрусту под подошвами Мирослав угадывал траекторию ее движения.

То, что случилось здесь, стало для Мирослава шокирующим откровением. Он был растерян и не мог собраться с мыслями. Она, Иштар — женщина, о которой он грезил, чья хрупкость позвонков вызывала в нем трепет, — являлась серийной убийцей, чуть было не лишившей жизни его самого. Для осознания этого факта Мирославу требовалось время, которым в данных обстоятельствах он не располагал.

Помимо прочего, он в принципе не мог вообразить себе схватку с женщиной, совершенно не представляя, как можно применить к ней силу. Различные удары, приемы и захваты, которыми он владел, казались невозможными и нелепыми, когда перед тобой не равный партнер, а девушка, чей силуэт, вдобавок ко всему, напоминает фигуру субтильного подростка. Но может ли он позволить ей скрыться, убежать, раствориться в ночной мгле, такой родственной ее собственной природе?

Дождь усиливался. Свозь прорехи в подобии крыши на Мирослава падали холодные капли, стекая по лицу и волосам, скользя за шиворот. Он уже порядком вымок, но совершенно не замечал этого. Наконец Погодин сдвинулся с места, сделав маленький нерешительный шаг. Под ногой заскрипел мусор, и гипнотический голос Иштар, которым она размеренно цитировала оккультные тексты, будто баюкая мрак, сразу умолк. Похоже, активность со стороны Погодина не вписывалась в ее планы.

Внезапно воцарившаяся тишина подействовала на Мирослава отрезвляюще. Он тряхнул мокрыми волосами, провел ладонью по лицу, утирая дождевые капли, и прислушался. Иштар была все еще на этом этаже, он слышал слабый шорох ее медленных шагов. Но судя по звукам, она находилась совсем уже близко к лестнице, ведущей вниз.

Погодин решительней двинулся в том же направлении, стараясь ступать как можно мягче и тише. Фонарик на телефоне он решил не использовать, в противном случае он будет у Иштар, как на ладони. Перемещаться придется во тьме, благо глаза его уже привыкли к сумраку и он хорошо различал силуэты окружающих его руин. Для того чтобы добраться до лестницы, ему придется пройти вперед вдоль полуразрушенной стены, обогнуть ее, преодолеть импровизированную галерею, вдоль которой выставлены картины. Мирослав двигался достаточно быстро, стараясь улавливать малейшие шорохи. В районе ступеней отчетливо хрустнуло стекло: Иштар уже спускается вниз — понял Погодин и ускорил шаг.

Приблизившись к лестнице, он на мгновенье замер. У Иштар было два варианта: либо стремглав броситься на улицу и затеряться в лесополосе, либо затаиться на одном из этажей. Соответственно Мирослав должен принять решение: скорей бежать на улицу и преследовать ее, либо, прислушиваясь к тишине, искать в здании. Он выбрал второе, хотя бы потому, что если бы она торопилась к выходу, он бы слышал ее шаги, но было тихо. Не может ведь она передвигаться совершенно бесшумно.

Мирослав спустился на один пролет и замер, вглядываясь во тьму. Он различал вокруг пустое пространство, растворявшееся в темноте углублений и углов помещения, проемы окон, местами поблескивающие на полу битые стекла, очертания изломанных плит. Он ступал по периметру второго этажа, двигаясь к неказистым ветхим ступеням, ведущим ниже.

До лестницы оставалось всего-то пара шагов. Вдруг голова Мирослава резко запрокинулась назад — в его волосы в районе затылка вцепилась рука Иштар. Она запрыгнула ему на спину, обвив ногами торс, и молниеносным движением занесла лезвие над открытой шеей. Погодин рефлекторно, в ту же секунду, перехватил за запястье ее руку с оружием, сам удивляясь скорости своей реакции и, нагнувшись вперед, через голову перекинул ее на пол. Она вскочила, отвела левую ногу в сторону, пытаясь найти равновесие. Но под ногой что-то хрустнуло, она качнулась и кубарем полетела вниз по ступеням.

Погодин бросился следом. Иштар лежала навзничь распластанной на полу первого этажа. Она была без сознания. Мирослав склонился над ней, взял из ее правой руки то ли опасную бритву, то ли резак, в темноте не разобрать, и сунул предмет в карман. Потом осторожно приподнял рукой ее голову. Затылок оказался горячим и липким. Мирослав провел по нему пальцами второй руки, потом поднес их к лицу и понял: это кровь. В этот момент в кармане зазвонил мобильный. Лишь через несколько секунд Мирослав достал аппарат и посмотрел на дисплей. Ему звонил Замятин.