Вы всё жжёте! Том 3 - Бронислава Антоновна Вонсович

Платье нашлось аккуратно развешанным на стоящем рядом стуле. Но я надевать его не торопилась. Сначала стоило умыться и вообще посмотреть на себя в зеркало. Или не смотреть? Вряд ли я выгляжу привлекательно после всего, что досталось вчера на мою долю. Ванная комната обнаружилась за резной дверкой, притворявшейся декоративной панелью. Зеркало там тоже было, но не отразило ничего страшного. Длительный сон явно пошёл мне на пользу. О вчерашнем напоминали разве что небольшая бледность и огромный голод. Настолько огромный, что желудок сворачивался в тугой комок и громко голосил.

Но я всё-таки первым делом залезла в душ и смыла с себя всю накопившуюся грязь. Мыло во флакончике, на удивление, не высохло окончательно, было тягучим, но хорошо мылилось и восхитительно пахло. Возможно, оно было прикрыто стазисом? Забавно, но раньше у меня не находилось времени осмотреть дом. Всё пробегом: телепортационная — коридор — гостиная — коридор — выход. Или обратный вариант: вход — телепортационная.

Я, набросила огромный пушистый халат и направилась искать Шарля. Спал он явно в соседней спальне, но там его уже не было. Я шла по коридору совершенно тихо, звуки шагов гасились толстенным ковром. Дом казался сонным. То ли засыпающим, то ли ещё не проснувшимся. Но мы с Шарлем вдохнём в него жизнь.

Чуть дальше по коридору нашлась библиотека, а в ней наконец обнаружился Шарль, с увлечением изучающий какой-то толстенный том.

— Доброе утро! — сказала я, радуясь, что смогла застать его врасплох. — Ты чем-нибудь завтракал?

В самом деле, дедушка ведь говорил, что здесь есть что-то из еды в стазисе, так почему бы Шарлю и не найти это что-то? Тогда я не буду чувствовать себя виноватой.

— Доброе, спящая красавица, — согласился он, улыбаясь во весь рот. — Только не утро, а день, и для завтрака уже поздновато, время обедать. И есть здесь нечего, я проверил. Стазисные артефакты разрядились, и всё, что было ими укрыто, пришлось выбросить.

— Мне так жаль, — развела я руками.

— Главное, с тобой всё хорошо. Кстати, утром сюда уже ломились. По виду — из Совета. Но я спрашивать не стал, просто не открыл.

— И правильно. — Я подвернула рукава, мимоходом пожалев, что не оделась поприличней, как положено замужней даме. — Пойдём завтракать?

— Обедать.

— Какая разница, как называть? — возмутилась я. — Ты же голоден?

— Ужасно, — согласился он, но посмотрел при этом на меня так, что я засомневалась, что мы говорим об одном и том же голоде. — Тебе идёт этот наряд.

И опять-таки, сказал таким тоном, словно мне срочно нужно было раздеться. Но до кухни мы всё-таки добрались, где я повытаскивала из пространственного кармана переданные нам продукты. Корзинку я решила оставить там. Конечно, в Совете уже знают, где мы, но дедушка же вчера говорил ещё и о подслушивающем артефакте. Судок с рагу, к которому запросто что-то можно было прикрепить, я вытащила в гробовом молчании, разложила по найденным тарелкам две порции и убрала обратно. А вот бутылку вина Шарль взял из местных запасов, вскрыл и налил в два бокала.

— За нас? — предложил он.

— За нас, — согласилась я и храбро сделала глоток.

Заедать мы начали тут же. Всё-таки хотелось есть даже мне, а что уж говорить про Шарля, который остался без ужина и завтрака. Даже если бы мы вдруг вытащили подслушивающий артефакт, Фаро сейчас насладился бы только звуками постукивания ложек о тарелки и жевания.

— Между прочим, я в библиотеке не развлекался, а выяснил, чего так боялся Фаро, блокируя твою саламандру. В открытом доступе таких книг нет, но та, что я читал, наверняка из королевской.

— И чего он боится?

— Ты можешь саламандрой перемещаться между разными источниками пламени, — пояснил Шарль. — А ещё подслушивать, даже не перемещаясь. Такая королевская особенность, потому что она была только у Лиденингов. Последний отмеченный саламандрой был как раз Франциск Первый. Но уже тогда это было не слишком актуально, поскольку открытыми источниками пламени пользовались всё меньше и меньше людей. Но, — он расплылся в улыбке, — иметь камин с открытым огнём до сих пор считается одной из привилегий дворянства.

— И точно. Альвендуа никогда не пренебрегают вечерними посиделками у растопленного камина. — И тут меня осенило: — Я их могу подслушать? Прямо сейчас?

— Прямо сейчас — нет, — неожиданно ответил Шарль. — Во-первых, лучше обо всём расспросить Франциска, чтобы не напортачить, а во-вторых, у нас есть более важное дело, чем подслушивание каких-то там Альвендуа.

— Какое?

Вместо ответа Шарль привлёк меня к себе, и я почему-то сразу догадалась, что именно он имел в виду, особенно когда он меня поцеловал. Что ж, Шарль и вправду куда важнее каких-то там Альвендуа, всех вместе взятых.

Глава 26

Не знаю, действовал ли Шарль по инструкциям Франциска или вопреки им, уточнять я не стала, но результат был ошеломляющим. Я совершенно не запомнила, как мы добрались до моей спальни. Помню только, что с поцелуями, и всё, остальное из моей памяти ускользнуло напрочь. И судя по затуманенному взору Шарля, и у него спрашивать было бесполезно. Да и надо ли?

Впервые за несколько дней мне было совершенно хорошо и спокойно. Хотелось лежать рядом с мужем и больше ничего. Но могли ли мы себе это позволить? Я потёрлась головой о его плечо, обжигающе горячее и вдохновляюще гладкое, и спросила:

— Что будем делать дальше?

— О, у нас куча вариантов, — расслабленно-счастливо протянул он.

Слишком счастливо, чтобы я не насторожилась.

— Вариантов Франциска? — подозрительно уточнила я.

Я сильно сомневалась, что соглашусь воплотить их в жизнь и что он вообще мог насоветовать что-то хорошее. Он даже когда говорит во всеуслышание, временами несёт такую ерунду, а уж что он там Шарлю нашептал? Точно что-то подозрительное. Чему хорошему можно было научиться в монастыре? А с его перехода в призраки прошло уже столько времени, что он наверняка и не помнит, каково это — быть живым и кого-то любить не только духовно.

— Варианты Франциска слишком сомнительные, — хохотнул Шарль, прижимая меня к себе. — Неужели ты думаешь, что мы не обойдёмся без них?

— Обойдёмся, — легко согласилась я.

Чувствовала я себя необычайно счастливой, наверное, потому, что рядом был