Непокорная - Ини Лоренц

С этими словами предводитель отряда пришпорил коня и неторопливо поехал за Адамом. Его спутники последовали за ним удивленно, поскольку чуть раньше их предводитель заявил, что в этот день им придется преодолеть значительное расстояние.

Адам пересек площадь перед церковью. На мгновение он прислушался к пению священника, доносившемуся из нефа. Хоть Адам уже несколько недель не посещал святую мессу и не исповедовался, он поехал дальше. «Помолиться и исповедаться я смогу и потом», – подумал он.

Вскоре после этого Османьский и его отряд достигли главной рыночной площади, размеры которой впечатлили Йоханну и Карла, как и окружающие ее многоэтажные дома с аркадами.

– Это дворец Замойских? – спросила Йоханна, имея в виду большое здание, увенчанное башней.

Адам покачал головой и указал на запад:

– Нет, дворец находится там. У нас другая цель.

Он направил коня к домам, стоявшим вплотную друг к другу на краю площади и отличавшимся от других зданий разноцветными наружными стенами и богатой, но необычной фигурной лепкой.

Адам спешился и хотел протянуть поводья Йоханне, но та быстро соскочила с мерина и привязала его к крюку, вбитому в стену аркады. Адам последовал ее примеру и обратился к подчиненным:

– Игнаций, Кароль, Юзеф, за мной! Остальные оставайтесь здесь. Если я вас позову, немедленно явитесь с саблями наготове!

– Мы так и сделаем, – сказал один из них и рассмеялся.

Хоть ее имя и не было названо, Йоханна присоединилась к Адаму и его спутникам. Османьский гневно посмотрел на нее, но ничего не сказал и постучал кулаком в дверь.

Им открыл какой-то человек. Судя по одежде, это был слуга.

– А, это вы, пан Адам. Входите!

– Могу я поговорить с твоим господином?

Вопрос Османьского прозвучал довольно резко, и мужчина удивленно посмотрел на него:

– Да, господин дома, но…

Адам оттолкнул слугу, прошел мимо него и поднялся по деревянной лестнице. Наверху стояла женщина с маленькой девочкой, державшей мать за руку и с любопытством смотревшей на незнакомцев.

– Капитан Османьский, добро пожаловать! – произнесла женщина.

– Где твой муж? – спросил Адам.

Женщина указала на ярко окрашенную дверь:

– Он у себя в кабинете. Но…

Адам не стал слушать дальше. Вместо этого он выхватил саблю, распахнул дверь и вошел в комнату.

За столом сидел мужчина в богато вышитом жилете и с тюрбаном на голове и записывал в тетрадь какие-то цифры. При виде Адама он выронил перо, и на странице расплылось большое чернильное пятно.

– Османьский! – раздался приглушенный крик.

– Похоже, ты не ожидал увидеть меня снова, Гарегин! – с усмешкой констатировал Адам.

Его глаза холодно заблестели, когда он приставил кончик сабли к горлу торговца.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал тот и попытался уклониться от клинка, но спинка стула не позволяла ему это сделать.

– В таком случае ответь мне на вопрос: почему вместо торгового каравана мы наткнулись на хорошо замаскированный отряд татар, а еще один отряд почти одновременно напал на нашу крепость?

Дружелюбный тон Адама не соответствовал содержанию его речи, и торговец испугался гораздо сильнее, чем если бы Османьский кричал и угрожал ему.

– Я не имею к этому никакого отношения! Правда! – в отчаянии пробормотал Гарегин.

Как и Османьский, Йоханна почувствовала, что купец лжет. Адам одним движением отодвинул стол в сторону и стал прямо перед армянином:

– Говори или я перережу тебе горло!

Гарегин хорошо знал Адама и понимал, что это не пустая угроза. Поэтому он поднял руки и залепетал дрожащим голосом:

– Чиновники султана угрожали конфисковать мои товары, если я им не помогу. На что еще живет моя семья, если не на доходы от торговли? Я не знал, что делать, и мне пришлось удовлетворить их желание.

– Ты мог бы нас предупредить! Но мы остались живы лишь благодаря милости Пресвятой Богородицы Замосцкой! – Адам немного отодвинул саблю и схватил торговца за грудки. – Кто придумал этот план? Ты?

Гарегин в ужасе покачал головой:

– Богом клянусь, нет! Это татары. Они сказали, что именно я должен сообщить вашему посланнику. Я не хотел этого делать, но…

– Сколько они предложили тебе за предательство, пес?

– Нисколько! Они лишь пообещали, что будут защищать мои товары в пути.

На этот раз Гарегин не лгал. Адам взмахнул клинком, чтобы наказать его за предательство, но тут взгляд капитана упал на побелевшее лицо жены торговца и широко раскрытые глаза маленькой девочки. Внезапно сабля в его руке стала тяжелой. Увидев, что Йоханна тоже испугалась, Османьский ударил саблей по спинке стула.

Жена Гарегина испустила пронзительный крик, а торговец задрожал как осиновый лист. Коротким движением Адам сунул саблю обратно в ножны.

– Не знаю, почему оставляю в живых такого жалкого червя, как ты, – громовым голосом сказал он армянину. – Но я бы посоветовал тебе убираться из этого города и из Польши и больше никогда не попадаться мне на глаза. Если я еще хоть раз тебя повстречаю, ты лишишься головы, попомни мои слова. – Он уже хотел отвернуться, но тут ему в голову пришла мысль. – Ты рассказывал Фадею о советнике, который прибыл в лагерь хана Азада Джимала. Тебе известно, как его зовут?

Торговец кивнул с таким видом, как будто не мог поверить, что все еще жив:

– Это Исмаил-бей, одна из светлых голов при дворе султана. Великий визирь Кара Мустафа-паша посчитал его слишком умным и добился его низвержения и изгнания к татарам.

Адам понял, что находится на верном пути, и спросил снова:

– Исмаил-бей отправился к татарам один или в сопровождении семьи?

– Мой фурлейт[10] говорил мне, что вместе с ним приехала девушка, кажется, его дочь. Ее зовут Мунджа.

Гарегин молился про себя о том, чтобы Османьский наконец ушел. Армянин все еще не доверял ему и боялся, что поляк его убьет.

Но тут Адам развернулся и вышел из комнаты. Когда он проходил мимо жены Гарегина, она схватила его за руку и поцеловала.

– Спасибо! – прошептала женщина сквозь слезы.

– Посоветуй мужу прислушаться к моему предупреждению. В следующий раз я верну саблю в ножны лишь после того, как снесу ему голову.

Произнеся эти слова, Адам спустился по лестнице и вышел на улицу. Его люди, остававшиеся снаружи, смотрели на него с любопытством.

– Ну что, вы укоротили ему рост? – спросил один из них.