Ритуал - Маркус Хайц

Все тело Антуана напряглось: он готов был сейчас же продолжить словесную потасовку кулаками. А вот Жан держался расслабленно. Не поднимая головы, он ответил капитану:

— Возможно, лейтенант что-то понимает в охоте, как и мсье Данневаль, но он впервые у нас в Жеводане. А потому решение изучить местность, прежде чем отдавать приказ о бессмысленной травле, может быть признаком дальновидности. — Он сунул кусок хлеба в рот. — Посмотрим, чего он добьется.

— А вы кто такой, мсье?

— Вы не представились, с чего бы мне называться? — ответил Жан и указал на дверь, давая понять сыновьям, что им пора уходить. Ему не хотелось вступать в бессмысленные пререкания. Он встал, и Пьер и Антуан последовали за ним, а Малески остался ждать развития событий.

— Это те самые Шастели, — услышал у себя за спиной Жан. — Младший как дикарь живет в лесу и со зверьми разговаривает. Кто знает, может, он с бестией заодно. Может, ее потому не могут поймать, что они ее укрывают?

Замечание попало почти в цель, и Пьер виновато понурился.

Жан услышал, как скрипят по половицам ножки стульев, еще кто-то встал. Он почувствовал, как в нем поднимается страх.

— До нас дошло, что вы и ваши сыновья часто появляетесь там, где нападает бестия. Вы с ней заодно, Шастель? — с вызовом присоединился к первому второй голос. — Может, мы ближе к решению загадки здесь в кабаке, чем в лесах Жеводана?

— Я и мои сыновья — охотники, которые хотят заработать обещанные королем десять тысяч ливров. — Лесник заставил себя сдержаться и, чувствуя дрожь в коленях, сделал еще несколько шагов к двери. По пути он схватил за руку младшего сына, который уже собирался броситься на обидчиков, и потянул его за собой. — Спросите мсье Малески, имеем ли мы какое-то отношение к смертям.

— Но я спрашиваю вас, Шастель, — продолжил первый голос. — Ваш сын Антуан преследует маленьких девочек и молодых девушек. Вас не удивляет, что бестия предпочитает ту же добычу?

Обидчик хватил через край. Жан не посмел оставить без ответа столь серьезного и к тому же прилюдного обвинения, а потому обернулся, чтобы взглянуть в глаза обоим. Второй говоривший, невысокий человек, был одет в ливрею герцога Орлеанского, кровного родича короля. Теперь положение лесника становилось вдвойне опасным, ведь любая нападка могла быть расценена как оскорбление его величества.

— Советую вам воздержаться от подобной болтовни, — предостерег он. — Она мне совсем не по нутру.

— Ну, идите же сюда, болтуны! — поднял кулаки Антуан. — Я вобью вам в голову чуток здравого смысла.

Чужак поменьше смерил его взглядом.

— Смотрите, как лает подбитый пес. Или лучше сказать, подбитая бестия? — Он указал на дверь. — Прочь отсюда, бегите к Моншове, де Бютерн именем короля собрал там сегодня всех приходских мужчин. Будет большая охота.

Схватив за плечи сыновей, Жан грубо вытолкал их на улицу, прежде чем они дадут себя раззадорить и нападут на обидчиков. Со всей возможной поспешностью они направились к Моншове, чтобы принять участие в облаве и не навлекать на себя дальнейшие подозрения.

Шастели расположились у большого гранитного валуна, откуда хорошо просматривалась и местность у подножия внушительной горы, и опушка густого леса, поднимавшегося на ее склоны. Над границей деревьев виднелись усыпанные камнями скупые луга, поросшие дроком. В некотором отдалении поднимались крутые вершины Монмуше и Монграна. Охотники растянулись цепью. Временами слышался треск выстрелов, по ущельям раскатывалось эхо и с запозданием возвращалось, отраженное от склонов.

— Удивительно, что остались хоть какие-то волки, в которых еще можно стрелять, — сказал Пьер и прислушался. — Де Бютерн объявил им войну от имени короля.

— Плохо то, что де Бютерн тоже считает эту местность берлогой бестии, — возразил Жан, поворачиваясь к Антуану, который, накрыв лицо треуголкой, растянулся подремать. — Твои дела его привлекают.

— Мои дела? Пьер виноват не-меньше меня, — глухо ответил он.

Жан и Пьер почувствовали, что при этом он усмехается. Его все меньше заботило, что он жестоко калечил и убивал людей.

В ярости Жан сбил с него треуголку.

— Мы пожертвуем Сюрту.

— Что? — Антуан вскочил, глаза у него блистали.

— Это лучшее объяснение удовлетворит де Бютерна. Мы дадим ему бестию, которую и без того все подозревают. — Жан давно уже обдумал этот шаг. — После я увезу тебя, пока мы не прикончим истинную виновницу наших бед.

— Никто из вас двоих и пальцем Сюрту не тронет, — прорычал Антуан. — Я этого не допущу. Он не будет козлом отпущения.

Приближающийся топот копыт заставил всех троих поднять головы. С запада к их наблюдательному пункту приближался всадник. Жан впервые видел вблизи этого человека: Жан-Франсуа-Шарль, граф де Моранжье, тридцати шести лет от роду, недурной наружности и всегда одевающийся богато. Это был сын старого графа, который, в отличие от своего отпрыска, пользовался большим уважением.

Жан знал, что молодой граф служил в войсках и был бесславно уволен в отставку. С тех пор он не упускал случая навлечь своим поведением позор на доброе имя своей семьи. Женщины, азартные игры, временами — дуэли, если у него было на то настроение.

И, тем не менее, он стащил шляпу перед человеком значительно моложе себя.

— Bonjour, seigneur[23].

Де Моранжье в модной треуголке поверх белого парика только небрежно кивнул леснику, мушкет он держал через плечо.

— Доброго вам дня, месье. Вам сопутствовал успех?

Антуан усмехнулся ему как старому знакомому, точно аристократ был его собутыльником.

— Нет, господин.

Антуан громко свистнул, и из кустов сосем рядом с графом вылетел Сюрту.

У Жана перехватило дыханье. Обычно мастифф всех и вся за исключением хозяина считал угрозой, на которую с радостью бросался. Но, к немалому удивлению лесника, на сей раз он даже не залаял, даже напротив, мирно сел рядом с валуном и принялся чесать задней лапой за ухом.

— Жаль, жаль, — с наигранным сожалением отозвался де Моранжье. — Значит, чудо-охотник короля снова оплошал. Это, несомненно, заинтересует двор. Местные по-прежнему умирают, покусанные бестией, которая тем временем даже начала стаскивать со своих жертв одежду и разбрасывать ее вдоль дороги. Если хотите знать мое мнение, мы охотимся не на волка, а на демона. — Он поднял голову, его взгляд устремился на склоны Моншове. — Сдается, на сегодня охота закончена, месье.

Проследив взгляд графа, Жан увидел, что загонщики спускаются с каменистых лугов. С собой они тащили двух тощих волков: невелик улов и крестьян не успокоит.

— Мсье Шастель, — любезно обратился де Моранжье к Антуану, — будьте так добры, привезите мне в ближайшие дни несколько ваших щенков в мой замок Вильефор. Мне снова нужны сколько-нибудь годные псы.