Делай что должен - Александр Гедеон

– Репликант, – ответил второй «пижон». – Самый настоящий. Он тебе башку оторвёт раньше, чем ты «Матерь Божья» сказать успеешь.

– Чё, такой крутой? – фыркнул первый, но Грэм уловил неуверенность в его голосе.

– Йеп, – кивнул второй. – Кучу гринго уработал.

– А чё мурло размалевал? Типа хочет нам понравиться? – не унимался первый.

Грэм напрягся и скосился на Чимбика, но тот, если и слышал разговор, вида не подавал.

– Ему доминионцы для маскировки так сделали, – тем временем объяснил второй тиаматец. – Де Силва сказал. А де Силва хоть и пень лесной, но врать не станет.

Дальше Нэйв слушать не стал – начиналось торжество.

Глядя на молодожёнов у алтаря, позади которого смирно сидели два саблезуба в церемониальных накидках – непременный атрибут тиаматских свадеб, символизирующий нерушимость семьи. Грэм подумал, что в сельве, на фоне громадных деревьев, этот обряд смотрелся бы куда величественнее. Но и так зрелище впечатляло: торжественное пение падре под звуки маленького органа-портатива, хоровод птиц-фамильяров над женихом и невестой, синхронный рык саблезубов в финале молитвы и живой коридор из двух шеренг тиаматцев с питомцами, по которому прошли молодожёны.

Чимбик же наблюдал за происходящим с недоумением. Сама концепция регистрации брака была ему знакома, да и Блайз частенько упоминал о свадьбах в прочитанных им книгах. Но эти познания не помогали понять смысл происходящего набора бессмысленных действий. Особенно его удивил музыкальный инструмент, на котором играл тиаматец: деревянный ящик с торчащими из него двумя рядами металлических трубок, клавиатурой сбоку и мехом для накачки воздуха. Неужели он настолько важен, что союзовцы потратили драгоценное место на корабле под размещение и перевозку, вместо того чтобы взять нечто более полезное? Боеприпасы, например, или запасные части. Или его всё же приобрели тут, на планете?

Это Чимбик и спросил у Нэйва.

– Могли и тут взять, – отозвался капитан. – А могли и с собой притащить – с них станется. Такой орган, его ещё называют «портатив», вообще довольно широко распространён. У тиаматцев и акадийцев, например, он обязателен для всех капелланов – так называют полевых священников. Ну и просто многие на нём играют. Вот как Эйнджела на завеле.

Репликант кивнул.

– А это зачем? – задал он вопрос, указывая на то место, где совсем недавно был живой коридор из людей и их питомцев.

– По этому коридору прошли уже не жених и невеста, а муж и жена, – пояснил Нэйв. – Символизирует появление новой семьи на планете. Вроде как их приветствуют и люди, и животные. Точно так же потом они вынесут новорождённого.

Репликант озадаченно замолчал. То, что символизм занимает довольно значимое место в жизни дворняг, он понимал, но никак не мог уловить смысла и способа применения данного явления.

Решив отложить тему на потом, чтобы уже разобрать подробно, Чимбик спросил:

– А птицы над головой?

– Радость и непрерывность круга жизни, – подала голос Ракша. Она с любопытством прислушивалась к разговору, и озадаченное лицо репликанта явно её забавляло. – Тиаматцы считают, что нужно радоваться самой жизни, а смерть – всего лишь переход в иной мир. У них даже похороны проводятся весело, чтобы Смерть видела – её не боятся. Она никто перед силой Жизни. А раз в году проводится День Мёртвых – люди идут на кладбище к могилам родных и вовсю там веселятся, веря, что души умерших радуются с ними.

Чимбик, которому, как и всем его братьям, страх смерти был вообще чужд, призадумался. Выходило, что тиаматцев с репликантами роднили не только глаза, но ещё и отсутствие страха перед гибелью? Или он что-то не так понял?

– Тиаматцы не боятся умереть? – уточнил сержант.

– Да, – кивнула Грэм. – Как у них говорят: «Я не боюсь Смерти, я просто её не хочу».

– Никогда не понимала этих плясок на костях, – негромко, чтобы не расслышали окружающие, призналась Ракша. – Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

– Монастырь? – не понял Чимбик.

– Я тебе потом объясню, – пообещала Эйнджела.

– Зачем вообще нужна свадьба? – удивился Чимбик. – Регистрацию брака в рамках законодательства можно провести удалённо. Для чего устраивают мероприятие?

– Цели могут быть разными, – усмехнулся Грэм, вспомнив гламурные журналы на Новом Плимуте с описанием знаменитостей, пускающих друг другу пыль в глаза всеми возможными способами. – У тиаматцев их минимум две: во-первых, это ещё один способ показать Смерти её бессилие, а во-вторых, просто повод повеселиться. Причём с их точки зрения очень весомый.

По мнению Чимбика, лучшим способом показать бессилие смерти было оставаться в живых. А повеселиться можно и без лишних сложностей и церемоний.

– Это как со столовыми приборами, – пришла на помощь Эйнджела. – Практического толка нет, есть набор правил, позволяющих вписаться в ту или иную часть общества. Свадьба – одно из значимых явлений, позволяющих оценить твоё место в социуме. Сигнал свой-чужой.

– Почему люди так любят всё усложнять? – вздохнул репликант.

– Тоже задаюсь этим вопросом, – ободряюще улыбнулась ему Эйнджела и погладила по щеке.

Сержант буквально чувствовал любопытные взгляды дворняг. Чуткий слух репликанта улавливал шепотки и разговоры. И чем дольше он слушал, тем больше понимал правоту слов Эйнджелы. Дворняги изучали его так же, как он изучал их. Изучали и пытались отыскать ему правильное место в своём образе мира. И какое место он займёт – зависит от его поведения, той самой системы распознавания, о которой только что говорила Эйнджела. И поцелуй, похоже, был в их системе ценностей сигналом принадлежности скорее к человеческому роду. Своеобразным заявлением статуса.

Передвижений Чимбика никто не ограничивал, но капитан Нэйв с дорсайкой следовали за ним по пятам. Тоже признак статуса, только теперь уже военнопленного.

– Капитан! – окликнул Грэма один из стоявших неподалёку «пижонов». – А правду говорят, что вы лично пленили четверых доминионских диверсантов?

– Чистая правда, – опередила Нэйва Эйнджела. – Двое из них перед вами.

Нэйв молча кивнул. Тиаматец приподнял бровь, осмотрел девушку с ног до головы и перевёл взгляд на репликанта. Тот ответил таким же изучающим взглядом. Столичный житель, в отличие от собратьев из сельвы, не до конца избавился от вычурной причёски, оставив на затылке косичку. А вот татуировки у него не было, как и фамильяра.

– Сантьяго, сегодня они гости Максимилиано, компренде? – к нему подошла тиаматка, на плече которой сидела одна из птиц, недавно круживших над молодожёнами.

Татуировка придавала её лицу хищное выражение, а острый с горбинкой нос и глаза с вертикальными зрачками завершали картину. В отличие от большинства тиаматцев, она не брилась налысо, а лишь коротко стригла волосы.

– Да я только спросить, Миа, – ухмыльнулся тот, примирительно выставив ладони вперёд. – Не съем же я их.