Вещие сны Храпунцель - Дарья Донцова

– Теперь слушайте, – велел Николаша, – мадам говорит по телефону.

– Алло, – раздался голос госпожи Решеткиной, – ты здесь? Хочу тебе напомнить! Если сболтнешь кому-нибудь, что достал для меня ботулотоксин и лекарства, если хоть одна душа узнает, что я заказывала яды, то твоя тайна моментально появится на страницах «Желтухи». И прости-прощай, успешная карьера, до свидания, счастливая семейная жизнь и уважение окружающих. Да, конечно, я верю, что ты будешь держать язык за зубами, просто решила объяснить, что случится, если ты проболтаешься. Да-да! Я порядочный человек, никогда про твои секреты никому не скажу, но только в случае твоего молчания.

– Дорогая, ты в спальне? – спросил издалека голос Николая.

– Да-да, – ответила жена.

Послышался звук шагов, потом профессор снова заговорил:

– Мы сейчас одни. Ответь, почему ты решила отравить Евгению и Владимира? Только не трать времени на слова: «Это не я, как ты мог такое обо мне подумать». Я хочу знать правду.

– Мерзкая Кабанова! – зашипела Алевтина Семеновна. – Подлая баба! В детстве не обращала внимания на мальчика, не заботилась о нем. Когда сын пропал, она и не подумала его искать! Но стоило Сереженьке показаться в телевизоре, как эта дрянь решила сорвать с него денег.

– Ты хорошо замаскировалась и вручила Евгении рыбу с начинкой, – предположил Николай.

– Да! И очень жалею, что она не сдохла! – выпалила жена. – Я неправильно рассчитала дозу, следовало побольше налить.

– Ни минуты не сомневаюсь в твоем умении гримироваться… – начал муж.

– Многие балерины сами лицо готовят, – перебила его Алевтина, – для нас важно, чтобы все крепко на голове держалось: прическа, украшения. Не дай бог начнешь фуэте крутить, и что-нибудь упадет. Щеки, губы, глаза – это второстепенно. Я всегда обходилась без гримерши. Не люблю, когда по лицу чужие руки елозят. Купила парик с челкой, очки, намалевала рот – и скрыла мордочку. Оделась по-молодежному и, пожалуйста, больше двадцати пяти никто мне не даст!

– У тебя прекрасная фигура, – пропел муж, – ты умница!

– Да, – согласилась супруга, – я поехала подальше от нашего дома на другой конец Москвы, купила готовую еду в супермаркете, хотела Джейн отдать в их коробке, потом поняла: это неправильно. Вдруг выяснят, что я окуня брала? Пошла в отдел, где торгуют контейнерами, он был около кафе. Смотрю, на столике пустая упаковка. Я обрадовалась. Кто-то взял в ресторане рыбу навынос, съел и бросил тару. Я привезла «угощенье» домой, стерла с упаковки название трактира, перевалила в нее окуня. На следующее утро поехала к мерзкой бабе.

– С Владимиром поступила так же? – предположил супруг.

– Он мерзавец, негодяй, – снова вспылила супруга. – Я думала, что прошлое похоронено. Но нет! Когда узнала про обращение Евгении к сыщикам, все ожило! Закровоточило! У меня в памяти всплыл тот год, когда мы усыновили Сержика, его рассказ о Марксе! Они должны были умереть! Скряга и подонок! Нужно было отправить их к дьяволу раньше, много лет назад. Но мне эта мысль тогда в голову не пришла! Ненавижу их! Ненавижу! Владимиру я представилась журналисткой, которая хочет написать статью о его вузе. Подлец сразу согласился. Когда я пришла на встречу в кафе, он заказал суши! Ну просто чудесно! Я подлила в них отраву. Пусть сдохнет в мучениях! Заслужил это! Сереженьку чуть не убил, спасибо Майечке, золотая девочка спасла мальчика. Коля, я так сына люблю, он лучше всех детей на свете. Когда я вскоре после его усыновления заболела, как он за мной ухаживал! Как он до сих пор меня балует! Пылинки с меня сдувает! А сколько ужаса пережил в детстве! Евгении и Владимиру нужно гореть в аду!

– Тише, тише, дорогая, – пробормотал супруг, – успокойся. Понимаю, у тебя от внезапного появления в нашей жизни Кабановой был шок. Мы похоронили историю обретения сына, а она ожила и восстала из могилы. Я с тобой согласен: и Джейн, и Маркс редкие сволочи. Но слава богу, ты ошиблась с дозой и все живы. Алечка, ты не убийца, мерзкие твари сильно напуганы. Владимир вроде улетает долечиваться в Мюнхен.

– Пусть самолет с ним рухнет! – выкрикнула Алевтина и всхлипнула. – Папочка, Сержик хочет платить негодной бабе деньги, она к нам в гости ходить будет! Я этого не вынесу! Я ее точно убью!

– Нет-нет, – утешил ее муж, – он этого точно не сделает. Сережа в тебе души не чает, никогда мать не расстроит. Дорогая, нам надо радоваться, что хорошо воспитали мальчика. Он не держит зла на тех, кто ему причинял зло. Если сын решит давать Кабановой какие-то деньги, пусть. Нынче это легко осуществить дистанционно с помощью интернета. Успокойся!

Алевтина жалобно спросила:

– Я зря все затеяла?

– Алечка, ты сильно перенервничала, но, слава богу, все закончилось. И мы никому не расскажем о том, что ты придумала, – ответил муж, – ни одна душа не узнает правды.

– Даже Сереженька?

– Конечно, – заверил супруг, – только пообещай, что впредь, когда тебе в голову придет идея что-то сделать, то первым делом ты посоветуешься со мной. У меня остался последний вопрос. Зачем ты солгала Евлампии про дружбу с ее матерью? Откуда знаешь о певице?

Жена всхлипнула.

– Когда ты рассказал мне о том, кто к тебе придет, я нашла в интернете информацию о Романовой, там же была фотография пятисортной певички. У меня есть программа в ноутбуке, с ее помощью можно совместить изображения и…

– Да ты просто хакер, – рассмеялся Николай Викторович, – даже я сначала поверил в ваше знакомство. И на чистом глазу рассказал сыщице о твоей дружбе с ее матерью. Я отлично помню все, что связано с работой, иногда больной звонит и говорит: «Конечно, вы меня забыли, последний раз мы виделись пятнадцать лет назад». Я говорю: «Диагноз свой назовите». И как только слышу ответ, мигом понимаю, с кем беседую, отвечаю: «Добрый день, Иван Иванович, как ваши дела!» Но в быту я рассеян, забываю про семейные даты. Быстро вытесняю из памяти все не очень значимое. Когда ты мне рассказала про знакомство с матерью сыщицы, про то, что певица к нам приходила, я, конечно, ничего не вспомнил. Но был уверен, что это правда. Засомневался во время встречи у нас дома. Ты слишком многословно вещала о той дружбе. Зачем тебе Евлампия?

– Я надеялась, что она будет общаться с балериной, которая знала ее мать, – объяснила Алевтина, – а я буду ее расспрашивать, как у них расследование идет! Звонила ей несколько раз, предлагала встретиться, но она времени для меня не нашла. Ненавижу ее!

– Тихо, тихо, хорошо, что вы не виделись, ты могла что-то ляпнуть, и Романова поняла бы, кто хотел отравить Евгению и Владимира. Успокойся. Я люблю тебя, Сережу никто у нас не отнимет. Он уже взрослый, не подросток. Солнышко, думаю, яд тебе дал Коломийцев. Ведь так? Можешь не отвечать, я уверен, что он. Я рассказал тебе, что Семен женился на Гале по расчету, хотел стать зятем богатого чиновного человека и не прогадал. Отец мужа любимой дочки продвигает. А Семен идиот, завел любовницу, просил у меня ключи от дачи, чтобы с ней тайком встречаться, боялся в отель идти, квартиру снять. Вдруг супруга его вычислит. Сеня работает с ядами… Золотце, ты у него потребовала отраву в обмен на свое молчание? Ведь так?