Сосны. Город в Нигде - Блейк Крауч

Как только оно уткнулось мордой в живот Итана, он почувствовал, как его зубы раздирают толстовку, и на него снизошло ужасающее понимание того, что чудовище пытается совершить на самом деле – выпотрошить его своими встроенными кинжалами и попировать прямо здесь, в ущелье, на глазах у живого, истекающего кровью Итана.

Он врезал твари в висок – удар неуклюжий, но крепкий.

Оторвав голову от живота Итана, та испустила злобный, скрежещущий рев.

А затем вскинула правую лапу, чтобы полоснуть Итана по шее.

Заблокировав выпад левой рукой, правую он опустил на землю, лихорадочно нашаривая пальцами какое-нибудь оружие.

В глазах твари полыхала неподдельная, чистейшая ярость.

Оторвавшись от живота Итана, ее чудовищная харя потянулась к его шее, ощерив клыки.

Оно вырвет мне горло.

Ладонь Итана нащупала булыжник, отчаянно перебирая по нему пальцами в попытке ухватиться покрепче.

Вложив в удар все силы, как никогда в жизни, он взмахнул тяжеленным камнем размером с пресс-папье, и тупой конец булыжника с хрустом врезался сбоку в голову чудища. Тварь качнулась, угольно-черные зрачки ее млечных глаз расширились, а челюсть отвисла будто в ошеломленном изумлении.

Итан не колебался.

Вскинув руку, он саданул камнем прямо в пасть, ощетинившуюся бурыми клыками, и зверюга, теряя зубы, отшатнулась, но Итан вдогонку за первым нанес второй – катастрофически сокрушительный удар по распяленному носу.

Тварь рухнула на землю, заливая ее темно-красной кровью из носа и вереща в остервенелом недоверии, слабо отмахиваясь когтями, лишенными и силы, и быстроты, не способными даже процарапать кожу.

Итан уселся на тварь верхом, одной рукой сокрушая ее гортань, а другой сжимая булыжник.

Семь ударов, дробящих череп, и наконец она перестала трепыхаться.

Отшвырнув перепачканный кровью камень, Итан повалился на бок, цедя длинные, глубокие вдохи, кожей чувствуя забрызгавшую лицо кровь и налипшие осколки костей.

Заставил себя сесть и задрать футболку.

Господи!

Он как будто вышел из ножевого боя, кровоточа во множестве мест по всему торсу из длинных, безобразных ран от этих когтей. Полоснувшие по животу причинили наибольший ущерб, пропахав на нем шестидюймовые борозды. На дюйм глубже, и внутренности вывалились бы наружу.

Итан поглядел на останки этого черт-знает-чего.

Даже не поймешь, с какого конца к этому подойти.

Он никак не мог избавиться от дрожи в руках, слишком уж много адреналина еще бурлило в организме.

Встал.

В ущелье снова воцарилось безмолвие.

Бросил взгляд вверх по ближайшей стене – этот таинственный металлический предмет по-прежнему сиял в лучах солнца. Наверняка не скажешь, но при взгляде с этого места похоже, что потребуется взобраться футов на восемьдесят-девяносто, да вдобавок, хотя Итан и не мог толком определиться с причиной, он чувствовал сильнейшее стремление покинуть дно ущелья как можно скорее.

Утерев с лица кровь рукавом футболки, Итан принялся снова пятиться от стены, чтобы лучше было видно. С минуту рассматривал все возможные пути восхождения по поверхности скал и наконец выбрал тот, который по ряду все более узких карнизов приведет его к основанию широкой расщелины, уходящей ввысь до самого предмета, вызвавшего его интерес.

Он двинулся к стене.

После встряски поединка тело было буквально наэлектризовано.

Будет хорошо дать выход этой энергии, потратив ее на восхождение.

Дотянувшись до первого карниза, Итан нашел пристойную зацепку и подтянулся.

Напряжение мышц брюшного пресса прошило мучительной болью, и тот факт, что оно будет неотъемлемым элементом почти каждого движения, только усугублял ситуацию.

Но Итан продвигался через боль.

В двадцати футах вверх по стене он нашел местечко на уступе, где можно было стоять без труда, и прислонился спиной к скале.

Прошли уже годы с тех пор, когда Итан занимался скалолазанием в последний раз, и насколько ему не хватает сноровки, стало ясно хотя бы по тому, какой трудной ценой дались эти первые двадцать футов. Он поднимался с помощью рук, вместо того чтобы использовать силу ног, и уже взмок насквозь; соленый пот затекал в каждую царапинку, каждый порез, каждую ссадину.

Осторожно шаркая ногами по карнизу, он снова развернулся к скале лицом и поставил на нее ладони. Карниз находился в тени, и камни были холодны, как лед. С земли следующий отрезок представлялся довольно незамысловатым – масса хороших зацепок для рук и выступов, подходящих для восхождения. Но теперь, на высоте двадцати футов над дном ущелья и на почти отвесном склоне, выступы уже не выглядели столь уж удобными, а расстояние до следующего карниза – где можно будет выкроить минутку для отчаянно необходимой передышки – никак не меньше тридцати футов.

Закрыв глаза, Итан сделал два глубоких вдоха в попытке вернуть пульс к норме.

Ты можешь. Ты должен это сделать.

Он захватил выступ в футе над головой – самый маленький из пока попадавшихся – и ступил на чуть покатую поверхность, которую усеивало ровно столько каменной крошки, чтобы обеспечить подошвам ботинок сцепление на несколько секунд.

Чувствуя, как страх подскочил на несколько делений, Итан карабкался, пока не оказался выше второго карниза, пытаясь игнорировать голосок, занозой засевший где-то в глубине сознания, нашептывающий, что он уже покинул территорию сломанных ног и спин, взмыв до высот того уровня, где любая ошибка означает смерть.

Он все более рискованно опирался руками и ногами на все более миниатюрные выступы.

Поначалу он колебался между каждым движением, проверяя и перепроверяя каждую зацепку, но теперь отказался от этого. Ноги уже начали время от времени самопроизвольно напрягаться – предвестье судорог. Если его скрутит здесь, на стене, на том все может и закончиться.

Так что он взбирался во всю прыть, на какую был способен, используя каждую попавшуюся более-менее приличную зацепку, стараясь найти утешение в увеличении расстояния до дна ущелья, уверяя себя, что уж если упадет, будет куда лучше просто погибнуть, потому что сломанная нога или спина в этом богом забытом безлюдье равнозначна медленной, мучительной смерти.

И все же, чем выше он взбирался, тем крепче сжимались тиски ужаса. Итан боролся с желанием посмотреть вниз, но не мог устоять перед патологической тягой знать, насколько далеко до земли.

Правая рука наконец дотянулась до третьего карниза.

С надсадой подтянувшись, Итан закинул левое колено на уступ.

К моменту, когда он осознал, что для левой руки нет ни единой явной зацепочки, путь назад уже был отрезан.