Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

Витус заметил, что на конце этого прута – крест. «Это, наверное, тот самый прут, которым пытали Магистра. Но если это так, то где же огонь, в котором мучители раскаляли металл? В помещении не видно ни очага, ни кострища. Витус догадался, что огонь разводили в нижнем помещении – туда вели еще четыре ступеньки. Об этом же говорили закопченные камни над дверью в подвал.

– А вот это розга, – продолжал объяснять Нуну. – Нам их требуется много: от ударов они быстро приходят в негодность.

– Розга применяется в сочетании с другими способами пытки. Само по себе наказание розгами полноценной пыткой не считается, – добавил Игнасио и окунул в вазочку с сахаром еще один орех. Обсосал его и принялся жевать: этот процесс доставлял ему видимое удовольствие. – Перед применением розгу следует отмочить в святой воде, произнося при этом молитву «Ave, Maria!». Продолжай, Нуну.

– Лестница – это все равно, что кровать для растяжки, только вертикальная.

– Хорошо, закончили на этом, Нуну, – прервал его Игнасио. – Тем самым закончено и Territio realis. – Он вопросительно взглянул на Витуса.

А Витус смотрел как бы сквозь него.

– Если вы согласны, дон Хайме, – продолжал инквизитор, – начнем с первой стадии пытки – расплющивания больших пальцев.

– Я согласен, – кивнул алькальд и поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.

– Да, чтобы не забыть, – добавил Игнасио. – Я предлагаю разрешить обвиняемому во время первой стадии пытки оставаться одетым, хотя это, строго говоря, противоречит предписаниям. Вам известно, что обвиняемый должен быть обнаженным и только срам прикрывать чем-нибудь.

– Это верно, – кивнул алькальд. Было заметно, что он этому правилу большого значения не придает.

– Нуну, делай, что положено.

– Ваше преосвященство Игнасио! – подал голос секретарь протокола. Было заметно, что он чем-то встревожен.

– Что там у вас, отец Алегрио?

– Вынужден обратить ваше внимание на то, что я до сих пор не в состоянии вести протокол надлежащим образом. Света не хватает, и все тут! Как в темноте определишь особенности пытки на всех ее стадиях?

– Да, хм... – В словах Алегрио был смысл. От факела уже чадило, он догорал. Куда запропастился помощник Нуну? У инквизитора возникло недоброе предчувствие. Он даже прикинул, не прервать ли на время пытку и не послать ли надсмотрщика за его помощником, но отказался от этой мысли.

– Вы правы, отец Алегрио, при таком освещении протокола не напишешь. Однако, полагаю, для ускорения процесса дознания перерыва делать не следует. Я уверен, в ближайшие минуты обвиняемый во всем сознается и покается, и тогда у нас останется еще достаточно времени, чтобы оформить протокол соответствующим образом.

– Да, ваше преосвященство.

Надсмотрщик пододвинул стул с шипами поближе к столу, на котором стоял предмет для сплющивания больших пальцев. И сделал жест, словно приглашал важное лицо занять свое место за столом.

– Садись, доктор-еретик!

Витус обошел вокруг стола, присматриваясь к нему и особенно к сиденью. Оно было густо утыкано острыми иглами-шипами. Он подумал, что лучше всего будет сесть так, чтобы бедра и ягодицы образовали как бы прямую линию, тогда площадь увеличилась бы, а давление острых шипов хоть немного ослабло. Скользящим движением он сел на стул.

В первую долю секунды он ничего не почувствовал.

А потом – эта адская боль!

Словно шип розы, пронзающий кожу пальца, ворвалась в него боль. Она проникала во многих местах одновременно, захлестывала тело, как волна, заполняла каждый его уголок, каждую ниточку, каждое волоконце его плоти. Витуса всего прошиб пот. Словно издалека донесся до него голос Нуну:

– Положи руки на подлокотники, доктор-еретик, ты должен сидеть как следует, а то что это за пытка?

Он никак не отреагировал. Это было невозможно. Он изо всех сил старался не думать о боли, чтобы подольше вытерпеть эту пытку.

Нуну терял терпение. Он схватил руки Витуса и с силой положил их на подлокотники. Цепь зазвенела, ударившись о стол. Витус ощутил, как шипы подлокотников вонзаются в его руки, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую он испытывал в бедрах и ягодицах.

– Ну, начало мы положили, – сказал Нуну. – Сейчас пощиплем чуть посильнее. – Он привязал руки к подлокотникам ремнями. – Т-так! – и затянул ремни покрепче, так что металлические шипы вошли в тело еще глубже.

Витус старался не дышать, боль волна за волной прокатывалась по всему его телу.

– Затяну еще на два отверстия, а то ты еще подумаешь, что я своего дела не знаю! Вот та-ак и та-ак...

Витус кашлял, дыхание давалось ему мучительно трудно. Всеми своими оставшимися силами он старался заставить себя думать о чем-то таком, что хоть чуть-чуть отвлекло бы его от мыслей об этой боли – пусть всего на мгновенье! Ему вспомнилась книга «De morbis». Перед его мысленным взором перелистывались ее страницы, пока она не открылась на развороте, где объяснялось, как приготовить напиток из лекарственных трав. Только бы боль совсем не замутила сознание...

– А теперь приподними и вытяни вперед ладони. – И, поскольку Витус не подчинился, Нуну схватил его за большие пальцы обеих рук и положил их на нижнюю пластину с шипами. Потом взял верхнюю пластину и подкрутил ее слева и справа; пластина опускалась все ниже и ниже, приближая свои шипы ко впадинам во второй.

– Ну, обвиняемый, намерены вы что-то сказать мне? – словно сквозь пелену тумана услышал Витус голос Игнасио.

Он замотал головой.

– Продолжай, Нуну!

– Да, ваше преосвященство.

Верхняя плита сомкнулась с нижней. Новые волны боли захлестнули Витуса, соединившись с болью, шедшей снизу, и стали одной непередаваемой мукой. Помимо его воли большие пальцы дергались туда-сюда, он рвал их в кровь, лишь бы они не попали под сплющивающую их плиту. Но винты были все равно, что стальные когти. И от них никуда не деться...

– Сейчас подкручу еще, – хрюкнул Нуну. Его толстые пальцы принялись за гайку. Плита давила все сильнее...

– А-а-а-а-аааааах! – душераздирающий крик Витуса завершился хрипом.

– Ну, покаетесь наконец-то? – донесся от него откуда-то голос Игнасио.

– Существует, – закричал Витус в страшной муке, – три типа приготовления травных сиропов: мацерат, инфус и декокт. – Его голова безвольно повисла. Но он вновь собрался с силами и поднял ее. – Мацерат – это холодная настойка, когда травы заливаются холодной водой... И стоит эта настойка так час или несколько часов. Потом воду сливают, фильтруют и подогревают до комнатной температуры. И принимают внутрь... Инфус наиболее часто употребляемая...

– Нуну, продолжай!